Исмон спросил вождя:
— Если ты боишься Лиса-Охотника, отчего ты разрешил мне, иноземцу, жить в твоем племени?
Вождь удивился:
— Если мы отведем тебя к Лису-Охотнику, он убьет тебя! А если мы не разрешим тебе жить у нас, ты погибнешь в диких лесах. Мы рождены под Законом Солнца, оно запрещает убийство невиновного.
Отец про Закон Солнца не знал. Вождь повел его в дальний лес и показал ему большой камень, замшелый и землю вросший, ибо лежал там с древних времен. На нем было высечено кривое Всевидящее Справедливое Солнце с множеством лучей. Каждый луч означал запрет закона: не предавать, не нарушать обещаний, не быть неблагодарным, не охотиться без спросу в чужом лесу, не отнимать последнего, не водить дружбы с драконами, великанами, людоедами и черными эльфами (а светлые и сами с нами дружить не хотят, дери их медведь за ногу). И многие другие священные законы, но величайший из них — запрет на убийство невиновного. Волк не загрызет волка, ворон не заклюет ворона, и да не будет убийства в роде людском!
Мой отец мне потом сказал, что все это называется Золотой Век. Мол это было такое когда-то и в южных странах, да только от тех времен одни сказки остались. Но оказалось, что древние заповеди Золотого Века еще не забыты на северном крае земли! Тем более непонятно почему боги наслали холод, снег и гиблые болотные туманы на тех, кто так чтит Солнце. " За такую верность тебе ты, Солнце, могло бы светить и поярче над их еловыми лесами", горько вздохнул отец, укоризненно глядя на небо. Веря, что сияние предвечной справедливости еще не померкло в этих землях, Исмон решил: изготовление убивающего оружия лишь оскорбит богов. Посему отстал от вождя с рассказами о дальнобойных египетских луках. Но хотя и мудр он был, но лучше бы он меньше верил тому, что на камнях рисуют.
Прошел год, настал праздник первого снега, начало Заоблачной охоты. Ведь всем известно, что зимой небесные стрелки бьют снежных птиц, и холодные белые перья падают к нам на землю. Если же небесный охотник заденет стрелой звезду, она сорвется с неба и рассыпается серебряным инеем на еловую хвою. Каждый год в день после первой метели наше племя собиралось на праздник зимы. Не говорю "собирается", ибо нет больше на земле нашего племени.
Но тогда мы все еще были вместе. Дети взяли белые шкурки горностая и разложили их на земле звездою, чтобы звезды послали нам ясные морозные ночи, чтобы снег не таял и долго хранил след оленя и зайца, чтобы дольше оставалось свежим мясо, добытое на охоте. Девушки племени взяли в руки ветки шиповника и рябины — ибо их ягоды от мороза бывают только румянее. Юноши сложили из веток Водяного змея, Владыку океана, и стали бить его дротиками. Ведь океан враг зимы. Когда дует ветер с океана, у нас на южном склоне Оленьей горы зима льет слезы. Потом собирает с земли перья снежных птиц и отступает за горный кряж, в свои северные владения. Нам же оттепель не была нужна, пока не придет весенняя пора.
Мужчины принесли вино из меда и голубики, чтобы согреться и развеселиться в праздничную ночь. Только мой отец не мог праздновать такое бедствие как приход зимы! Он смотрел на снежинки с омерзением и стряхивал их с себя, будто с неба падала драконья чешуя или дохлые лягушки. Он на одно надеялся: что придет день, когда все снежные запасы на небе кончатся. В снежных птиц он, как ученый человек, верить отказывался. Он предполагал, что снег просто хранится в мешках где-то за небесной твердью и высыпается нам на головы каким-то могущественным нечестивым демоном.
Снег падал на белую звезду из горностаевого меха, и верили мы, что Мать Зима будет благосклонна к нам. Вдруг замерзающая земля отозвалась мерной тяжелой поступью. На поляну вышла грозная стая, не зверей — людей! Все они были сильны и высоки ростом, как жители пустых северных земель, добывающие пропитание разбоем, у которых жалость в сердце вымерзает еще до рождения. Кожа их была выкрашена в черный цвет, и в вечернем сумраке казалось, что лиц у них нет. На них были плащи из волчьих шкур, и у каждого на щите — медное изображение солнца, разрубленного топором. Знак презрения к законам Справедливого Солнца.
Но эти законы были священны для нас, и наш старик-вождь выступил вперед, чтобы защитить свое племя. Он не испугался врагов, или хотел скрыть свой страх. В гневе он крикнул воинам:
— Не стыдно ли вам приходить с оружием на Праздник Зимы? И как смеете вы оскорблять нечестивыми изображениями Всевидящее Солнце? Оно покарает вас! Оно повелит Небу сбросить на вас обломки скал!
Вождь хотел с укоризною указать врагам на солнечный лик. Но солнце уже ушло за лес, и только небо горело темным огнем. Враги расступились, и вперед выехал всадник, вооруженный бичом. Его лицо прикрывала кованная волчья морда. Под металлом не было видно, разгневался предводитель воинов или посмеялся над словами старого вождя. Он ответил, с вызовом, как сильный и привыкший побеждать:
— Еще в отрочестве я уже нарушил все священные запреты. Видишь ли ты на моем шлеме вмятины от небесных камней? Мы не боимся Солнца, наша мать — темная ночь, а она помощница получше, чем ваш Законодатель. Мы выше законов, и скоро вся земля будет нашей. Ибо на наших копьях и стрелах железные наконечники, у вас же — костяные да кремневые.
В волосы старого вождя было вплетено столько медвежьих когтей, сколько медведей он убил за свою долгую жизнь. Но ни один охотник не победит всадника в железных доспехах. Взвился бич, удар обрушился на старика.
Мы думали, что это знак к началу битвы. Но воины с черными лицами стояли неподвижно, будто ждали чего-то. Потом я узнала, почему это племя не нападает первым и не спешит захватить противника в рабство. Если человек захвачен силой, в пылу боя — он до смерти считает себя свободным, рвется с привязи до последнего. Поэтому люди этого племени дожидались, пока мы сдадимся сами, от страха и безнадежности. Такой раб, униженный и сам себя добровольно отдавший в рабство — не убежит и не убьет того, кто тащит его на продажу. Ибо страх и неверие в свои силы крепче веревки оплели того, кто приполз молить о пощаде. А кто не придет по своей воле — от такого пленника повиновения все равно не жди. Поэтому оттеснив нас от костра, следя, чтобы мы не развели огонь, и не давая нам подойти к хижинам, враги предоставили нам самим решать нашу участь. Придем ли мы сдаваться или проявим упрямство и умрем от холода.
Никто не знал что делать. Враги был многочисленны, сильны и хорошо вооружены. Мы боялись, что на рассвете, не дождавшись от нас повиновения, они переловят или перебьют нас. Куда нам было идти, чтобы они нас не нашли? Мой отец сказал, что каждый ненавидит то, чего он боится в глубине сердца своего. Если эти нечестивцы враги Солнца, то может быть, оно внушает им страх? Нам остается только одно — дождаться зари и уйти через гребень горы на северный склон. Враги испугаются солнечного света, сияющего над горной вершиной, а в ночной тьме не решатся перебираться через скользкие острые скалы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
