— Что-то ты рано сегодня, комъин, — прозвучал за спиной девичий голос; Джефф развернулся и увидел ее.
В первое мгновение ему показалось, будто это земная девушка — из-за золотисто-рыжих волос, собранных на затылке в тугой узел. На ней был распахнутый плащ, а под ним — простое платье, облегающее стройную фигурку. Пялиться в общественном месте на даркованскую девушку — оскорбление, наказуемое смертью (если поблизости есть родственники, которые не преминут оскорбиться) — но эта, весело улыбаясь, смотрела прямо в глаза Кервину. Поэтому, даже по некотором размышлении, Джефф остался при том же мнении.
— Как вы сюда попали? — поинтересовалась девушка. — Мы же, кажется, договаривались прийти все вместе.
Щеки Кервина вспыхнули жаром, и камин тут был ни при чем.
— Прошу прощения, — сказал он. — Я… не думал, что это частная комната. Меня направили сюда — вероятно, по ошибке. Я немедленно уйду.
Девушка изумленно уставилась на него; улыбка ее померкла.
— Что вы имеете в виду? Нам же столько всего надо обсудить… — Она осеклась на полуслове и неуверенно произнесла: — Но вы… или я ошиблась?
— Вы или не вы, но кто-то точно ошибся… — начал было Кервин, но осекся. Девушка говорила не на терра-стандарте и не на жаргоне Торгового города. Она говорила на языке, которого он не слышал ни разу в жизни — и, тем не менее, он прекрасно понимал ее; в первые мгновения диалект показался настолько знакомым, что Кервин и внимания не обратил, что они говорят на неизвестном языке.
Девушка остолбенело замерла, приоткрыв рот.
— Всемогущий Алдонай! — вырвалось у нее. — Кто же вы такой?
Кервин собрался было представиться; но тут им снова овладел тот же гневливый бес, которого ему в присутствии красивой девушки удавалось пока держать в узде. Ну и тип, должно быть, этот его загадочный двойник!
— Что, не узнала еще? — отрывисто поинтересовался он. — Я же твой старший брат Билл, позор семьи; сбежал из дому в шесть месяцев и все это время был в плену у пиратов. Продолжение в следующем выпуске.
Она непонимающе мотнула головой, и Кервин догадался, что вряд ли она может оценить сарказм — тем более, скорее всего, на незнакомом языке.
— Но… разве вы не один из нас? — поинтересовалась она все на том же загадочном наречии, которое Кервин понимал, если не слишком напрягался. — Может, из Потаенного города? Кто вы такой?
Джефф раздраженно оскалился; эта идиотская игра его уже порядком утомила. «Скорей бы уж, что ли, — мелькнуло у него, — появился тот тип, за которого она меня принимает; тогда можно было б хоть дать ему по морде».
— Послушайте, девушка, вы меня с кем-то путаете. Ничего я не знаю об этом вашем Потаенном городе — наверно, он слишком хорошо затаился… На какой, кстати, планете? Вы ведь не с Даркоувера?
Если раньше она была просто изумлена, то теперь ее как громом поразило.
— Но вы же понимаете меня! Послушайте, — перешла она на городской диалект, — нам надо хорошенько во всем разобраться. Тут что-то очень странное. Где бы мы могли поговорить?
— Чем плохо здесь и сейчас? — поинтересовался Кервин. — Послушайте, меня тут, конечно, давно не было, но кое-что я еще помню. Я неплохо знаю местные законы, и мне совершенно не улыбается, чтобы в первые же двадцать четыре часа по возвращении мне привесили покушение на убийство — если у вас вдруг окажутся какие-нибудь чувствительные родственники мужского пола. Если вы, конечно, даркованка.
Личико, напоминающее какого-нибудь сказочного персонажа, эльфа или фею, скорчилось в удивленной гримасе.
— Не могу поверить. Похоже, вы действительно не знаете, кто я. Но это и не важно.
— Для меня важно, — сухо произнес Кервин. — Хотя бы просто ради смеха: скажите, как вас зовут и за кого вы меня приняли — и я тут же удалюсь; не буду мешать вашему… рандеву.
— Но так нельзя, — сказала девушка.
На личике у нее застыло какое-то непонятное выражение, то ли удивления, то ли потрясения — можно подумать, Кервин заявил, что ему остается жить только час. Похоже, за сегодняшний вечер у него развилась премилая способность — до полусмерти пугать людей, безо всякого злого умысла, просто так. Нет, если этот его загадочный двойник появится-таки, Кервин обязательно даст ему по морде — для профилактики, из общих соображений.
— Пожалуйста, не уходите, — проговорила девушка. — Если бы здесь был Кеннард…
— Тани! — прервал ее хриплый басовитый голос.
«Похоже, мир окончательно сошел с ума, — думал, разворачиваясь к новоприбывшему, Кервин. — Интересно, увижу я сейчас свое зеркальное отображение?» Зеркального отображения он не увидел; вновь пришедший был, как и девушка, высок, светлокож, с густой золотисто-рыжей шевелюрой. В первое же мгновение Джефф проникся к нему инстинктивной неприязнью — даже прежде чем узнал в нем рыжеволосого из бара.
Достаточно было одного взгляда — и рыжеволосый скорчил такую мину, будто вот-вот заголосит о вопиющем нарушении приличий.
— Остер, — торопливо произнесла девушка, — я только хотела…
— Землянин!
— Я подумала, это кто-то из наших.
— Это человекоящер с Арктура, — сердито покосился на Кервина Остер. — По крайней мере, так он мне сам сказал.
Затем он обрушил на девушку целый поток слов — скорее всего, на том же загадочном языке, но столь стремительно, что Кервин не понимал ни звука. Впрочем, понимать было и не обязательно: достаточно было слышать тон. Рыжеволосый был страшно разозлен.
— Ну не надо, Остер, не надо, не так все мрачно, — вмешался густой, рокочущий бас. — А ты, Таниквель, прекращай дразниться. — В комнате появился еще один человек, тоже рыжеволосый. Но в его огненной шевелюре мелькали седые пряди, и он сильно сутулился, словно под грузом лет. Глаз его почти не было видно под кустистыми бровями — настолько густыми, что это граничило с противоестественным. — Меня зовут Кеннард, — представился он, — я третий в Арилиннской башне. А из какого Гнезда вы? Кто у вас Хранительница?
Кервин был уверен, что тот так и сказал: «Хранительница».
— Обычно меня выпускают гулять одного, — сухо отозвался он.
— Ошибочка вышла, Кеннард, — издевательски произнес Остер на портовом жаргоне. — На самом деле наш друг… э-э, крокодил с Арктура; по крайней мере, по его словам… Очевидно, он — землянин.
— Но это невозможно! — воскликнул Кеннард.
Джефф решил, что атмосфера становится слишком уж напряженной.
— Глубоко сожалею, — начал он и к собственному удивлению осознал, что обычный вежливый оборот приобрел буквальный смысл. — Я действительно землянин. Но детство мое прошло на Даркоувере, и я привык считать эту планету своим домом. А теперь прошу прощения, если помешал. Доброй ночи, и прощайте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
