поединок. А он сразу ударил меня по уху. Вон…, — юноша показал своё ухо, край которого был лилово-синий, — а потом стал бить по ногам, а я не мог отбиться от него. А потом попал мне по пальцам, — теперь молодой человек показал генералу опухшие пальцы, — и когда я совсем уже не отбивался, так как толком не мог держать шест, он ударил мне в нос.
— А кто судил поединок — мастер?
— Да, но он больше смеялся вместе со всеми, чем судил.
— А судил вас случайно не Монтанари?
— Нет, не Монтанари, другой. Не помню его имени.
— Киммер, кажется, — вспомнил генерал. — Ну-ну, и что же, вы бросили своё оружие? Или же продолжили сражаться?
— Я не бросал, — сразу встрепенулся юноша. — Нет, не бросал, но тут вышел на арену прапорщик Брюнхвальд и прекратил схватку. Ну и Фабиус что-то ему сказал, но прапорщик не ответил. И вывел меня из школы и велел ехать в казармы.
— Очень интересная история, — флегматично заметил барон. Он ещё раз подумал, что отправлять этого балбеса в фехтовальную школу было ошибкой. И произнёс нравоучительно: — Надеюсь, господин фон Флюген, вы вынесете из неё уроки.
Генерал уже закончил разговор и хотел было уйти, но юноша остановил его:
— Господин генерал.
— Я слушаю вас.
— И что мне теперь делать? — спросил молодой человек.
Волков взял его руку и стал мять, фон Флюген морщился, но терпел; судя по всему, переломов на руке не было, и тогда барон ответил:
— Ничего не делать, врач вам не потребуется, всё само заживёт.
— Я не про руку, — произнёс юноша.
— А про что?
— Меня избили палкой. Как собаку. При всех. Все видели, все смеялись. А он ещё обзывал меня. Поносил моё имя.
— Да? И что из того?
— Но ведь это оскорбление, мне придётся вызвать обидчика на дуэль. На поединок до смерти!
— Придётся? — Волков изобразил удивление. Вот что уж точно ему не было нужно в сложившейся ситуации, так это дуэли его людей с горожанами. — Вы, что, собираетесь вызывать на дуэль каждую городскую свинью, что на вас хрюкнет?
— Но он бил меня палкой при людях! — продолжал фон Флюген. — Я же не могу не ответить на это?!
Тут генерал чуть наклонился к нему и произнёс:
— Один раз, в одном городишке, меня тоже ударили палкой. Тот тип тоже был дерзкий горожанин.
— И что? Вы убили его?
— Нет, в тот момент я не мог этого сделать, но я вернулся, когда был в силах. И на дуэль бюргера не вызывал.
— Вы просто убили его! — догадался молодой человек.
— Ну что вы, фон Флюген, я же Рыцарь Божий, я не должен убивать чернь. Я просто отрубил ему руку, в которой он держал палку, которой бил меня.
— Ах вот как!
— Да, мой друг, именно так — чтобы воздать хаму должное, вовсе не обязательно вызывать его на поединок.
— Я понял: мне нужно отрубить Фабиусу руку, — догадался молодой человек. — Но мне нужно узнать, где он живёт.
Волков поморщился. Подобного развития событий он как раз всеми силами пытался избежать.
— Да нет же, — генерал чуть подумал и продолжил: — В ваши годы я уже побывал на южных войнах. А в тех цветущих краях много больших и мощных городов. Городов очень и очень богатых. И там местные нобили люто враждуют друг с другом за первенство в городе, ненавидят и убивают врагов из вражеских семей веками, и они не очень часто вызывают друг друга на поединки — поединки, как они считают, для дураков, — а просто ждут удобного момента, чтобы застать зазевавшегося врага врасплох где-нибудь в тёмном переулке и впятером зарезать его одного. Иногда они просто нанимают убийц или вовсе травят противников ядом. Ничем не брезгуют. И это не считается у них зазорным, они называют это кровной враждой, вендеттой. Яд, удар кинжалом в спину, удар из-за угла… Для них всё приемлемо. Они же бюргеры. Точно такие же, как и наши. Как те, что сегодня смеялись, когда вас избивали.
— Значит, мне нужно найти товарищей, — сделал свой вывод фон Флюген. — Или нанять других людей.
— Или дождаться нужного момента.
— Мне нужно затаиться и ждать?
— Если даст Бог — время для воздаяния наступит. Подождите немного. И вообще, учитесь ждать.
— Хорошо, я подожду, — произнёс молодой человек.
— Вот и прекрасно; а чтобы ожидание вас не обременяло, займитесь моими лошадьми, за занятием и ждать не так скучно.
— Лошадьми? — кисло переспросил юноша.
— Именно лошадьми, — настоял генерал. — И даже не заикайтесь мне про свои больные пальцы. Слышать ничего не хочу, а сделаете плохо, так я устрою взбучку Хенрику. А уж он вам всё тогда припомнит.
После этого разговора у барона стало складываться впечатление, что его затея, как говорится, не выгорит. Вернее, не выгорит дешёвый вариант его затеи. И приехавшие после обеда Максимилиан и фон Готт лишь укрепили в нем это понимание.
— Ну, что там произошло с фон Флюгеном? — сразу спросил генерал, как только они собрались втроём за отдельным столом, где их никто не слышал.
— Ничего особенного, — на удивление спокойно отвечал ему прапорщик, — во всех школах такое бывает с новичками.
— А тут ещё и школа злая, — добавил фон Готт.
— Да они всегда злые, что в Ланне, что в Малене, куда ни придёшь, так тебя непременно будут испытывать; мне в Ланне, в фехтшуле «Кронцеркранц», один семипудовый тип чуть зубы в первый же день не выбил локтем. Полдня потом кровью плевался. А я был в возрасте как раз как фон Флюген, — вспоминал Максимилиан.
— Значит, ничего удивительного? — уточнил генерал. Ему это было в диковинку. Он никогда не посещал подобных школ. А в атлетических залах, что располагались в замке дворца герцога де Приньи, такого быть просто не могло. Люди среди гвардейцев были отборные, знающие себе и окружающим цену и уж точно не из робкого десятка, и на подобные выходки могли ответить очень неприятно. Дуэли, несмотря на запрет герцога, среди гвардейцев были не редкостью и отличались большим ожесточением. Там никто бы не додумался задирать новичков.
