Она сказала доверительным тоном:
— Профессор Брэйд, ваш звонок вчера страшно расстроил меня. Вы, несомненно, чувствовали себя ужасно.
— Да, я был потрясен, мисс Мэкрис.
Она продолжала еще более доверительно:
— Я надеюсь, что миссис Брэйд поняла причину вашего запоздания. Я пыталась объяснить это ей.
— Да, благодарю вас.
— Я просто подумала, что, поскольку вы такой пунктуальный человек, миссис Брэйд могло прийти в голову, — вы, конечно, понимаете… Она могла расстроиться и вообразить себе… Ну, вы ведь знаете?..
На столе у мисс Мэкрис раздался негромкий звонок, и она сразу объявила: Профессор Литтлби приглашает вас. Я вам доскажу потом.
Когда Брэйд вошел, профессор Литтлби положил телефонную трубку и механически улыбнулся.
Возможно, когда-то эта улыбка была искренней, — подумал Брэйд. — Но люди, занимающие у нас высокие административные посты, руководствуются не обычными человеческими чувствами. Им нужно нечто более надежное и безотказное, вроде какого-то хорошо смазанного и проверенного механизма, гарантирующего появление улыбки в нужный момент.
Механически улыбнувшись, в свою очередь, Брэйд произнес:
— Доброе утро, профессор Литтлби!
Профессор Литтлби кивнул головой, потер ухо и промямлил:
— Ужасно, ужасно!
Время остановилось для Литтлби двадцать лет назад. Именно тогда его книга вышла третьим изданием и в этой отрасли химии стала признанным руководством. Но четвертое издание так и не появилось. Иногда Литтлби с грустью заводил разговор о том, что если выкроит немного времени, то обязательно займется подготовкой нового издания. Однако даже он сам по-настоящему в это не верил. Да это и не играло уже никакой роли. Книга создала ему необходимую репутацию, а несколько патентов по хромированию металлов обеспечили небольшой, но независимый доход и пост декана химического факультета.
Брэйд кивнул и согласился, что произошла действительно ужасная вещь.
— Конечно, — продолжил Литтлби, — не так уж удивительно, что случилось это именно с тем аспирантом. Совсем неподходящая личность, как я сказал вам вчера по телефону. Мне неприятно говорить подобное о вашем аспиранте, поскольку вы его хвалили, но остальные преподаватели были о нем невысокого мнения.
— В некоторых отношениях он был трудным юношей, — сказал Брэйд, — но у него имелись и свои достоинства.
— Возможно, — холодно произнес Литтлби, — к делу это не относится. Меня больше всего беспокоит, что все это может отразиться на нашем факультете в нашем университете. Кстати, как все это произошло?
Брэйд возможно более кратко рассказал.
— Ну, вот видите! Здесь не следовало применять открытой системы. На колбе нужно было установить обратный холодильник. Тогда бы ему не удалось сунуть свой дурацкий нос туда, куда не надо!
Брэйд хотел было заметить, что он сам несколько раз предлагал Ральфу пользоваться холодильником, но подумал, что это означало бы свалить вину на мертвого.
— Это вызвало бы применение специального оборудования, и, по-моему, Ньюфелд считал, что сможет лучше контролировать ход эксперимента, если оставит колбу открытой. Небольшое испарение не представляло опасности, и он мог добавлять реагенты, производя меньше лишних движений.
— Чепуха! Беда с молодежью в том, что у нее забота о собственной безопасности на последнем месте. Когда я прохожу по химическим лабораториям, меня буквально тошнит от всего, что я там вижу.
— Сэр! За последние десять лет это был единственный несчастный случай, если не считать порезов пальцев или ожогов кислотой.
— А сколько вам нужно таких несчастных случаев?
Брэйд промолчал, а Литтлби, насладившись несколько секунд вонзенной им в Брэйда шпилькой, продолжал:
— Полагаю, что теперь нам следует организовать цикл лекций по технике безопасности, в которых бы говорилось о том, что можно и чего нельзя. Эти лекции можно начинать в пять часов, посещение их будет обязательным для всех студентов и аспирантов, выполняющих лабораторные работы по химии. Ваше мнение?
— Согласен с вами, сэр.
— Хорошо. Я попрошу вас, профессор Брэйд, организовать эти занятия. И мне кажется, будет неплохо, если вы пригласите Кэпа Энсона присоединиться. Старикан с радостью поработает.
Брэйд без энтузиазма пробормотал:
— Конечно, сэр.
Это предложение ему не понравилось. Видимо, все было задумано как наказание для него, своего рода искупление вины.
Литтлби продолжал:
— Возможно, одна лекция в неделю, причем я бы начал уже на этой неделе.
Неожиданно он взглянул на стенные часы, которые показывали без четверти девять:
— У вас лекция начинается в девять, не так ли, профессор Брэйд? Надеюсь, вы в состоянии прочитать ее. Однако, если это настолько выбило вас из колеи…
— Нет, нет! — поспешно возразил Брэйд. — Я вполне готов к лекции.
— Хорошо, хорошо! Да, кстати, относительно завтрашней вечеринки. Ваша уважаемая супруга и вы сами, надеюсь, сможете посетить нас? Хотя если вы считаете, что в данных обстоятельствах…
Брэйду с трудом удалось ответить как можно непринужденнее:
— Я думаю, что мы придем. Нам это доставит удовольствие…
И каждый из них, торопясь произвести заключительные фразы, натянуто кивал и механически улыбался другому.
Он не хочет, чтобы я пришел, — подумал Брэйд. — Ко мне прикоснулась смерть. Если бы не Дорис, я бы не пошел.
Бедная Дорис! Если раньше и был какой-то шанс на повышение, то теперь он вряд ли есть. В маленьких глазках Литтлби не было и намека на великодушие.
Когда он выходил из кабинета Литтлби, ему вдруг подумалось совсем о другом. Толчком послужило замечание Литтлби о характеристиках студентов и аспирантов. Каждый преподаватель в дополнение к отметке, которая выставляется открыто, письменно сообщает свое мнение о характере и личности студента. Последнее не разглашается. Конечно, эти сведения доступны для профессорско-преподавательского состава факультета, и Брэйд просматривал характеристику Ральфа порядка ради, когда в первый раз зашла речь о нем как о кандидате в аспиранты. Но он лишь мельком взглянул тогда на эти бумажки. Теперь же все следовало рассматривать в совершенно новом аспекте… Тот, кто убил Ральфа, наверняка должен был ненавидеть его.
Рейнк, например, несомненно, не любил юношу, и даже доктор Шалтер с медицинского факультета, который изредка встречался с Ральфом, неодобрительно отзывался о нем. Во всяком случае, подумал Брэйд с облегчением, мои характеристики Ральфа были в основном лестными. Из преподавателей только его нельзя было упрекнуть в неприязни к юноше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
