Дорога была разбитая, неровная, грунтовая. Но «Кадиллак» преодолевал все ухабы и рытвины на удивление легко.
– Просвет у «Кадиллака» больше, чем у «Жигулей», – не преминул еще раз похвалить свою машину Комар. – Развлечемся. От тебя не убудет, сил и на Марину хватит. А то «застоялся» ты на зоне. Даже лучше с ней в постели получится. Ты вспомни, когда у тебя последний раз секс был. То-то же. Два месяца назад. Вот и получится потом с женой пара суетливых движений, и ты уже кончил, а ей-то еще захочется. А так разрядишься и уже спешить не станешь. Так что Марина твоя тебе еще спасибо скажет.
– Она почувствует, что у меня была другая, – возразил Клим.
– Не почувствует. На зоне ты втирать и начить научился будь здоров. Если кум не учуял, что ты мою мобилу со свиданки выносишь, то никакая баба тебя не раскусит.
5.
Последние две недели Марина летала как на крыльях – все у нее получалось, все складывалось. Как будто бы где-то там, наверху, решили: хватит с нее проблем и испытаний. Должен быть и на ее улице праздник. Как-никак, после пятилетней отсидки возвращался муж. Событие, которого она ждала с таким нетерпением, вот-вот настанет, всего через пару дней. Послезавтра наконец-то все закончится, и они будут снова вместе.
Раньше сердце начинало учащенно биться, как только она мысленно представляла себе встречу. Те регулярные свидания на зоне хоть и позволяли временно притупить боль разлуки, но все же не могли избавить ее от постоянной тревоги за мужа: ведь в тюрьме никогда нельзя быть уверенным в завтрашнем дне, в том, что тебе не всадят заточку под ребро, не подставят, не лишат УДО. Теперь же, после того, как муж сообщил, что документы об освобождении уже готовы, Марина чувствовала какую-то возвышенную радость. Мир, такой скучный, серый, унылый и хмурый, вдруг стал таким светлым и красочным. В ожидании и предвкушении радостного события человек сильно преображается. Вот и Марина тоже стала улыбаться на улице, коллегам на работе. К ней наконец стало возвращаться то ощущение счастья, место которого все эти пять лет занимали тревога и грусть.
Проснувшись, она потянулась и зажмурилась от падавших из окна теплых лучей утреннего солнца, затем встала, включила электрочайник. Чистя зубы, она стала напевать себе под нос любимую мелодию. В комнате зазвонил мобильный телефон. Выплюнув пасту и прополоскав рот, она выбежала из ванной комнаты, но звонок уже затих. Марина посмотрела на экран – два пропущенных звонка от Светки. Она подошла к окну и, глядя, как во дворе детишки играют в прятки, набрала номер телефона подруги.
– Светка, привет. Ты звонила?
– Да, звонила, хотела попро…
– Все в порядке? Ничего не отменяется? – прервала ее Марина на полуслове.
– Все нормально. Встречаемся, как и договаривались. Хотела попросить, чтобы ты не опаздывала – мне еще на работу нужно будет забежать. Да, и не забудь деньги. А то ты в последнее время такая рассеянная.
– Хорошо, не беспокойся. Ты-то там как? – игриво спросила Марина. – Ходила вчера на свидание со своим другом по переписке?
– Нет, не ходила. Такая замученная была, что не хотелось ничего. Пришла после работы домой, забралась в ванну.
– Светка, ну что ты как маленькая? Так можно всю жизнь в ванне пролежать. А принц на белом коне на другой женится.
– Маринка, перестань.
– Значит, так. Пообещай, что договоришься с ним о новом свидании.
– Ладно, ладно.
– Вот и отлично. Тогда до встречи. Пока.
– Ага. Пока.
Марина заварила себе кружку крепкого чая с имбирем и села перед зеркалом делать макияж. Через час она уже готова была выходить, но тут снова зазвонил телефон.
– Алло, Светочка, да-да, уже выбегаю из дома. Нет, не забыла. Через двадцать минут буду. – Марина, поправляя на ходу прическу, мельком оглядела себя в зеркале в прихожей, улыбнулась отражению, лишний раз убедилась, что выглядит прекрасно, – и вышла из дома.
С подругой Светланой, с которой они вместе работали в музыкальной школе, они договорились встретиться в уютной кафешке в центре города. В отличие от остальных коллег, чопорных, завистливых и высокомерных, Светка отличалась искренностью и редкостным чувством юмора. С ней можно было смело говорить на любые темы, посекретничать. И что очень ценно – она всегда выручала, когда Марина просила заменить ее на работе.
Заскочив в старенькую «Ниву», купленную еще Климом, Марина повернула ключ зажигания и выехала на дорогу.
– О! Ну ты посмотри, всего на пятнадцать минут опоздала. Рекорд, – с добродушной улыбкой выкрикнула Светка навстречу вошедшей в зал Марине.
– Тебе повезло, что хоть бензин в баке был. А то ждала бы еще минут тридцать, пока я на маршрутке доберусь, – весело парировала Марина.
Махнув рукой пробегавшему мимо официанту, она заказала чашку кофе с круассаном и подсела к подруге за столик.
– Ну, что, рассказывай, поговорила со своим дядей насчет Клима? – сразу же спросила Марина, с надеждой глядя Светлане в глаза.
– Не беспокойся. Думаю, все будет отлично. Возьмут его в цех. Хоть на мебельную фабрику и без твоего мужа желающих устроиться – пруд пруди, но мой дядя-бухгалтер там на хорошем счету, замолвил словечко. – Подруга допила стоявший перед ней бокал вина и сделала официанту знак рукой повторить. – Вот только…
– Что?! – насторожилась Марина, застыв с чашкой кофе у рта.
– Нужно будет тебе самой подойти к начальнику кадров. Ну, и… – замялась Светлана, испытывая некоторую неловкость, – конвертик с собой захвати. Сама понимаешь – без взятки туда даже по блату не попасть.
– Конечно-конечно. Спасибо, Светочка. Ты так нас выручила.
– Да не за что. Чуть не забыла! На вот тебе телефон дяди. Как приедешь – позвони ему, он спустится, чтобы провести тебя через проходную, – Светлана протянула ей бумажку с телефоном и именем-отчеством своего родственника.
– Николай Онуфриевич, – прочитала вслух Марина. Ничего себе отчество, необычное.
– Ага.
– Слушай, а как там с твоими родителями? Все еще не помирилась? – перевела тему Марина.
– Нет. Все никак не соберусь с духом позвонить.
У Светки еще со школы были напряженные отношения дома. Жила она тогда в Ростове. Взбалмошная мать и авторитарный отец пытались полностью контролировать жизнь дочери. Ей запрещалось поздно возвращаться домой, иметь свое мнение, спорить, пререкаться. Единственной отдушиной была музыкальная школа, где Светка пропадала дотемна. Поэтому, как только выпала возможность уехать подальше от родителей, Светлана ею тут же воспользовалась. Те рассчитывали, что после окончания музыкального училища дочь поступит в Ростовскую консерваторию. Даже нашли через знакомых профессора, готового за небольшую сумму помочь Светлане получить место на бюджетном обучении. Ее жизнь практически была расписана на много лет вперед – без учета ее мнения. С парнями, кстати, ей тоже запрещали встречаться. Все знакомые мальчики, с которыми она дружила и которые пытались за ней ухаживать, родителями воспринимались исключительно как похотливые жеребцы. «Посмотри на своего ухажера, у него же одно на уме – как бы поскорее затащить тебя в постель. Чтобы я тебя рядом с ним больше не видел», – безапелляционно заявлял отец про каждого ее приятеля. В конце концов Светлане осточертело все. Окончив музыкальное училище, она тайком взяла все свои документы и, ничего не говоря, уехала в Москву поступать в столичную консерваторию. На кровати девушка оставила записку, мол, не ищите меня, я уехала учиться в другой город, я люблю вас, но хочу сама строить свою жизнь, а не быть пластилином в ваших руках. Денег у нее было немного, но на билет и на время вступительных экзаменов хватило. Жила у московской подруги, с которой еще раньше пересекалась на музыкальных конкурсах. После консерватории Светка поехала по распределению в Ямской и так там и осталась. Она здесь никого не знала, ни с кем особо не общалась. За исключением Марины, с которой быстро нашла общий язык.
– А давай я позвоню твоим родителям и все расскажу, – предложила Марина. – Мол, так и так, Светлана живет в Ямском, у нее все хорошо.
– Даже не знаю. Они и так знают, что со мной все в порядке. Раз в год посылаю им открытку, чтобы не волновались. Да и стоит ли мне вообще с ними видеться? Не хочу ворошить прошлое. Мне достаточно знать, что они где-то там.
– Но ведь однажды они умрут. И ты будешь корить себя, что не проведала их ни разу.
– Маринка, давай отложим этот разговор. Мне голова начинает болеть от всех этих воспоминаний о родителях и моей с ними жизни.
– Хорошо, проехали. Захочешь поговорить – обращайся.
– Обязательно. Давай за вас – чтобы все было хорошо. – Светлана подняла только что принесенный официантом бокал вина, легонько прикоснулась им к чашке подруги и залпом выпила. – Ладно, ты поезжай в отдел кадров, а мне нужно бежать. Там, в школе, очередное заседалово какое-то. Сама знаешь – на трезвую голову туда никак нельзя, иначе подохнешь от скуки. А не идти – так директриса прогул поставит, а это уже минус в зарплате.
