Пока Олег работал на реке, Евгений опрашивал стражников. Телегу с соломой вспомнили сразу. Она проехала утром и сильно удивила — когда в город везут, это понятно, а из города? Положим, если прошлогодняя солома не нужна, так сожги ее в печке. Или скотный двор застели. Зачем вывозить то? На продажу? Кто ее купит, ведь в полях свежей полно. Урожай собрали, зерно обмолотили, солома в скирдах будет до весны стоять. Покупай, кому надо крыши крыть или скотине стелить. Почти за бесценок.
Однако с соломы пошлину не берут, вот и выпустили. Но четверых возничих стражи запомнили, тем более, что и раньше видели их у ворот и на базаре. Живут не то в самой Нищей Слободке, не то рядом с ней, хотя пока ни в чем предосудительном замечены не были.
Евгений связался с Афанасьевым, выпросил у него отделение красноармейцев и, прихватив двух стражников, отправился на поиски возниц.
Слободка встретила отделение марширующих красноармейцев откровенно враждебно. Еще на подступах, в кривых окраинных улочках Торжка стали появляться сумрачные личности, поврозь или кучками стоящие у заборов, подпирая стены домов. Некоторые демонстративно ковырялись боевыми ножами под ногтями или строгали палочки. Пропустив отряд, неторопливо шли следом, то исчезая в переулках, то появляясь вновь. Стражники откровенно оробели, красноармейцы взялись за ремни своих винтовок, готовясь в любой момент сорвать их с плеча. И только Евгений, в лихо заломленной фуражке, безмятежно шагал впереди, делая вид, что не замечает сгущающейся напряженности. Перед самой Слободкой один из стражников тормознул следователя, сообщив, что нужный дом одного из возчиков где-то тут. Но который именно, он не знает.
Евгений огляделся. Вокруг стояли крепкие деревянные дома, но какие-то не ухоженные — выгоревшие на солнце серые заборы с выломанными досками, покосившиеся калитки, черные лужи и грязь на улице и во дворах, вонища от нечистот.
— Гражданин… — обратился Евгений к крепкому рябому бугаю в рваной холщовой рубахе и домоткнанных портках. — Где здесь дом…
Договорить он не успел, детина молча повернулся и, опираясь на посох, больше напоминающий дубину, ушел вглубь переулка. Тогда Евгений направился к другому из местных, также сопровождавшему отряд. Тот тоже развернулся и нырнул в щель забора и демонстративно приладил оторванную доску, закрыв дырку.
Евгений усмехнулся.
— Что ж, не хотите по хорошему, будет по плохому!
Однако в этот момент неведомо откуда выскочил благообразный старичок. Окладистая седая борода, чистая рубаха, синие сафьяновые сапоги, благостный радушный вид. И только глаза, настороженно зыркающие из под белых густых бровей выдавали, что старичок не так то прост.
— Што привяло воев князя к нашим бедным халупам? — поинтересовался он у Евгения.
— Нам нужен человек, который живет где-то тут. — Евгений подозвал стражников и попросил их описать возниц.
Те, испуганно озираясь, то на следователя, то на деда, принялись путано описывать приметы.
— А, так это Тит. Или Янун. А може Прокша? — дед откровенно издевался. — Дык, уехали все, Тит в лесу по грибы, Прокша рыбу ловит, а Чермный Твердила и вовсе в Торопец подался.
В этот момент у Евгения запиликала рация. С причала передали, что одна винтовка обнаружена у византийского купца, уже собиравшегося отплыть вниз до Волги и дальше к волоку на Днепр. Купца задержали. Потом раздался голос Афанасьева — купца и всех его сопровождающих тащить в кремль. Евгений, пользуясь случаем, доложил что среди местного населения не нашел понимания, более того, жители Слободки предприняли попытки укрывательства преступников и саботируют действия властей. На что Афанасьев, немного подумав и, видимо, посоветовавшись с посадником, отозвал группу обратно, ибо — чревато. Поговорим об этом чуть позже, сказал он. Дед прислушался к словам, что сквозь треск и писк доносились по громкой связи.
— Гражданин, как ваше имя и фамилия? — спросил Евгений.
— Фамилия? Дедом все кличут. И ты зови так же.
— Так вот, гражданин дед. Имя злодеев мы сейчас узнаем, а вам советую добровольно выдать убийц, иначе последствия для всей слободки будут печальные.
С этими словами дал команду развернуться своему отделению и потопал обратно. Сопровождавшие местные бандюганы молча расступились, пропуская отряд. По их кривым усмешкам было видно, что они уже празднуют победу над грозными воинами непобедимого князя. И только дедок не разделял веселья, предчувствуя, что дело далеко еще не закончилось. Наоборот, все только начинается.
Толстый купчина в шелковом полукафтане с дорогим оплечьем, в шапке с малиновым верхом, в сафьяновых мягких сапогах, путая русские, латинские и греческие слова, казалось, сильно переживал за убитых красноармейцев и всеми силами готов помочь следствию. Ведь если бы он знал, что тот урод, предложивший винтовку на продажу, снял ее с трупа, то никогда, ни под каким видом… И так далее, и тому подобное. Но описание продавца не походило ни на одного из возничих с соломой, вывозивших трупы. Более того, внешний вид, манеры и обороты речи вообще мало походили на характер жителей Торжка, ибо купец постоянно упоминал, что чернявый продавец много говорил и активно жестикулировал. Едва за купцом, подписавшим протокол и уведенным конвоем, закрылась дверь, Евгений с Олегом переглянулись:
— Клиент правдиво описывает своего знакомого итальянца, ни разу не бывавшего в Торжке. — усмехнулся Олег.
— Согласен. — добавил Евгений. — Разделимся? Или перекрестно поработаем?
— Главных, мне кажется, лучше вдвоем сработать. Остальных — поврозь.
— Годится. — Евгений приоткрыл дверь и сказал конвоирам, чтобы привели начальника купеческой охраны и готовили пацана — служку купца.
После допроса основных фигурантов, особенно помог служка-пацан, поляк, взятый в глубоком детстве пиратами Балтийского моря и позже проданный купцу, выяснилось, никто на ладью с предложением о продаже винтовки не приходил, наоборот, это купец несколько дней мотался по городу, а вчера вечером притащил эту штуку, обмотанную тряпьем. Более того, он порывался тут же отплыть, только лоцман сильно сомневался, что в темноте сможет провести ладью, не посадив ее на мель. Его поддержал начальник ладейной дружины, поскольку вблизи города обеспечить нормальную охрану ночевки очень проблематично: людей много. Либо в городе, либо далеко от него.
При повторном допросе, который Евгений с Олегом вновь проводили вместе, купец начал нервничать, путаться, менять показания. В этот момент в допросную спустился подполковник Афанасьев. Прочитал протокол и предложил позвать палача. Дескать, чего человек мается, в смысле палач. Навьючили на него несвойственные функции, и из-за этого милейший и добрейший сотрудник Торжокского УГРО так испереживался, что даже запил с горя. Так пусть немного развеется, покажет — на что способен.
Палач не заставил себя ждать. Он пришел с Афанасьевым и в коридоре ожидал своего выхода.
К большому неудовольствию писаря, купцу вполне хватило зрелища, как палач неторопливо одел кожаный фартук, любовно перебрал, протер и разложил свой инструментарий. Захлебываясь словами, он начал рассказывал где, как и с кем он договорился приобрести огнестрел. Сколько заплатил авансом, сколько потом. Разумеется, никого убивать он не требовал, это была личная инициатива Душильца. Где живет Душилец — купец не знает, он с ним встречался на базаре, у загона. Да, был знаком и раньше, по прошлым приездам, ибо Душилец торговец скота, хотя и очень мелкий. Да, он сам и его слуги очень похожи на представленные купцу описания возчиков с соломой. Нет, куда девались еще две винтовки — купец не знает, хотя, будь такая возможность, купил бы и их. Нет, про то, что помимо самой винтовки еще нужны патроны — купец не знал, а Душилец не предупредил и даже не предлагал. Может и сам не знал, хотя это вряд ли, ибо оружие и снаряжение воев нового князя после Ржевского похода на литву даже старухи обсуждают, что уж тут про мужей говорить? Но с ними, иностранными купцами, никто из местных за просто так общаться не хочет.
Евгений Семкин поднялся, сообщив Афанасьеву, что пока базарный день в разгаре, нужно бы успеть поговорить с торговцами скота. Подполковник кивнул, но вскоре, после ухода сыщика, засобирался и сам. Основную часть информации купец уже выложил, сейчас Олег Худяков уточнял детали и ловил мелкие несоответствия. А палач, понимая, что на сегодня необходимость в нем вновь отпала, заскучал, как и молоденький писарь, так надеявшийся посмотреть на работу мастера.
После купца Олег ускоренным методом еще раз прогнал через допросную старых сидельцев кремля, из тех, кто так или иначе раскололся на предварительных допросах. Только на сей раз вопросы были по криминальной структуре Нищей Слободки. Дед, встретивший Евгения, был большой шишкой в их уголовном мире — по слухам — правой рукой самого пахана. Было и еще несколько ключевых фигур, но Дед, безусловно выше в иерархии. А самое удивительное, никто из сидельцев не знал — кто именно «работал» паханом. Во всем остальном подпольное сообщество ничем не отличалось от тех, что Худяков знал еще по опыту 20 века: устойчивые группы и одиночки, стихийно возникающие и также быстро распадающиеся банды. У каждого своя ниша: грабители и мошенники, сообщество перекупщиков, оборотни, что днем — приличные купцы, а ночью — лесные разбойники. Были даже ватаги речных пиратов. И в тоже время — большая часть Слободки — обычная беднота, напрямую не участвующая в преступлениях, но обслуживающая авторитетов, и живущая крохами с их стола.
