Рейтинговые книги
Читем онлайн Литературная Газета 6353 ( № 1 2012) - Литературка Литературная Газета

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 38

- Просто зима, полагаете вы? - Полагаю.

Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю

в ваши уснувшие ранней порою дома.

Как это часто случается с истинными художниками, именно неисправимый (особенно в последние годы) пессимист Левитанский сумел внушить хотя бы краткий новогодний оптимизм уже нескольким поколениям.

Особенно сегодня подкупает, что он заставляет танцевать карнавальные маски ("и карнавальные маски - по кругу, по кругу!"). Для него это отдельная, серьёзная тема. В последние годы жизни Левитанский не уставал удивляться, негодовать, мучиться вопиющим несоответствием между реальным значением многих и многих людей, с одной стороны, и их масками (как теперь говорят, имиджем) - с другой. Вместо коммуниста - имидж коммуниста, вместо демократа - имидж демократа, вместо поэта - образ поэта, а вместо страны все девяностые годы у нас была маска, фантом страны, а то и просто - оскал.

У Левитанского же - всё живое, всё всерьёз. И ёлки, и Новый год, и карнавалы. Всё говорит о жизни, всё тянется к её продолжению. На примере его стихов очень легко понять, что мы потеряли и что продолжаем терять ежеминутно - непосред[?]ственность, одухотворённость, живые человеческие отношения, живое восприятие действительности, а следовательно, самоё жизнь. И даже смерть. Потому что мёртвое даже умереть не может.

Левитанский сумел вписаться в нашу общую ёлку жизни не то чтобы Дедом Морозом, не то чтобы звездою на ёлочной макушке, но - тонким стеклянным шаром, фонариком, матовым долгоиграющим диском, чуть припрятанным, как за облаками, за клочьями снежной ваты:

Был воздух морозный упруг.

Тянуло предутренним холодом.

Луна восходила над городом,

как долгоиграющий круг.

Так и он восходит каждый Новый год - спокойно, ненавязчиво, "матово", чтобы в очередной раз спросить: "Что происходит на свете?"

Когда Левитанского хоронили, несмотря на завывающую метель, на лютый мороз, на скорбные лица и речи, этому траурному действу не хватало, как мне казалось, какой-то всамделишности, какой-то последней, окончательной правды. Потому что в свои 74 года он не был настоящим стариком. А иногда казалось, что и просто взрослым человеком не был. Этакий мудрый мальчик, познавший неведомое другим, усвоивший какие-то правила, но часто абсолютно беспомощный в элементарных житейских проблемах, с которыми запросто справляется школьник. У него был только один опыт - духовный. Не покидало ощущение, что ему всё время хочется к кому-нибудь прислониться, чтобы в этой странной для него и даже подчас пугающей обыденности найти поддержку и опору. И потому в числе немногих его строк, внешне на него похожих, эти:

Хочу опять туда, в года неведенья,

где так малы и так наивны сведенья

о небе, о земле[?]

Он и впрямь был ребёнком. Иногда смешным, иногда капризным. В начале девяностых жил Юрий Давыдович скромно. Даже очень скромно. И у него была любимая песня-жалоба: совсем нет денег, даже яблочек дочкам не на что купить. И распевал он эту песню на все лады в телефонных разговорах с друзьями. Или с теми, кто только казался друзьями. В 1995 году ему присудили Государственную премию. И когда в очередной раз он спел свою песню по телефону одному очень известному писателю, к тому времени премию ещё не получившему (позже этот писатель получит все возможные премии), в ответ услышал хамскую отповедь. Дескать, премию получил, а всё жалуется. Это был страшный удар. Песню уничтожили.

В ноябре 1995-го мы дней десять жили в Бат-Яме, на берегу моря. Отправляемся гулять. Левитанский бредёт и всё время оглядывается по сторонам. Потом начинает канючить:

- Вам хорошо, вы молодой.

- Ну и что?

- А то, что кругом девушки красивые.

Приходим на берег, сажаю его в кафе у самой воды, покупаю чаю, соку, а сам, естественно, прыгаю в море. Возвращаюсь - на лице его почти смертельная обида:

- Вам хорошо, вы молодой, вы купаетесь в море. А мне уже не разрешают.

Ближе к обеду приезжает машина, и нас увозят на совместное интервью домой к симпатичной журналистке Полине. Сидим, весело отвечаем на вопросы, пикируемся, как всегда. Но стоило интервьюерше на пару минут выйти, как началось:

- Им хорошо, - завёл свою пластинку Левитанский, - они все обедают, а мы останемся голодными. Вы знаете, который час? Вот то-то же. Все обедают, а мы только разговариваем.

Когда журналистка вернулась, я улучил момент сообщить, что своим творческим кредо считаю непреложное убеждение в том, что поэта должны кормить, поскольку он один мучается за всё человечество. Интервьюерша тут же нас покинула, а минут через десять стол уже был накрыт. Довольный Левитанский, уминая пельмени, заговорщицки подмигивал и, похоже, теперь готов был продолжать беседу до бесконечности. А через неделю после нашего отъезда в газете появились наши солнечные физиономии и обширное интервью под довольно неожиданным заголовком "Поэта должны кормить[?]".

Кажется, Левитанский его не успел прочесть, потому что через пару месяцев умер. В январе.

По дороге на работу я частенько забегал к нему домой, чтобы перекинуться парой слов и занести последний номер "Литературки", в редакции которой я тогда служил. Газету он внимательно прочитывал от корки до корки. А в следующий мой визит устраивал форменный разнос за всё, что было или не было в ней напечатано:

- Нужно лучше думать и тщательнее отбирать материал, - наседал на меня Левитанский.

Я ещё не знал тогда, что именно мне придётся готовить материал о его смерти. Помню, собрались солидные литераторы и утверждали, что Левитанскому достаточно уделить маленький уголок на третьей полосе. Потому что в те же дни умер Иосиф Бродский, нобелевский лауреат, и рядом с ним нельзя называть Левитанского ни великим, ни знаменитым, ни просто большим поэтом. Мне удалось тогда вырвать полполосы, поссорившись со многими из присутствующих на многие годы. Я собирал материал, а в голове вертелось:

[?]всё просторней, всё глуше в осеннем лесу -

 музыканты уходят -

скоро скрипка последняя смолкнет

в руке скрипача -

и последняя флейта замрёт в тишине -

музыканты уходят -

скоро-скоро последняя в нашем оркестре

погаснет свеча[?]

Уже после смерти его попытались втиснуть в какой-то строй, поставить по ранжиру, по росту в некую шеренгу поэтов. Воспользовавшись тем, что умер он прямо в каком-то собрании, протестовавшем против чеченской кампании, объявили его чуть ли не пламенным трибуном и жертвой этой самой войны. А на самом деле он был просто поэт. Просто поэт, каких мало. И этого вполне достаточно. Выше звания не бывает.

Ефим БЕРШИН

Средь отвергнутых могил

Средь отвергнутых могил

ДИСКУССИЯ "ПОСТМОДЕРНИЗМ: 20 ЛЕТ СПУСТЯ"

"Постмодернизм" мёртв, все безмерно устали от его диктата. Это можно часто услышать от неустанно пожираемых им детей - писателей и критиков. Но достаточно бегло просмотреть книги лауреатов самых капитализированных премий, чтобы убедиться: слухи о смерти "пациента", что называется, преувеличены. Постмодернистским дискурсом, то есть языковым и речевым процессом, пронизано всё - от политики до Интернета, от болтовни на улице до СМИ.

Коротко и весьма общо говоря, постмодернизм - это отказ от поисков смысла. Когда это началось? В первом номере "Знамени" за 1991 год появилась статья М. Эпштейна "После будущего (О новом сознании в литературе)". На фоне разваливающейся на жирные ломти страны удивительно вовремя открылось, что кроме секса в России завёлся ещё и диковинный зверь - постмодернизм. 20-летний юбилей "зверя" остался почти не замеченным. Однако разве не любопытно, что 20 лет назад тектонические изменения литературного ландшафта совпали с крушением общего уклада жизни 200 миллионов людей, а 20 лет спустя - с обострением общественной активности и провоцированием "перемен"?

В общем, на наш взгляд, именно сейчас настало время оглядеть минувшее 20-летие по возможности беспристрастным взором и начать серьёзный разговор о том, как постмодернизм повлиял на литературный процесс и чем обернулся для русской литературы.

Мы хотим, чтобы дискуссия получилась многоуровневой и плодотворной, не похожей на "бесконечную пачку жевательной резинки" (так аттестовала постмодернизм одна блогерша). И готовы дать слово всем заинтересованным сторонам, невзирая на лица. Мы далеки от сознания собственной непогрешимой правоты в духе стихотворения Н. Гумилёва:

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 38
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Литературная Газета 6353 ( № 1 2012) - Литературка Литературная Газета бесплатно.
Похожие на Литературная Газета 6353 ( № 1 2012) - Литературка Литературная Газета книги

Оставить комментарий