В этот вечер мы все молчали.
На следующий день стало вовсе плохо, за целый день нам дали только по полсухаря - последнее, что у нас оставалось.
Было холодно и в небольшой заводи у берега появился ледок.
Ящер не показывался. Утром как будто раз выглянули ноздри, но далеко от берега и исчезли.
День тянулся медленно. Но, наконец, стемнело, небо разъяснело и стало подмораживать. Из конца залива впервые за все эти дни потянуло ветерком. Это был довольно вонючий и резко холодный ветер, правда, тише ветра, дующего с озера, и волнение постепенно успокаивалось. Около двенадцати при свете ярких звезд мы все собрались на военный совет.
- Завтра будет солнце и может потеплеть, - сказал Воронов, - сейчас чувствуете как морозит?
- И ждать нельзя, - сказал Николаи, - Мы ведь слабеем.
- И ветер попутный, - добавил я.
-- И как решим? - спросил Воронов.
- Попробуем.
Так мы и решили, надеясь, что наш водяной "друг" ушел в конец залива греться в теплые воды и по холодной воде озера не сможет нас догнать.
В четыре часа утра, когда было особенно холодно и темно и особенно хотелось спать, мы, по возможности бесшумно, спустили плот на воду, погрузили все и оттолкнулись от берега.
Несильный ветер беззвучно двигал наш плот по заливу, туда, к открытому озеру, где было наше спасение.
- Тише! Тише! - шепотом говорили мы друг другу.
Время тянулось бесконечно, мы мерзли, а плот, казалось, не двигался. Рассвет застал нас в горле залива и чуть только мы начали выходить в открытое озеро, я, опустив в который раз руку в воду, почувствовал как резко меняется ее температура. Пока мы плыли по заливу, вода была теплая, но здесь, ближе к открытому плесу, она быстро холодала.
- Рискнем? - спросили мы друг друга.
- Рискнем.
И в ту же минуту с одного поворота стартера зарокотал мотор, и плот, подняв перед поплавками небольшую волну, двинулся в озеро.
Всходило яркое, но совсем холодное солнце, озеро выглядело особенно прекрасным, но нам было не до пейзажей.
- Идет! - вдруг закричал Николай Николаевич, смотревший в бинокль в глубь залива.
И действительно, вдалеке мы увидели неширокую темную полосу, которая двигалась вслед за нами. Но шла она гораздо быстрее, чем мы, и расстояние между нами сокращалось.
- Неужели догонит? - шептала Радиола Кузьминична.
Мотор выжимал все, что он мог дать. Но наш тяжелый неуклюжий плот не мог двигаться со скоростью более чем шесть - семь километров в час. Молча следили мы как пенный бурун подходил к горлу залива, как раз и другой показалась над водой мерзкая голова чудовища.
Сначала он был от нас за километр. Потом нас разделяло семьсот метров. Затем пятьсот. Вот уже триста. Вот двести. Еще ближе - сто метров.
- Идет! Идет! - в каком-то исступлении тихо твердил Николай Николаевич.
- Черт возьми! Черт возьми! - повторял Димка, сжимая в руке бесполезный ледоруб.
Остальные напряженно молчали.
И вот прошла минута, другая, пять, расстояние между нами не сокращалось. А затем медленно начало возрастать.
- Мерзнет, мерзнет, гад! - закричал Димка. - Ага! Это тебе, проклятый, не мезозой!
И в этот момент мы увидели, что поднятая полоса остановилась, а потом повернулась и начала двигаться назад.
Он был у входа в заливчик, когда неожиданно дрогнул целый сектор осыпей, двинулся, пополз, и рухнул в воду.
Над озером поднялось в воздух огромное пылевое облако. Было видно, как все валились и валились в воду подмытые скалы и осыпи. Потом пыль закрыла все и почти целую минуту только страшный грохот обвала и бешеное волнение, бросавшее плот, говорили, что в озеро продолжали падать огромные массы горных пород.
- Черт возьми, - сказал я, - как же он?
- Кто его знает, - всматриваясь, отвечал Дима, - не разберешь ничего, все пылью закрыло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
