подклеил к креслу, стулу или столу следователя хлебный или мыльный шарик с перепиской, предназначенной для другого заключенного, которого будет допрашивать следователь. Поэтому после каждого допроса следователь должен тщательно осмотреть мебель.
Если акустические особенности помещения не позволяют вести нормальный допрос двух заключенных (в особенности однодельцев) в смежных комнатах, допрос должен производиться в более отдаленных одна от другой комнатах.
Вывод допрашиваемого заключенного в уборную (внутри здания НКВД) может производиться только под конвоем. Конвоирующий обязан оставить дверь в кабину уборной (поскольку она не имеет «глазка» и обычно запирается изнутри) открытой и не выпускать заключенного из поля зрения, наблюдая, в частности, за тем, чтобы заключенный не читал отрывки газет и не спрятал в одежде клочок газеты или другой бумаги.
Давая заключенному перо для подписи показаний, следователь должен быть поблизости от него и пристально следить за его движениями. В практике зарегистрирован случай, когда изобличенный шпион, в целях замедления дальнейшего хода следствия и предоставления своим сообщникам возможности скрыться от следствия, нанес себе удар пером в сонную артерию.
В момент допроса следователь должен держать оружие запертым в ящике стола или в шкафу. Имея же его в кобуре на ремне, следователь должен быть особенно бдительным. Известны случаи, когда заключенные, вызванные на допрос, воспользовавшись беспечностью следователя, нападали на него, завладевали револьвером и кончали жизнь самоубийством.
Ухищрения заключенных.
Ухищрения заключенных врагов народа, шпионов и всех других преступников, направленные к организации связи между камерами и волей, очень разнообразны. Преступники не ограничиваются одним перестукиванием. Известны и более тонкие приемы, применяемые заключенными.
Выше указывалось на то, что заключенные спускают и поднимают на нитке переписку между камерами разных этажей. Это, конечно, очень простой способ, рассчитанный на недостаточную бдительность надзора.
Записку, как ее не маскируй, все-таки легче заметить, чем нитку без записки. Кроме этого, перехваченную записку прочтет тюремная администрация, а если она даже и шифрованная, ее можно расшифровать. А нитку заметить трудно, в особенности, если ее цвет совпадает с цветом тюремных стен. Ниток же в камере бывает всегда сколько угодно в виде трикотажных носков (а иногда и белья) любого цвета. Заключенные используют нитку как телеграфную ленту. Они «пишут» на ней точки и тире или узлами, причем двойной или тройной узел означает тире, а одинарный —точку, или чернилами, чернильным карандашом, кровью небольшого пореза и другими красящими веществами. Иногда, помимо азбуки Морзе, заключенные «пишут» на нитке тюремной азбукой для перестукивания, причем, количество узлов или окрашенных точек будет соответствовать цифрам тюремной азбуки.
Для передачи сообщения из нижнего этажа в верхний этим способом, заключенные привязывают к нитке, опущенной из форточки верхнего этажа, конец заготовленной заранее («написанной») нитки неограниченной длины (смотанной в клубок). Заключенный верхней камеры наматывает нитку на клубок и получает таким образом «почту».
Бели в распоряжении заключенного окажется резина, он сможет изготовить из нее рогатку для установления связи с соседними камерами.
Четырех-пяти метровое расстояние между окнами очень легко простреливается затвердевшим хлебным шариком, прикрепленным к концу нитки, другой конец которой привязан к пальцу «стрелка» Снаружи обнаружить нитку почти невозможно, если к ней не привязана записка. Только бдительность постовых надзирателей у камер может пресечь этот способ междукамерной связи.
В качестве способов установления «нитяного» сообщения между несмежными камерами следует отметить возможность привязывания конца длинной нитки к ноге голубя или другой птицы. Так как длинная нитка несомненно будет мешать птице в полете, а предельный радиус ее полета определяет длина нитки, птица вынуждена будет сесть на один из оконных щитов той же стены.
Уборная в тюрьме является давно известным средством междукамерной связи. Здесь значительно более широкий простор ухищрениям заключенных, чем в камере. Далеко не каждый надзиратель, обыскивая уборную после оправки очередной камеры, догадается отвернуть на 2—3 оборота все краны умывальника и дернуть все рукоятки бачков канализации. А между тем совершенно недостаточно проверить отверстие крана торцом камерного ключа или деревянной палочкой. Только сильный напор воды может выбить глубоко задвинутый хлебный шарик с перепиской. Недостаточно только заглянуть в бачок, даже с электрической лампой, и тщательно осмотреть унитаз. Переписка может быть заложена через бачок прямо в трубу, соединяющую бачок с унитазом, или в конец трубы, соединяющий ее с унитазом, и когда напор воды выкинет ее в унитаз, заключенный получит ее.
Иногда надзиратель «тщательно» осматривает раковину умывальника и ничего не находит. Между тем, заключенные прибегают и к таким ухищрениям: толстую (оплетенную) нитку сантиметров 10 длиною с петлей на конце просовывают в одну из мелких дыр спускного отверстия на дне раковины и зацепляют зазубринку конца опущенной туда деревянной палочки (прут из веника), вокруг которой обмотана бумажка с запиской. Поэтому для тщательной и быстрой проверки таких отверстий надзирателю надо иметь длинный проволочный крючок.
Описанные выше способы связи с неменьшим успехом могут применяться и, через баню.
Стул в парикмахерской, на котором, производится стрижка заключенных, нередко выпадает из числа объектов, требующих особенно тщательного осмотра. Между тем ничего нет легче, как сидя на этом стуле, подклеить под сиденье хлебный шарик с перепиской.
Заключенные прибегают иногда к следующему способу для установления факта ареста ближайших родственников (жены, мужа, брата, сестры и т. д.): подают заявления с просьбой перевести часть собственных денег на счет заключенного родственника. Заявление редактируется в такой форме, как будто заявителю хорошо известен факт ареста родственника. Вместо того, чтобы оставить такое заявление просто без ответа и направить его следователю для сведения, начальник тюрьмы объявляет заключенному, что по тюремным правилам перечисление денег со счета одного заключенного на счет другого заключенного воспрещается; в другом случае он объявляет, что в числе заключенных тюрьмы такой-то не значится.
Объектом такой уловки со стороны заключенного может явиться не только руководство тюрьмы, но и следователь (во время допроса).
Для того, чтобы сообщить бывшим сокамерникам о том, какой вынесен приговор, осужденные, переведенные в пересыльную камеру, иногда обращаются к тюремному надзору с заявлением о, якобы,
