Шеф замолчал и виновато улыбнулся.
— Вот так, Адамс… Впрочем, не это главное. Моя личная жизнь, сам понимаешь, мало кого волнует. И говорить с тобой я хочу совсем о другом. Мы допустили ошибку. Мы думали, что покончив с одним, самым важным для нас тогда делом, можно легко переключиться и заняться чем-нибудь другим. Увы… не получилось. Видимо, выбрав для себя что-либо самое интересное, самое необходимое, человек программирует себя и уже не в состоянии заниматься чем-либо другим, а если это происходит, жизнь его становится пустой и необязательной. Когда я понял это, мне стало ясно, что пора уходить. Я не могу ничего не делать. Поэтому, почувствовав нелады в сердце, я стал спокойно ждать естественного окончания цикла. Уверен: в следующем измерении все будет иначе. Там иные, малоизвестные нам цели и задачи существования, там я смогу, очевидно, быть полезным. Не скрою, если бы мы продолжали свою работу, я имею в виду деятельность БГП, я, возможно, как и другие, не раз бы делал редубликацию тела и прожил бы на планете не один жизненный цикл, пока полностью не исчерпал бы свой интеллектуальный потенциал, но с изобретением твоего БОГа, Адамс, дальнейшая деятельность в этом направлении стала бессмысленной. Кстати, Адамс, все это касается не только меня. Ты обратил внимание, как изменился мир с внедрением системы Безотказного Обеспечения Генезиса? Как изменились люди? Многие, как я, оказались не у дел, многие вообще потеряли всякий интерес к любой деятельности, за исключением пьянства и совокупления, поскольку за все стал отвечать БОГ, а любое желание каждого человека практически моментально исполняется. Может быть, мы допустили ошибку, разработав и внедрив программу супермозга, пошли по ложному пути, но, скорее всего, так и должно было произойти. Видимо, человечеству надо пройти этот этап для того, чтобы подняться на новую, неизмеримо более высокую ступень развития. Во всем происходящем есть недоступная пока нам закономерность и целенаправленность. Нет случайностей, есть Его Величество Случай. Нет ошибок, есть проверка того или иного варианта, нередко дорогой ценой. В любом случае моя жизнь на планете не была напрасной. Я сделал все, что мог, и ухожу с сознанием выполненного долга. Единственно жаль…
Андерс сделал паузу и молча посмотрел с экрана куда-то вдаль.
— Жаль, не написал я той картины, о которой говорил тебе, Адамс. Ну, да ладно. Другой кто-нибудь напишет, когда это будет необходимо… Вот, собственно, и все, что я хотел сказать. Прощай, Адамс. Прощай, Смит. Прощайте, то есть — простите меня, если в чем-то я провинился когда-либо перед вами, а также, если поступок мой не вызвал у вас одобрения. До встречи, друзья! Счастья вам.
Экран погас, и телевизор автоматически отключился.
Мертвая тишина расплылась по комнате, только за окном, вдалеке, раздавался звонкий детский смех. Смит, прикрыв лицо руками, тихо вздрагивал. По щекам Адамса текли слезы.
— Позвольте побеспокоить вас, — нарушил тишину похоронный робот, — нас ждут в крематории.
Адамс и Смит посторонились, давая роботу дорогу.
— Он счастлив, — убежденно произнес Адамс, когда мимо него проплыла похоронная плита с неподвижно лежащим и как будто улыбающимся шефом.
— Он счастлив, — подтвердил Смит.
IV
Адамс бросил пить. Пришлось, правда, обратиться в клинику, промыть ткани и переориентировать организм на безалкогольный способ существования. Зато, как это часто бывает о бросившими пить, у него активизировались интеллектуальная и эмоциональная функции.
Для начала Адамс решил обследовать планету и выяснить, что произошло на ней за последние неведомые ему в беспробудном пьянстве годы.
После недолгих колебаний к Адамсу присоединился Смит. Они облетели планету вдоль и поперек, но ничего необычного, вызывающего подозрения не обнаружили. Так же работали в разных системах роботы, разве что — более совершенные; так же выращивались, обрабатывались и направлялись к местам потребления сельскохозяйственные продукты; так же благоухала миллиардами цветущих растений теплая и благодатная почва.
Никаких особенных перемен на планете не было, кроме… Но вот это-то «кроме» как раз и заставляло задуматься, поскольку касалось оно самого главного. Самого, самого…
Дело в том, что люди вели себя, мягко выражаясь, несколько иначе, чем раньше.
Адамс и Смит особенно четко убедились в этом на космодроме, который некогда был чрезвычайно оживленным местом. Здесь встречались, прощались, уезжали в поисковые и рабочие экспедиции, принимали и отправляли тысячи автоматических грузовых кораблей. Теперь здесь царил покой. Робот-ответчик пояснил, что за последние пять лет зафиксировано семь полетов, шесть — экскурсионных, летали школьники, и один раз изрядно поддавшие парни попросили «швырнуть» их на время куда-нибудь, где сила тяготения меньше. Еще больше поразило Адамса и Смита то, что никто толком не мог объяснить причину прекращения многообразной не так давно внешнепланетарной деятельности. Это никого не волновало.
Пришлось Адамсу обращаться за разъяснением к БОГу, который сухо прогудел, что проводимые исследования в области космоса переведены в автоматический режим, проводятся исключительно роботами, что значительно эффективней и безопаснее. А на вопрос — кому такие исследования нужны, если люди отстранены и потеряли к этому всякий интерес, БОГ кратко ответил, что познание Вселенной необходимо ему лично, вызвав у Смита припадок истерического смеха.
— Вот здорово! — буквально загибался последний от хохота, обхватив голову руками и покачиваясь из стороны в сторону. — Ему, видишь ли, это необходимо для прогнозирования процессов всеобщего развития, выводы он собирается использовать во благо людям, а людей все это уже не колышет. Класс!
И действительно, встречающиеся Адамсу и Смиту люди, услышав даже не очень сложный вопрос, рекомендовали обращаться за ответом к БОГу.
— Они только пьют и трахаются, — давясь от возмущения, ревел Смит. — Это полная деградация!
— Почему? — возражал Адамс. — Не только. Они занимаются искусством, спортом, философией. На днях слышал одного поэта, не помню, правда, фамилии, но стихи бесподобны! А прыжки в высоту? Четыре метра! Да раньше так прыгали с шестом.
— Ну и что? — скептически морщился Смит. — Велико достижение! Вот ты, — он ткнул пальцем в Адамса, — изобрел и внедрил БОГа. А они, — он неопределенно махнул рукой в сторону, — до хрипоты спорят, что важнее: нос или задница, доказывая друг другу и без того бесспорную необходимость и той, и другой части тела. Это у них называется философией. Или нарисуют на белом холсте квадрат с кругом в трапеции и толпятся часами у этой херни с названием — «Время», пытаясь осознать, какое отношение имеет она к времени, причем ни один болван не признается, что херня она и есть херня, поскольку боится, как бы его не обвинили в отсутствии фантазии и творческого мышления.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
