пахнущее хорошим вином дыхание, и тут же к ним прижались твердые, гладкие, безумно приятные мужские губы.
Сначала легко, будто нехотя или по обязанности. И через мгновение совсем по-другому — требовательно, захватывая нижнюю губу. И уже легче верхнюю, мягко очерчивая ее край кончиком влажного языка. Нежно заглаживая, будто извиняясь.
На мгновение Марк отстранился, заглянул мне в лицо, снова прижался и мягко погладил губами мои губы:
— Сегодня ночью я уезжаю. Прощай, девочка Даша.
Марк давно ушел, а я все стояла, бессмысленно рассматривая скрывшую его темноту. В голове крутились дурацкие строчки моих детских стихов:
Посмотри в глаза мне, месяц.
Среди звёзд я затерялась.
Даже если мы расстались,
Эта песенка осталась… (*)
— Прощай, Марк. Уверена, ты всегда будешь счастлив...
*Автор стихов Натали Мед
Глава 10
Третий день лил дождь, сделав мир блекло-серым и хмурым, словно погода решила поддержать мое унылое настроение.
Вчера пришли месячные, вызвав уже ставшие привычными боли в животе и желание с головой залезть под одеяло, проведя так все ближайшие дни.
Наверное, впервые в жизни мне не хотелось есть и видеть людей.
Ольга несколько раз звала меня присоединиться к ней и Миграну, соблазняя кофе и пахлавой. Но я каждый раз отказывалась, и, в конце концов, она оставила меня в покое.
Третий день я сидела в кресле у окна, и час за часом упорно смотрела на бесцветное, безликое море, дожидаясь хоть какого-то просвета в небе.
Каждые пять минут брала в руки телефон, проверяя, нет ли пропущенных звонков или незамеченных сообщений. Не знаю, чьего именно звонка я ждала — мужа или лучшей подруги.
Или Марка…
Это было нелепо и смешно, но я снова была той восьмилетней девочкой с тощими ногами, влюбившейся в красивого мальчика вдвое старше себя, в Марка Бахтина, и ждущей, что он обратит на нее внимание.
Я сразу узнала его там, на пляже, когда сидела в воде, а он стоял на берегу и, так же как в детстве, смотрел мимо меня.
Он почти не изменился, особенно глаза.
Хотя нет, конечно, стал другим – выше, крупнее, взрослее. Обзавелся бронебойной аурой уверенного в себе мужчины, которую так любят женщины.
И лицо изменилось – уже не мальчишеское, с почти детскими, смазанными чертами. Сейчас оно уверенно вылеплено, с той немного хищной привлекательностью, которая появляется у мужчин, самостоятельно сделавших и себя, и свои деньги.
Надо же, семнадцать лет прошло, я давно взрослая, состоявшаяся женщина. Но стоило увидеть его, и я опять очутилась в коридоре дома, где мои родители тем летом снимали комнату. Стою, и, умирая от отчаяния, смотрю на подоконник, где лежит небрежно скомканный листок с моими стихами…
Я дошла до кровати, взяла в руки телефон и разблокировала экран. Никто не звонил и не писал. И я никому не писала и не звонила.
Набирать Пашу, чтобы в очередной раз наткнуться на его раздражение не было никакого смысла.
Несколько раз я порывалась позвонить Лике. Подолгу смотрела на ее номер, и откладывала телефон в сторону, так и не заставив себя нажать на вызов.
Я снова подошла к окну, прижалась носом к стеклу и сквозь серые потеки принялась смотреть на море.
Ночью в номер напротив заселились новые постояльцы. Я слышала, как хлопала дверь, и с кем-то негромко разговаривал Мигран.
Это хорошо, что рядом будут люди — человеку опасно оставаться одному.
Я шутила, когда говорила это Марку. Оказывается, это очень серьезно.
Поэтому совсем скоро я переоденусь в нормальную одежду, причешусь и пойду к Ольге на террасу пить кофе и знакомиться с новыми жильцами. Совсем скоро, как только буду готова…
Деликатно пиликнул телефон, извещая о вошедшем сообщении. Интересно, чья реклама пришла в этот раз — супермаркета или банка с новыми услугами?
Я оторвалась от окна и поднесла экран к глазам. Неизвестный абонент.
«Ты любишь гулять под дождем, девочка Даша?».
Не меньше минуты я тупо пялилась на короткое сообщение. Ткнула в иконку с фотографией отправителя — белозубо улыбаясь, на меня смотрел Марк Бахтин.
Я хихикнула. Потом еще раз. Упала спиной на кровать и, улыбаясь во весь рот, быстро напечатала: «Мне нечасто доводилось гулять под дождем. А ты любишь?».
Негромкое пиликанье: «Самому интересно. Проверим?».
Отложила телефон и прижала вдруг ставшие ледяными пальцы к пылающим щекам — мне написал Марк.
Марк, который неделю назад пожелал мне счастья и уехал. Который, оказывается, помнил меня-девочку, все эти годы. Меня, и мои стихи, написанные для него… И он только что прислал мне сообщение.
Пиликнул телефон: «Спускайся на улицу».
Я поднялась на ноги. Действуя как сомнамбула, переоделась в спортивный костюм, причесала волосы и надела дождевик.
Взялась за ручку двери и замерла, понимая, что если сейчас открою её, все станет не так, как раньше.
Что вся моя старая жизнь безвозвратно сломается. Потому что там, за дверью, меня ждет Марк…
— Привет, — синие глаза улыбнулись. — Отличный наряд, Даша.
Я фыркнула:
— Ты тоже недурно смотришься.
Марк не ответил. Наклонив голову, он, не отрываясь, смотрел на мое лицо, так что мои почти остывшие щеки снова вспыхнули жарким румянцем.
— Марк!
— Я помню, Даша, - он согласно кивнул, - Смотреть на девушку в упор неприлично, особенно если она без макияжа.
— Но что делать, если мне хочется?
— Ты всегда такой прямолинейный? — я поджала губы, чтобы от счастья не начать улыбаться во весь рот.
Широкие плечи под плотной тканью непромокаемой куртки недоуменно приподнялись.
— Какой смысл притворяться? Рано или поздно правда выйдет наружу, но будет потеряно много времени.
— Резонно, — пришлось согласиться. — Тогда скажи, почему ты вернулся?
Марк помолчал, и с неохотой произнес:
— У меня было несколько причин, Даша. Но я не хочу их все озвучивать. Может быть, потом, — он поднял руки и надел мне на голову капюшон дождевика. Потом взял за плечи, подтянул к себе и быстрым движением поцеловал.
— Пошли гулять, а то дождь вот-вот закончится, — взял мою ладонь, переплел наши пальцы и потянул за собой.
— За тобой должок, Даша. И я собираюсь его получить.
Глава 11
— Даша, с днем рождения, моя девочка. – голос мамы звучал так непривычно мягко, что я даже растерялась. Обычно она куда сдержаннее, и даже самые приятные слова говорит спокойным, чуть суховатым тоном.
Не потому, что она не слишком
