Эдди сел напротив и налил себе кофе.
– Завтра я позвоню Арчи по поводу твоих съемок, – сказал он.
Арчи Лоренс был молодым, но очень известным фотографом, к которому в очередь выстраивались знаменитости, мечтающие иметь в своих альбомах его работы.
Тэнди покраснела от тона, которым Эдди произнес эту фразу, и кивнула.
– А я позвоню тебе. Можно? – мягко попросила она.
– Хорошо, – согласился Эдди.
– Что ты делаешь сегодня?
– Сегодня я буду занят. Видишь ли, в отличие от занятий сексом, работать я предпочитаю в одиночестве.
– Если я правильно поняла, то на этом все закончится.
Тэнди внимательно посмотрела на него. Она надеялась, что Эдди опровергнет ее предположение. Расчеты не оправдались. Эдди утвердительно кивнул:
– Да, ты права.
Тэнди молча допила свой кофе, так же молча оделась и, уже подходя к двери, злобно бросила:
– Харрис, ты – циничный подонок!
– Только я? Мы оба получили то, чего желали. Ты – Арчи, я – секс.
– Я еще ничего не получила, кроме головной боли и испорченного настроения.
– Могу предложить таблетку аспирина. А по поводу исполнения желаний – я всегда выполняю то, что обещал.
Эдди поцеловал ее в щеку и захлопнул дверь.
«Да, я – циник, – думал он. – И мне это нравится». Находись здесь Дэвид, он долго смеялся бы над последней фразой Тэнди. Дэвид считает, что Эдди – законченный романтик, который старается спрятать свою чувствительную натуру под ядовитым взглядом и едкими высказываниями. Но именно благодаря этой маске Эдди и добился столь впечатляющих успехов в «Стар Миррор». Знаменитости боялись его острого языка и нелестных отзывов, лебезили перед ним, лишь бы не быть упомянутыми в его статьях. А редакторы, наоборот, обожали его, потому что благодаря разносам, которые он устраивал звездам, газета раскупалась, как сахарная вата на ярмарках. Однако эта деятельность давно надоела Эдди. Не об этом он мечтал, учась в колледже. В те дни Дэвид поддерживал его стремление стать ведущим репортером «Дейли Телеграф» – одной из наиболее влиятельных газет в стране. Дэвид даже предлагал обратиться за помощью к своему отцу. Эдди отказался, решив добиться всего собственными силами. Сейчас он сожалел о том, что не прибегнул к помощи. Если бы не гордость, он уже работал бы над серьезными темами, а не подглядывал за развращенными celebrity.
Эдди подошел к рабочему столу и стал разбирать бумаги. До встречи с Дэвидом оставалось еще много времени, поэтому он решил поработать над материалом, который наконец сделает его известным не как автора легкомысленных статеек в бульварной газетенке, а как серьезного журналиста, поднимающего важные вопросы общественной жизни. Конечно, тема его новой работы перекликается с тем, чем он занимается ежедневно, но она произведет взрыв, который многих заденет. И хотя идея сама по себе не свежая и касается давно наевшей оскомину проституции, все же имена, которые он намеревается упомянуть, заставят многих хмурить лбы в негодовании. Сварить в одном котле тех, кто продает себя, и тех, кто успешно торгует этим красивым товаром, добавить в виде приправы имена людей, пользующихся услугами проституток с известными во всем мире именами, – вот бомба и готова. А что? Пусть общественность знает, чем на самом деле занимаются некоторые из тех, кому поклоняются, кого ежедневно видят в журналах, о ком жадно ловят любые новости. Не ново, зато какой резонанс у публики вызовет его статья, рассказывающая о реалиях «звездного мира»! Все это он подкрепит железными фактами, потому что после публикации на него посыплются судебные иски, как, впрочем, и деньги, которые он за эту статью получит. Но не деньги интересовали Эдди. В первую очередь перед глазами маячила слава жесткого репортера, который не стесняется рассказать правду, сколь бы неприглядна она ни была.
Но фактов не хватало. На руках были лишь немногочисленные рассказы девочек, попавших в переплет в погоне за счастьем, истории, услышанные вскользь от людей могущественных и поэтому осмотрительных. Эдди не унывал. Он точно знал, к чему идет, знал, что работа предстоит опасная и тяжелая. Это его не пугало, он боялся лишь того, что навсегда останется жалким зубоскалом, который полощет грязное белье знаменитостей.
За работой Эдди не заметил, как быстро пробежало время, он опаздывал на встречу с Дэвидом. Быстро отложив бумаги в сторону, он схватил куртку и выбежал на улицу…
Эдди увидел друга за столиком у стены, сидящего в окружении нескольких симпатичных дамочек. Дэвид всегда нравился женщинам, они не могли мимо пройти, не привлекая его внимания. То улыбнутся кокетливо, то поздороваются, надеясь, что он их заметит, а то и наглым образом вешаются на шею, готовые немедленно отправиться к нему в постель. И самое главное, догадывался Эдди, это делается не ради того, чтобы получить от него какие-либо блага. Женщин привлекала мужская сила, сквозящая в каждом движении Дэвида, и, безусловно, приятные черты лица в совокупности с тренированным телом. Словом, в Дэвиде было все, за что женщины любят мужчин, и то, чего так не хватало Эдди. В юности, видя, как Дэвиду легко удается уговорить девушку провести с ним ночь, Эдди отчаянно злился. Сам он постоянно терпел с противоположным полом фиаско, и легкие победы друга заставляли его испытывать черную зависть.
Сейчас Эдди невесело улыбался, вспоминая дни их юности. Он во многом неправильно оценивал Дэвида, но в этом не было его вины. Многие с трудом верили в искренность их дружбы. Что могло быть общего у этих разных парней? Порой Эдди обвиняли в корысти, думали, что он находится рядом с Дэвидом Марстоном только потому, что у того есть деньги. «Люди часто оценивают поступки других по тому, как поступили бы сами. Многие во главу угла ставят деньги, для этих людей не существует понятия искренности. Такие люди не способны на настоящую дружбу, они во всем ищут пути к наживе. Жадность владеет ими, лишая самого главного, чем может наградить жизнь, – им не дано иметь друзей». Так Дэвид изложил свое отношение к тому, что говорят другие относительно мотивов их дружбы. Социальные и материальные различия не имели для Дэвида значения, он ценил в Эдди простоту взглядов, живой ум и веселый нрав. Их дружба продолжалась уже более десяти лет. Порой они раздражали друг друга, злословили по этому поводу, могли неделями не видеться, а могли, наоборот, каждый вечер встречаться, чтобы поиграть в бильярд, пропустить по паре бокалов виски либо искать новых приключений в многочисленных клубах Лондона.
Эдди оценивающе посмотрел на девушек за столиком, где только что сидел приятель. Они явно скучали и выглядели обиженными, потому что Дэвид, не задумываясь, оставил их и пересел в другое место, даже не поинтересовавшись, хотят ли они составить ему компанию.
– По какому поводу завтрак? – улыбнулся Эдди.
– Аманда решила вернуться. – Дэвид внимательно изучал меню.
– А-а, – протянул Харрис, понимая, что этим злит Дэвида. – Шампанское закажем?
– Эдди, твою мать!
– Ну, а что ты хотел от меня услышать? Поздравления? Соболезнования? Каких именно комментариев ты ожидаешь? Могу сказать, что рад за тебя, ты же так стремился ее вернуть. Нет, не то? Тогда мне жаль. Тебе придется жить с женщиной, которая способна затрахать мозг любому.
Дэвид отложил в сторону меню и посмотрел на Эдди. Ему давно было предельно ясно, как тот относится к Аманде. Впрочем, нелюбовь была обоюдной.
– Я не спрашивал твоего совета, – сказал он. – Просто констатировал факт. Аманда возвращается. Она хочет все начать с начала. Впрочем, я еще не…
Эдди хмыкнул.
– Впрочем, ты еще не решил, стоит ли повторять попытку, – закончил он.
– Почему? Я уже все решил. – Дэвид отвернулся к окну.
– Понятно. Давай сделаем заказ, на нас уже косо официантка смотрит. Да и жрать охота.
Он достал телефон и снова посмотрел, нет ли пропущенных звонков.
– Что-то ты сегодня дерганый какой-то, – заметил Дэвид. – От кого ждешь звонка?
– От одной знакомой. Она пропала неделю назад. Никак не могу до нее дозвониться, трубку не берет. И сама не перезванивает.
– Новая пассия? – улыбнулся Дэвид.
– Нет, – отмахнулся Эдди. – Просто хорошая подруга.
– Не хотим рассказывать. Значит, дамочка представляет особый интерес, – заключил Дэвид. – Давай говори. Кто такая? Я с ней знаком?
– Ох, как у тебя язык развязался, стоило только упомянуть о женщине, которая мне нравится!
– Так у тебя все же есть к ней интерес? – улыбнулся Дэвид, заметив, как начинают краснеть щеки Эдди.
– Какое тебе дело до моих дамочек? Тебя не должны интересовать женщины! Ты же теперь принадлежишь одной Аманде. Забыл, какая она ревнивая? Я напомню…
– Прекрати. – Дэвид подозвал официантку и сделал заказ за двоих. – Так кто она, дама твоего сердца?
– Мадлен Адамс. Видишь, это имя тебе ни о чем не говорит. Она моя давняя знакомая. Ничего не было, – быстро добавил он, предупреждая вопрос, который должен был последовать за последней фразой.
