Торвальд с яростью развернулся к Наташе, что-то сказал, размахнулся и… от удара девочка рухнула на мостовую и замерла. Смех мгновенно оборвался. Аристар мог, как угодно издеваться над всеми исподтишка, пакостить по мелочам, натравливать своих приспешников на других учеников. Ему все сходило с рук благодаря влиянию и деньгам отца, но ударить прилюдно девушку? Все-таки этому обществу действительно еще далеко до цивилизации Земли. Дикари полные и не слышали о равенстве полов, а потому такую выходку не простили бы даже самому председателю сената.
Торвальд и сам понял, что он натворил. Злость мгновенно исчезла, и он с некоторой растерянностью уставился на собственную руку.
— Я не хотел, — прошептал он. — Вы же сами видели, что она сама…. Вы же видели, что она меня спровоцировала…
Лучше бы он молчал. Уж оправдываться в такой ситуации точно не следовало. Откуда-то из глубины рядов раздался свист, кто-то подхватил его. Наташе уже помогали подняться и отряхнуться от пыли.
Девочка вежливо поблагодарила всех, позволила поднять себя и встретилась с гневным взглядом Торвальда-старшего. Последний, понимая, чем может обернуться для его чада ситуация, торопливо выталкивал его из окружающей толпы к карете. Девочка невинно похлопала ему ресницами… ноздри сенатора раздулись от гнева и он, чтобы еще больше не усугубить ситуацию, резко отвернулся и потащил сына за собой, прокладывая дорогу сквозь окруживших их учеников.
Наташа проводила парочку взглядом и отправилась в класс, по дороге вежливо поздоровавшись с директором. Тот ободряюще улыбнулся ей и кивнул, потом повернулся к ученикам.
— Так, извинения принесены, а теперь по классам! Занятия уже начинаются.
В этот день Наталья Астахова оказалась самой популярной ученицей в лицее. К ней подходили совершенно незнакомые люди, здоровались, подбадривали, кто-то обещал защитить ее от этого типа, имея в виду Аристара. К концу дня губы уже сводило от постоянных улыбок, платье осточертело и путалось в ногах при ходьбе так, что хотелось разорвать его на полоски. Бант сбился, а голова под париком потела и жутко чесалась, пудра сушила кожу. Наташа теперь каждую девчонку в похожем наряде провожала сочувственным взглядом — и так они ходят каждый день?!
С непередаваемым ощущением блаженства она вечером избавилась от своего наряда и натянула привычную одежду. Мадам Клонье взирала на это с явным неодобрением, но ничего не говорила. Только уже когда девочка поправляла перед зеркалом пиджачок, заметила:
— А так хорошо на тебе платье смотрелось.
Девочка посмотрела на приемную мать с таким жалостливым выражением, что та только рукой махнула.
— Подрастешь, сама все поймешь.
Аристар на следующий день появился только ко второму уроку. Постаравшись прикинуться невидимкой, он молча сел за свою парту и опустил голову. После того, как урок закончился, он так и остался сидеть. Наташе совершенно не хотелось оставаться с ним наедине в классе, потому она вышла вместе со всеми и тут же пожалела об этом. Известие о вчерашнем извинении распространилось по лицею как пожар, и о нем уже говорили даже те, кто отсутствовал на столь знаменательном событии. А один из участников происшествия в парке весьма живописно рассказывал с чего, собственно, всё началось. Наташа бы порадовалась описанию собственного героизма, но этот рассказчик был одним из компании Торвальда. Она встала у него за спиной и, молча, слушала с плохо скрываемым отвращением.
— Значит, ты тоже там был? — поинтересовалась она. Рассказчик даже подпрыгнул от неожиданности. — Что-то тогда никто не рвался мне на помощь. А сейчас что? Ветер изменился? Король пал и теперь слетаются стервятники?
Вокруг рассмеялись, а рассказчик, втянув голову в плечи, быстро сбежал.
На третьем уроке Торвальд красовался с живописным фингалом под глазом. Как просветили девочку, на перемене к нему подошли несколько старшеклассников и вежливо пригласили в спортзал потренироваться в борьбе. Наташа только порадовалась, что дуэли среди учеников запрещены. Из республики её вряд ли бы кто устроил, но в лицее учились и несколько отпрысков аристократов из империи и королевств, где дуэли были весьма распространены. Скорее всего, они и устроили нечто вроде дуэли, только на кулаках. Был тут такой вид спорта — похожий на бокс. И администрация придраться не могла — оружия нет, просто обычная тренировка. Кто может запретить? Ну и что, если всем ясно, что там к чему? В этот момент Наташа даже сочувствовала своему недавнему гонителю — наверняка этот вызов на тренировку будет не последним.
Наташа подошла к его столу на следующей перемене…
— Довольна? — зло поинтересовался он, поднимая голову.
Все сочувствие, что она испытывала к Аристару, мигом испарилось.
— Не я все это начала. Все, что я хотела, чтобы ты и твои дружки оставили меня в покое. Но можешь обвинить в случившемся меня, если тебе удобнее прятать голову в песок.
— Остроумно. Но ты зря думаешь, что все закончено! Этого я тебе никогда не забуду.
— Бывают же такие, — бурчала девочка, сидя за партой. — У них всегда и во всем виноваты кто угодно, только не они. И когда повзрослеет, придурок, и научится отвечать за собственные дела?
Урок был сложный, и Наташа с трудом продиралась сквозь даты и факты исторических событий. А тут еще этот… этот… Торвальд, в общем, сверлит ее спину злобным взглядом. Она ощущала его чуть ли не физически. Этот взгляд настолько раздражал, что девочка никак не могла сосредоточиться на уроке. Потому, когда в класс вошел директор, даже обрадовалась.
Директор торопливо прошел к доске и поднял руку, призывая к тишине, хотя и так никто не шумел — класс затих. Никто и никогда не видел раньше всегда спокойного директора таким возбужденным.
— Я… — он облизнул губы и сглотнул. — Я прошу прощения за то, что прерываю урок… Я ненадолго… Госпожа… Госпожа Наталья Астахова, будьте любезны, к вам посетитель… он ждет у меня в кабинете.
Наташа моргнула. Это кто ж должен прийти, чтобы директор лично прибежал за ней в класс в таком возбуждении? Точно не мадам Клонье. Гонс Арет? Нет. Девочка встала и только взялась за учебник, как директор замахал руками.
— Нет-нет, это потом. Вот ты, — он наугад выбрал ученика, которым оказался Аристар Торвальд, впрочем, директор, похоже, даже не заметил, кого выбрал. — Да-да, будьте любезны, господин, соберите вещи госпожи и занесите ко мне в кабинет… А вы, госпожа, прошу за мной.
Только всеобщим шоком можно объяснить то, что никто не отреагировал на происходящее. А уж попросить Торвальда носить вещи его врага… Это вообще можно было бы счесть издевательством, если бы учащиеся ясно не видели, в каком состоянии пребывает директор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
