— Вот как! — проговорил Лесли, не догадываясь, что Хестер беззастенчиво лжет. На самом деле капрал получил серьезное повреждение, но к врачу вовремя не обратился. На базе же вошло в привычку стращать новичков различными преувеличениями.
— Доктор Фробисхер приложил к руке бедолаги счетчик Гейгера, и сразу зарегистрировал импульсы. А если бы яд попал в костный мозг, то, как он выразился, капралу пришел бы каюк…
— Вы великолепный рассказчик, — заметил капитан. Хестер в ответ только плечами пожал.
В лагерь возвращались молча. В металлическом бараке, где размещалась комнатушка Лесли, было холодно, сильно пахло табаком. В ящиках стола валялись пустые обертки от жевательной резинки и несколько старых номеров иллюстрированного журнала. На стенах висели цветные фотографии кинозвезд. В раковине для умывания плавал лед.
Капитан почистил зубы и залез в спальный мешок. Свет из окошка бил прямо в глаза. Пришлось вылезти из мешка и опустить шторы.
На мгновение задержавшись у окошка, капитан подышал на замерзшие руки и даже потер их. Он вдруг представил, как в тот же час мисс Рид нежится в великолепной постели под одеялом с электрическим подогревом. Вспомнил капитан и мужчину, который сидел рядом с ней в самолете. Кто бы он ни был, а его Лесли почему–то всерьез не принимал.
* * *
Вечером следующего дня капитан Лесли увидел мисс Рид, когда она проходила мимо его барака. Правда, она те смотрела в его сторону. Она вообще ни на кого не смотрела, а брела, занятая своими мыслями, по направлению к озеру, которое, как сказали капитану, называлось Заходящее Солнце. И Лесли вдруг подумал, что, пойди он вслед за ней, наверняка найдет ее на старом месте.
«Ну конечно же она будет ждать меня у того камня, — мелькнуло у него в голове. — А она как–никак дочь командира базы, чего доброго, разозлится…» Это предположение заставило Лесли снять с крючка фуражку и взглянуть на часы. Его немного знобило от холода. Стоя перед зеркалом, он подул на замерзшие руки: отопление в бараке почему–то не включали, выждал минут пять и отправился вслед за девушкой.
Шагая по хрустящему грязному снегу, он вдруг подумал, что отныне его жизнь на базе, по крайней мере вся следующая неделя, распадется на две части: ангар — то место, где он сможет проявить свое мужество, прогулки к камню — где он сможет проявить свое отношение к женщине. А поскольку он стремился осуществить и то и другое, то отныне так и будет мотаться между ангаром и берегом озера с таинственным названием, где можно встретить Бренду.
Расстояние между ними составляло мили четыре, а то и все пять, поэтому неплохо было бы воспользоваться джипом. К тому же, если он сядет в джип, вряд ли кто обратит на него внимание. Другое дело пешеход, тем более капитан. Тут уж без сплетен не обойдешься.
— Завтра вечером, мисс Рид, — сказал он Бренде при встрече, — я привезу вас сюда на машине, поскольку эта беготня нам ни к чему. Мы с вами на базе чужаки и потому имеем право спокойно осматривать окрестности.
— Откуда вам известно, что я приду сюда и завтра?
— Мы с вами просто–напросто договоримся об этом.
— Мы могли бы договориться и о совместном полете на Луну.
— К сожалению, моя «птичка» для этой цели непригодна. У нее скорость не та.
— Вы сегодня утром поднимались в воздух?
— Мы вылетали на поиски лейтенанта Харриса. Остров Врангеля, как всегда, окутан туманом, даже инфракрасная техника не помогла. А лететь на глубину мы не решились из–за русских. Несколько часов крутились на одном месте, пока позволяло горючее. В конце концов мы все равно разыщем старину Боба. Он вместе со своими парнями находится как раз на 72–й широте… Возвращался я без особой охоты…
— И вы не заметили русских истребителей?
— Мы не обратили на это внимания.
Лесли рассмеялся, вспоминая, как гладко прошел его первый вылет. Это было первое задание, после того как его наказали во Франции. Полет к острову Врангеля оказался изнурительным, как всякий длительный полет на большой высоте. Он до сих пор чувствовал, будто тело сдавливает скафандр. Впереди у него еще много полетов… И рано или поздно он таки найдет Боба Харриса.
— Вы должны рассказать мне об этом в мельчайших подробностях, — попросила Бренда.
— Хорошо, — согласился капитан, сообразив, что тема для разговора, которую он безуспешно искал вчера, наконец найдена. Сначала он решил, что подобный рассказ вряд ли заинтересует Бренду, так как она, можно сказать, выросла на аэродромах и все это хорошо знает. Однако она отреагировала на его рассказ точно так же, как отреагировали бы девушки, вовсе не знакомые с авиацией. Лесли, разумеется, не догадывался о том, что Бренде неважно было, о чем он рассказывает, ей доставляло удовольствие слушать его голос.
— Когда пилот садится в кабину ХВ–47, — увлеченно говорил капитан, — его охватывает какое–то особое чувство — не то восторга, не то чего–то еще. На высоте тридцать тысяч футов на плексигласе появляются мельчайшие ледяные кристаллики, но стоит нажать на кнопку антиобледенителя, как они тают. На высоте сорок тысяч футов линия горизонта вдруг становится изломанной и тебя охватывает чувство, будто ты отрываешься от земли. Вы такого наверняка не испытывали, мисс Рид, хотя и выросли в семье авиатора. На высоте пятьдесят тысяч футов небо приобретает фиолетовый цвет, рев турбин становится глуше или вообще исчезает, ты только улавливаешь, как нежно поет климатическая установка. А потом шестьдесят тысяч футов… Земля где–то далеко внизу… Там, на земле, остались страх, заботы, жажда денег, успеха… и никогда не прекращающаяся погоня за счастьем. На высоте шестьдесят тысяч футов обо всем забываешь и тебя охватывает чувство удивительной легкости и свободы. Только там ты начинаешь чувствовать, что ты человек…
Они остановились. Бренда прислонилась к темной скале, и капитан вдруг заметил, как благоговейно она его слушает. А ведь он рассказывал ей то же самое, что всем знакомым девушкам, за исключением Люсьен. Этот прием никогда не давал сбоя, хотя пользовался он им в течение долгих лет, лишь иногда что–то подправляя. Не пренебрегал он и тем, чтобы позаимствовать что–то у женщин, а если замечал, что кому–то из них неинтересно, сразу замолкал и переходил к более доступным средствам.
Лесли говорил и говорил. Как большинство американцев, он был достаточно самоуверен и не видел ничего предосудительного в том, чтобы немного приукрасить действительность или вставить несколько таких фраз, которые не соответствовали ей. Он считал, что так поступают все или почти все. Другие летчики свои истории, попросту говоря, высасывали из пальца. Мастерство рассказчика в том и состояло, чтобы искусно подать саму суть истории, выставив себя при этом в привлекательном свете. Женщины любят некоторую недосказанность, поскольку это их интригует. Недостаточно высвеченные в рассказе места они охотно домысливают, полагаясь на собственную фантазию.
В конце концов ему удалось обнять Бренду. Она попыталась было вырваться, но было поздно. И тогда он так поцеловал ее, что она невольно ответила на его поцелуй и, прижавшись спиной к скале, застыла в смущении. В лучах заходящего солнца их тени легли на теплый камень. Когда капитан отпустил Бренду, она отбежала от него шагов на двадцать, обернулась и прерывающимся, по–детски высоким голосом выкрикнула:
— Не тешьте себя иллюзией, что завтра я снова приду сюда!
— Ровно в семь… — нашелся Лесли. — Ровно в семь я буду ждать вас на этом месте.
* * *
Входя в дом, Бренда заметила направлявшегося к ним майора Горрелла. На ходу поприветствовав отца, она бросила:
— Папа, к тебе направляется этот буйвол, — и прошла в соседнюю комнату, где, как она опасалась, ее должен был ждать Гордон.
Бренда не ошиблась. Вскоре заскрипели половицы и в помещение тяжелой походкой вошел майор.
— Где это ты опять застряла? — спросил девушку Грей, отложив в сторону стопку газет, которые он просматривал, и внимательно поглядел на нее. По комнате плавал густой сизый дым.
В этот момент из–за перегородки раздался довольный голос майора:
— Приятные вести, полковник! Радиограмма с вертолета: «Экипаж Харриса находится у нас на борту. Все живы». Они уже летят сюда.
— Я побродила немного, — ответила Бренда Гордону.
— Все два с половиной часа? Неужели?
— Но я ничуть не устала, Гордон. — Девушка села на стул и стала снимать туфли.
А из–за тонкой перегородки доносился голос Тони Рида:
— Этому успеху мы обязаны Лесли. Он, слава богу, сделал то, на что не решались другие, проявив при этом завидную настойчивость. Он просто–таки молодец! Майор, теперь, я полагаю, мы предадим забвению эту дурацкую историю, случившуюся с ним во Франции.
— Охотно верю, что ты не устала. Меня только удивляет, что тебе так нравится прогуливаться в одиночестве.
— На той стороне, Гордон, есть великолепное озеро, которое называют Заходящее Солнце. Я сидела на берегу и не заметила, как бежит время.
