Произносить речи, потрясать и воодушевлять массы – он считал себя способным на это и таковы были его представления об иных услугах.
«Führerbildnis» by Hans Schachinger, 1942
Но он был лишь неизвестный солдат, один из восьми миллионов, так что ему было «лучше помалкивать и насколько можно хорошо выполнять свой долг на своем месте».
Во время лечения он столкнулся с еврейским врачом д-ром Штеттинером, когда он в одной книге по военной науке искал подтверждение того, до чего он додумался в результате многолетних наблюдений, находясь при штабе полка. Упомянутый врач подошел к его кровати и удивился: «Я считал Вас более умным». Это укрепило Гитлера в его мнении о «разлагающей силе мирового еврейства». В действительности пацифист д-р Штеттинер делил человечество лишь на два класса: тех, кто наносит раны, и тех, кто их потом лечит. Гитлер вспоминал, что и «канцелярии там были набиты евреями. Почти каждый писарь был евреем и каждый еврей – писарем». Тошнота подступала ему к горлу, и он раньше времени, не долечившись, попросил, чтобы ему разрешили вернуться в свой полк, на фронт.
Как нарочно, еврей, лейтенант Гуго Гутман вручил ему там Железный крест 1-го класса. У напарника Гитлера, Брандмайера, о Гутмане осталось плохое впечатление:
«Адъютантом полка был лейтенант Эйхельсдерфер, а его обычным заместителем – Гуго Гутман, лейтенант ландвера, офицер с еврейской походкой и манерами. В группе ординарцев он не пользовался уважением. Этот дрожащий от страха псевдоофицер был мне антипатичен».[24]
Гитлер сунул полученный крест в карман. Позже он пригодится. Он всерьез подумывал о том, чтобы после войны стать оратором.
На родине дело дошло до забастовки рабочих военных заводов. Для Гитлера вопрос был ясен:
«Международный капитал сделался господином Германии, и внутренняя цель марксистского обмана народов достигнута. Организаторы этой позорной акции надеются занять после революции высшие государственные посты».
Когда Гитлер после отравления на фронте газом лежал в лазарете Пазевальк в Померании и опасались, что он навсегда ослепнет, в ноябре 1918 г., как писал он в «Моей борьбе»,
«внезапно случилось несчастье. Приехали матросы на грузовиках и призвали к революции. Двое молодых евреев были „вождями“ в этой борьбе за „свободу, красоту и достойное существование“ нашего народа. Ни один из них не был на фронте. Окольным путем, через т.н. трипперный лазарет трое восточных евреев вернулись из тыла. Теперь они нацепили на себя красные тряпки».
Глава 4
Я решил стать политиком
Эти слова из «Моей борьбы» часто цитируют, но полностью цитата звучит так:
«С евреями не может быть никаких пактов, а только жестокое или-или. И я решил стать политиком».
Политика и борьба с евреями – это были для Гитлера две стороны одной медали. Тот, кто изучает обломки, оставшиеся после Гитлера, обнаружит, что Франция в период борьбы за власть оставалась «наследственным врагом», а после прихода к власти Гитлер во всех речах «навсегда отказывался» от Эльзаса и Лотарингии. Иногда Гитлер изъявлял желание приобрести колонии, а потом снова останавливал «вечную тягу германцев на юг»:
«Мы покончим с колониальной и торговой политикой довоенного периода».
Советский Союз более десяти лет считался «смертельным врагом», а после заключения пакта в 1939 г. Риббентроп вдруг почувствовал себя в Москве «как среди старых партийных товарищей». Смешанные советско-эсэсовские комиссии с полным единодушием выбрасывали из жилищ крестьян, столетиями живших на Востоке, – через два-три года эти места должны были «германизировать» норвежцы, шведы и немцы из Южного Тироля. Польскую добычу поделили по-братски, и Сталин даже во время войны продолжал называть Гитлера «гениальным парнем, который не подпускает евреев к искусству». После бесконечного ряда красивых речей о «сочетании национализма с чувством социальной справедливости» первым серьезным экономическим партнером стала неразборчивая в средствах американская фирма ИТТ, ныне – крупнейший в мире конгломерат фирм. Как она относилась к социализму, пояснять не нужно. Восхваляемое годами «право народов на свободное самоопределение» после справедливого воссоединения с Германией Судетской области зазвучало в устах Гитлера так:
«Этот парень, Чемберлен, помешал мне войти в Прагу».
Через полгода говорившей на других языках Чехословакии больше не существовало.
И лишь в одном-единственном пункте Гитлер не менялся. Упрямо, как Катон, который при каждом удобном случае повторял, что Карфаген должен быть разрушен, Гитлер настаивал на том, что евреям нет места в Европе.
Все начинается с малого. Остававшийся на службе ефрейтор Гитлер начал свою карьеру профессионального политика в Мюнхене с подсчета лишнего белья во 2-м баварском пехотном полку, в который он вернулся в конце 1918 года из госпиталя Пазевальк. Его фронтовой товарищ Шмидт помогал ему, и, когда Гитлер ночью стонал в подушку: «Назад в пустыню, назад в пустыню», Шмидт тряс его: «О чем ты говоришь, Адольф?» Гитлер поворачивался на другой бок, снова засыпал и продолжал бормотать во сне.
Бавария была первым из германских государств, которое стало республикой. Совет министров возглавил восточный еврей Эйснер (настоящая фамилия Космановский), имевший в кармане всего 18 марок. Вождями Баварской Советской республики были евреи из России Левин, Леви-нэ-Ниссен и Тобиас Аксельрод. Их соправитель, товарищ Ландауэр, вещал:
«Каждый работает, где хочет. Субординация отменяется, а вместе с ней и юридическое мышление».
Министр иностранных дел этой республики телеграфировал в Москву:
«Пролетарии Верхней Баварии удачно соединились. Мы хотим мира навсегда. Иммануил Кант „О вечном мире“, 1795, тезисы 2-5».
В той же телеграмме новый министр сообщал как важную вещь, что его предшественник, уходя, забрал с собой ключ от уборной.[25] Была создана Красная армия, в которую устремились освобожденные русские военнопленные. Будущий демократический министр Мюллер-Мейнинген записывал:
«Тыловики, всякий сброд, женщины и дети идут вместе с ними с ревом и криками. В мученики зачисляют всех без разбора, грабителей и убийц, в том числе убийцу женщин Кристофа».
Гитлер оставался в казарме. Согласно приказу он надел, скрежеща зубами, красную нарукавную повязку, но все это было ему «отвратительно».
Председателя Совета министров восточного еврея Эйснера убил средь бела дня несколькими выстрелами из револьвера граф Арко, студент, из западных евреев. За Эйснера расстреляли нескольких членов националистического Ордена Туле, основателями которого были масоны из западных евреев, в том числе и чистые западные евреи, в частности профессор д-р Бергер. Центром национальных сил Мюнхена были помещения Общества Туле в роскошном отеле «Четыре времени года». Его председатель, саксонец по имени Адам Глауэр, который величал себя бароном фон Зеботтендорфом, утверждал:
«Люди из Туле первыми умерли за свастику».
В Берлине одновременно Карл Бернгардович Собельсон из Галиции, он же Радек, попытался с помощью союза «Спартак» организовать восстание, но оно захлебнулось в крови Карла Либкнехта и Розы Люксембург.
Баварская Советская республика в начале мая 1919 г. была уничтожена военной силой извне – Белой гвардией, войсками под командой генерала фон Офена, вольными корпусами – корпусом Эппа и корпусом «Оберланд» – и морской бригадой Эрхардта. Мюнхенский батальон, в котором служил Гитлер, был в нерешительности, и тут на стул поднялся неизвестный дотоле ефрейтор и сказал:
«Товарищи, мы не революционная охрана пришлых евреев. Фельдфебель Шюсслер совершенно прав, когда он предлагает, чтобы мы оставались нейтральными».
Большего и не требовалось, и батальон остался в стороне. После вступления Белой гвардии в Мюнхен Гитлер вошел в состав следственной комиссии, которая разыскивала тех, кто в советские времена был не на той стороне. Его хвалили:
«Его обвинительные акты вносили неумолимую ясность в невыразимый позор военной измены еврейской диктатуры советских времен».
Гитлера взял к себе капитан Карл Майр, руководитель разведывательной службы. По нынешним понятиям, он стал тем самым агентом военной контрразведки, сокращенно МАД. Его послали учиться в Мюнхенский университет. Профессору Карлу Александру фон Мюллеру бросилась в глаза такая сцена: «Осталась небольшая группа, теснившаяся вокруг человека в ее центре, который непрерывно и со все большим воодушевлением говорил что-то странным гортанным голосом. Я увидел бледное лицо под не по-солдатски свисающими прядями волос, с коротко подстриженными усиками и очень большими голубыми глазами, блестящими холодным, фанатичным блеском». Мюллер спросил у капитана Майра, знает ли тот об этом «природном ораторском таланте». Майр знал и послал своего лучшего человека в гостиницу «Штернеккер», где вечером 12 сентября 1919 собрались Немецкая рабочая партия, 46 человек из разных мелких политических групп. Гитлер прослушал скучный для него экономический доклад, и только когда профессор Бауман в ходе дискуссии потребовал отделения Баварии от Германии и присоединения ее к Австрии, он оживился.
