— Нет, конечно. Я и знать не хочу, кто и что там охраняет.
— Все знают, что собрать кору и листву с куста невозможно без одного сложного заклинания. А по силам его сотворить уж точно не нам… — усмехнулась она.
— Зачем же ты хочешь?..
Хелеса меня перебила, торжественно поднимая над собой пилочку:
— Куст защищает себя сам и не позволит причинить себе вред ни одним садовым прибором нашей реальности. Потому что он не из этого мира, вот и сопротивляется. Не все маги это знают.
— То есть, ты имеешь в виду…
— Да, — в глазах эльфийки горело торжество, — только иномирный предмет может надрубить его без заклинания. И сегодня вечером мы попробуем надпилить его этим. Я смогу отдать кору и листья на черный рынок, у мамы есть связи. А прибыль поделим пополам.
— Нет-нет-нет! — открестилась я, пытаясь отобрать у хитроумной эльфийки, как оказалось, грозное оружие. — Я на такое не согласна.
— Прости, Алиса. У тебя нет выбора! — взмахнула руками она и сложила пальцы.
Как тот белобрысый парень в коридоре. Только вот вместо появления новых предметов или указателей мои ноги вздернули меня поровнее, как будто были не живые, а на шарнирах, и понесли к шкафу.
— Вешай плащ и скажись уставшей. Пусть Огнеда поверит, что ты спишь. Через два часа жду тебя на углу общежития, — приказала Хелеса и усмехнулась: — Имей в виду, что заклинание подчинения имеет обратный эффект. Если будешь сопротивляться — оно причинит боль.
— Ты… Ты! — попыталась выкрикнуть я, но Хелеса криво усмехнулась.
— И помолчи лучше.
Она ушла вместе с пилочкой. Тихо прикрыла за собой дверь. А мое тело меня совсем не слушалось. Даже написать записку я не могла. Сняла верхнюю одежду и легла в постель.
Пару раз я пыталась воспротивиться сковавшей магии. Хотела встать, но тело пронзила дикая вспышка боли — будто наступила на что-то острое. Глухо застонав, я повалилась на бок. Второй раз хотела заговорить с вернувшейся Огнедой. Соседка напевала под нос песенку и даже не подозревала, что происходит у нее под носом.
— Мммыыы… — вот и всё, что удалось мне выговорить.
К несчастью, Огнеда поняла меня превратно.
— Прости, прости. Не буду шуметь. Спокойной ночи! — она погасила свет и ушла в ванную.
А спустя минут пятнадцать легла спать, зевая и сетуя на тяжелый день.
«Ладно тяжелый день. Какая меня ждет ночь!» — с ужасом думала я, понимая, что от противоправных действий Хелесы мне не отмахаться.
Мысли посещали самые разнообразные. Я ругала себя за излишнюю доверчивость и доброту. Пожалела, что называется, бедную эльфийку! Поделилась пилочкой.
Меня бы кто пожалел!
Потом мое негодование перенеслось на куст. Он тоже был виноват в моих несчастьях: захотелось же этому родендиусу расцвести именно тридцать первого января! Мог бы и через год расцвести, когда я проучусь немного и буду хоть понятие иметь, кому стоит доверять, а кому — нет.
И вообще, разве можно перепилить пусть даже крохотную веточку маникюрной пилкой? Да Хелеса сошла с ума!
Ровно в одиннадцать мое тело само встало и почти бесшумно оделось. Ощущения при этом были непередаваемые! Даже если бы я хотела заорать, чтобы разбудить сладко спящую Огнеду, то не смогла бы — связки не слушались, а рот я открывала беззвучно, как рыбка.
Чуть не плача от злости и бессилия, спускалась на первый этаж.
Хоть бы мадам Лук не спала! На нее единственную была вся надежда — что она поймает и расколдует.
Но коморка, в которой еще пару часов назад она пила чай, была заперта. Свет не горел, а искать комендантшу по всему общежитию не позволяло тело, которое упрямо двигалось на выход.
Я шагала напрямую, через мягкие сугробы, как будто нет дороги в обход. Ноги проваливались, загребая полные сапоги снега, а руки даже не пытались закрыть глаза от разгулявшейся метели.
— Вот ты где! — высокая фигура в темно-зеленом плаще нетерпеливо метнулась ко мне от разлапистой ели. — Алиса, я отпущу тебя через пятнадцать минут. Сниму заклинание послушания. Только выслушай меня спокойно и не суди строго. И прости…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Меньше всего я ожидала, что эльфийка будет просить прощения. Прозвучало как издевка. Бурля от возмущения, я взглядом пыталась передать всё, что о ней думаю.
— Идем туда. Видишь беседку у сосны? Там нас никто не увидит.
Мое тело послушно брело вслед за Хелесой.
Ну почему в такую непогоду все преподаватели сидят по своим комнатам, и никому даже в голову не придет высунуть нос наружу?
Хелеса первой вошла в беседку и осмотрелась. Удостоверившись, что никого под обледеневшими лавками нет, она нервным движением опустила капюшон.
— Не думай, что я когда-нибудь занималась чем-то подобным. И я ни за что бы не решилась, не будь на кону жизни моих родных, — заломила руки Хелеса.
Я попыталась саркастично вздернуть бровь, но та не послушалась.
— Моя мама очень известная эльфийская знахарка. За мамиными снадобьями присылают даже из королевских дворцов. Она берется за самые сложные и трудновыполнимые заказы…
Хелеса закусила губу и плюхнулась на обледеневшую лавку, даже не замечая подкрадывающегося холода. Ее взгляд блуждал по холодному дощатому полу.
— Много раз она спасала жизни. Излечивала смертельно больных. Слава об этом разлетелась повсюду. Наверное, поэтому однажды к нам пришел черный герцог.
Эльфийка зажала ладонью рот и несколько раз глубоко вздохнула, восстанавливая дыхание.
— Мы живем в лесной глуши. Мама считает, так мы доступнее для страждущих. К нам легко прийти и уйти незамеченным. Живем втроем: я, сестра Глендис, и мама. Вокруг нашего дома, конечно, расставлены заклинания оповещения и прочие. Но они смогли сорвать и их… Мы с сестрой были дома и всё видели. Как они, слуги черного герцога, обступили маму. Какой слабой и беззащитной была она, женщина и целитель, против целой толпы мужчин… Мама дала обещание — вылечить дочь черного герцога. А если не получится, он обещал отправить в загробный мир и нас с сестрой, чтобы его дочери не было там скучно…
Хелеса сжала кулаки:
— Когда Мисса рассказала, что с нами будет учиться иномирянка, я поняла: вот он, шанс. Не просто так мама отправила меня сюда, она словно предчувствовала нашу встречу.
Девушка грустно улыбнулась:
— Мисса права. Мне незачем учиться знахарству. Всему, чему только можно, я научилась у мамы. Даже таким штукам, как подчинить себе чужую плоть… Мама попыталась спрятать нас. Меня отправила в академию, Глендис — в пансион благородных девиц. Но, думаю, это не остановит черного герцога… Вылечить его дочь очень сложно, почти что невозможно — нужны два редких ингредиента. Один мама выкупила на черном рынке при помощи посредников черного герцога. А второй можно найти только в соседнем королевстве, но стоит он безумных денег, каких у нас нет. Да и у герцога, как оказалось, тоже. Но его можно заменить соком из листьев и цветков родендиуса. Просто невероятная удача, что одновременно в академии оказались мы и цветущий родендиус. Теперь понимаешь, почему я иду на это?
Она быстро сложила пальцы, вздернула их в необычном жесте, и я почувствовала, как мое тело будто выпустили из стальных тисков. Как будто оно вынырнуло из стакана.
— Фуф! И говорить можно? — не сдержалась я. — Хелеса, еще десять минут назад я тебя ненавидела. А теперь даже не знаю, что и сказать.
— Поможешь? — с надеждой подняла она лазурные глаза, в которых плескались слезы. — Без тебя я не смогу воспользоваться этой пилочкой.
И она неуловимым жестом вытащила ее из кармана.
— Почему? — удивилась я.
— Не уверена, что иномирный предмет в моих руках не потеряет своих иномирных свойств.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А я сомневаюсь, что получится перепилить ветку куста, — возразила в ответ.
— Надо проверить. Иначе люди черного герцога найдут меня!
Глава 5
«Всё дурное считай себе чуждым».
Антисфен
— Ладно, давай попробуем! — не выдержала я. — Перепилим этот чертов куст. В конце концов, ветку можно просто отломить.
