– Нет. Вернее, есть, но не конкретные. Дело в том, что Веронику все ненавидели, все девочки. Завидовали, что я выделяла ее изо всех и активно способствовала продвижению в большой балет.
– Серьезные конфликты у Колесниченко были с кем-нибудь?
– Конечно, были! Я же сказала: Веронику все ненавидели. Это творческая среда. У всех высокие амбиции. Чужой успех порой воспринимается очень болезненно. Характер у Вероники был тоже не сахарный. Она любила демонстрировать свое превосходство. Я ее ругала за это, советовала быть скромнее, проявлять лояльность к другим, не ввязываться в конфликты. Вероника на какое-то время затихала, а потом снова нарывалась на неприятности. Вы только не подумайте ничего, Вероничка не была злой. Высокомерие было ее маской. Просто обстоятельства загнали ее в угол, она предпочла надеть броню.
Елена Петровна поправила свою броню и задала следующий вопрос:
– Роман у Вероники с кем-нибудь был?
– Исключено! – резко сказала мадам Берн. – Я не одобряю подобное времяпрепровождение. Разговор короткий: не нравится – дверь открыта, никто не держит.
– Против природы не попрешь, как говорится, – заметила Зотова.
– Не сочтите меня за стерву, но иначе никак. Девочки круглосуточно живут в школе. Домой только на каникулы отправляются. Я несу за них полную ответственность перед родителями, которые платят мне немалые деньги за пансион и обучение. Прежде я более лояльно относилась к данному вопросу, позволяла ученицам некоторые вольности. В результате одна забеременела. Причем все открылось, когда делать аборт было поздно. В итоге она себе карьеру испортила и мне репутацию подорвала. А могла бы стать прекрасной балериной! Девочка была очень талантливой. Впрочем, это к делу не относится. Вернее, относится. Вы же спрашивали о возможности романов. После этого инцидента я ввела жесткий контроль. За романы – мгновенное отчисление. Хочешь стать балериной – работай. Хочешь романы крутить и детей рожать – дверь открыта. Никто не держит.
– Вы же не можете контролировать всех девушек круглосуточно!
– Почему же? Сама я, конечно, этим не занимаюсь. Для этого я наняла специалиста.
– Как интересно!
– Не понимаю, почему вы иронизируете! Да, за порядок у меня отвечает специально обученный персонал. Если вам необходимы подробности, обратитесь к нашему коменданту. Его зовут Яков Сергеевич Бурмистров. Он вам подробно расскажет, как у нас осуществляется контроль. Насчет конфликтных ситуаций Бурмистров тоже вас просветит лучше меня, он в курсе всех внутренних перипетий. Гениальный человек! С ним я как за каменной стеной. Думаю, вы легко найдете общий язык. Яков Сергеевич из ваших – подполковник в отставке. Собственно, именно Бурмистров мне рассказал о вас, когда я сообщила ему, кто ведет дело об убийстве нашей Вероники. Хвалил безмерно и радовался, что именно вы. Сказал, раз дело ведет Зотова, преступника обязательно найдут. Я очень на вас надеюсь. Жалко Веронику, такая ужасная смерть! Колесниченко до настоящего успеха остался всего один шаг… И это такая чудовищная несправедливость, что она погибла именно сейчас! – Василиса приложила платочек к губам и помолчала какое-то время. – Я пойду? А то у меня сегодня встреча очень важная. Если опоздаю, меня тоже убьют!
– Последний вопрос, Василиса Андреевна. Вы не замечали в поведении своей воспитанницы ничего странного в последнее время? Может быть, она вела себя необычно?
– Нет, не замечала. Ничего не замечала… – подавленно сказала Василиса. – Я корю себя за это постоянно. Возможно, я проглядела что-то важное. У меня возникли некоторые проблемы с дочерью, которыми я была полностью поглощена. Впрочем… Вероника пыталась дозвониться до меня перед отъездом. Я была на важной встрече и телефон отключила. Потом включила, увидела пропущенные звонки от нее, перезвонила – никто не ответил.
– Телефон был заблокирован?
– Нет, просто не отвечал. Было примерно четверть восьмого. Поезд отправлялся в семь вечера. Я подумала: наверное, Вероника звонка не слышит из-за стука колес. Через пару минут мне пришло сообщение. Вероника писала, что села на поезд и уже в пути. Странно это было.
– Странно что?
– Что она не перезвонила. Обычно, если я отправляла ей сообщение, Вероника всегда перезванивала. Она не любила писать эсэмэс.
– Удивительно! Обычно подростки наоборот предпочитают общаться через текстовые сообщения, – сказала Зотова.
– Да… Но у Вероники было плохое зрение и неудобный телефон, поэтому она не любила набирать сообщения. Когда я получила от нее эсэм– эс, конечно, удивилась. Потом решила, что Вероника деньги на телефоне экономит. А оказалось вон что – девочка попала в ад. Позвольте, я хотя бы позвоню? Неудобно человека задерживать.
– Конечно! Звоните, если необходимо, – разрешила Зотова. – А почему у вас каникулы так рано начались? В обычных школах они после двадцать пятого декабря начинаются, – спросила Елена Петровна, наблюдая за Василисой, которая рылась в сумочке. Наконец она нашла то, что искала, – изящный крохотный телефон – и подняла на следователя глаза.
– Дело в том, что сразу после Нового года у девочек планируется несколько выступлений. Поэтому я отпустила их раньше, чтобы они отдохнули и пообщались с семьями. И потом, у меня частная школа, могу устанавливать свой распорядок занятий и каникул, – объяснила Василиса и набрала номер.
– Иван Аркадьевич, миленький, – прощебетала она. – Я задерживаюсь. Меня вызвали на допрос по поводу смерти моей ученицы. Постараюсь приехать, как только смогу!
Лицо Елены Петровны слегка перекосило, и лишь усилием воли она вернула прежнее выражение. Василиса отключила телефон и вопросительно посмотрела на Зотову.
– Идите-идите, раз торопитесь, – злорадно сказала Елена. – Надеюсь, ваша ученица не в аду. За муки, испытанные перед смертью, она вполне заслужила вакантное место в раю. Вы в курсе, что Колесниченко держали без воды и еды больше суток? И это еще не все: убийца за каким-то лядом пришивал к коже несчастной девушки крылья падшего ангела.
Госпожа Берн покачала головой, жалостливо улыбнулась, побледнела и рухнула со стула на пол, взмахнув руками, как умирающий лебедь.
«Впечатлительная какая», – злорадно подумала Елена Петровна, набрала в рот воды из графина и сделала «лебедю» освежающий душ, наблюдая с чувством удовлетворения, как по физиономии прекрасной Василисы расплывается макияж. «Не такая уж она и красотка», – пришла к выводу Зотова, когда прима ошарашенно села и уставилась на нее осоловелым взглядом.
– Координаты Якова Сергеевича Бурмистрова продиктуйте, пожалуйста. И можете быть свободны, – мило прощебетала Елена Петровна и вручила приме пропуск.
Глава 6
Сценарий самоубийства
Варламов тихо вошел в зал с экспозицией художника Дербеша. Повезло, в зале, кроме художника, никого не было. Юлиан стоял напротив одной из своих картин и, склонив голову, любовался собственным творением. Иван Аркадьевич подошел ближе и встал рядом, с удивлением разглядывая полотно. Эту картину режиссер не видел во время открытия вернисажа.
– Прекрасная картина, – вырвалось у него помимо воли. Юлиан вздрогнул и уставился на режиссера.
– Вы меня напугали… – тихо сказал он.
– Извините, не хотел. Я был на вашем вернисаже, но эту картину не видел.
– Вы и не могли ее видеть, потому что… Потому что этой картины здесь не было. Я ее только что повесил. Вам нравится?
– Да, – искренне ответил Варламов. Картина кардинально отличалась от всех произведений художника по глубине. На полотне была изображена обнаженная белокурая девушка, прикрывающая наготу демоническими крыльями. Стиль художника угадывался, но это полотно, в отличие от прочих плоских картин, было безупречно. Иван Аркадьевич даже засомневался, что ее написал Юлиан. Однако в правом углу полотна стояла фирменная подпись художника: «Ю.Д.».
– Новая работа? – спросил Варламов, неотрывно глядя на стыдливого демона.
– Нет, с этой картины все началось, – тихо сказал Юлиан, помолчал немного, вздохнул и перешел на деловой тон: – Значит, желаете приобрести картины? Весьма польщен. Весьма. Сразу хочу предупредить, что это полотно не продается. Все остальное – пожалуйста. Выбирайте любую.
– Любая мне не нужна. Я хочу купить эту, – нахально заявил Варламов, решив проверить Юлиана на вшивость.
– Простите, эта картина не продается. Я же вам объяснил! – капризно сказал художник. – В галерее довольно большой выбор полотен. Уверен, вы найдете что-то по вкусу и для души. Заказы я тоже беру. Если вам хочется чего-то эксклюзивного, то я…
– Эксклюзивное в этой галерее только одно. Вот эта картина.
Глаза Юлиана потемнели.
– Убирайтесь! Убирайтесь отсюда! – неожиданно заорал он, сорвал картину со стены и бросился в подсобное помещение. Галерея опустела, словно из нее ушла душа. Иван Аркадьевич озадаченно крякнул. Реакция художника удивила его. Можно подумать, режиссер Америку открыл. Дербеш сам прекрасно знает, что «Стыдливый Демон» – его лучшая картина. Стоял любовался. Ну вышло одно хорошо, что ж поделать! Нечего было продавать себя с потрохами. Славу и деньги получил – талант утратил. Однако Иван Аркадьевич не предполагал, что на его слова будет такая неадекватная реакция. Ссориться с художником в планах у него не было. Он шел сюда совсем с другой целью – сделать Юлиана своим союзником.
