парковой дорожке.
– А лучше не спрашивайте и занимайтесь своими делами, – перебил он ее, высвобождая руку. – Доброго дня, Эдрена.
Он быстро прошел мимо мачехи и взбежал по лестнице вверх, направляясь прямиком в спальню жены. В конце концов, брачное утро ничем не хуже брачной ночи. А лучше устроить брачный марш-бросок. Раз уж его окольцевали, то он выжмет из ситуации максимум.
Джонси прав: однажды все равно пришлось бы жениться. Все случилось быстро и резко – как вырвать молочный зуб. Неприятно, но так было нужно. Теперь он консумирует брак со всей тщательностью, а после, когда королева подобреет, явит пред ее очи беременную жену. Потом привезет Тессу назад в замок и будет наведываться раз в год, чтобы заделать нового ребенка.
Возможно, с ее присутствием Буревест станет приятней.
Он задержался у спальни, а потом решил войти, как и мечталось, без стука. Дверь тихонько приоткрылась, и Эш шагнул внутрь.
В принципе, он может заезжать и чаще… Допустим, три раза в год или даже все пять…
Тесса спала на животе, спрятав левую руку под подушку. Одеяло сползло, обнажая голую спину до самых ямочек над ягодицами, и нежная кожа в утреннем свете казалась жемчужной. Эш, крадучись, подошел ближе. Ее розовые губки были приоткрыты, от ресниц на щеки падала тень. На пальце правой руки сверкало колечко, которое он надел ей в часовне. Может, это какая-то магия, но Эш почти забыл как дышать. Он осторожно положил розу на подушку, на которой мог бы сам спать этой ночью, и так же тихо вышел. Прикрыв дверь, прислонился к ней спиной и выдохнул, чувствуя себя вором, укравшим мечту.
А может, все объясняется куда проще? Обычно он уходил от женщин сразу после любовных игр и не дожидался с ними рассвета. Вдруг он терял огромный пласт удовольствий все это время? Однако Джонс его разуверил:
– Без прически, без макияжа и всех этих хитрых женских ухищрений? Даже не почистив зубы? Нет уж, – он замахал руками. – Такого ни одна любовь не выдержит. Но почему же ты ушел?
Потому что в тот момент, залитая утренним светом, Тесса пробудила в его душе неведомую доселе нежность… И даже нетерпеливая страсть отступила, дав дорогу новому чувству. Она интересная, его жена. Упрямая, решительная, страстная. И весь этот характер прячется в прекрасном теле, хрупком, как тонкий фарфор. А вкус ее губ, который он распробовал еще во дворце, стоит того, чтобы немного подождать.
– Решил, пусть выспится и отдохнет как следует после дороги, – пояснил он.
– Это правильно, – одобрил Джонс. – Может, проснется в хорошем настроении. А то вчера я боялся, как бы она не испепелила взглядом весь замок. В ней сильная кровь?
Эш помнил тот день как сейчас, когда серые скалы вдруг ожили и рванули к посту черной тучей диких драконов, зубастых, жестоких и безжалостных. Сам он приехал учиться обороту, еще не умея толком летать. Корвин дра Виен отвлек диких на себя и заманил их в ущелье, где сумел перебить целую стаю, но все же погиб, дав молодняку возможность спастись.
Вокруг того случая до сих пор ходили сплетни. Говорили, что диких натравили, воздействовав магией. Обычно они не нападают на людей, а высшие драконы для них – непререкаемый авторитет вроде вожака. Спорили, кто мог быть мишенью – целый выводок молодых драконят или же Корвин дра Виен, матерый дракон, который перешел кому-то дорогу.
– Да, – ответил Эш, покрутив кольцо на пальце. – Сильная кровь.
Глава 4
Я проснулась от осторожного шороха и, вскинувшись на кровати, прижала к груди одеяло.
– Простите, госпожа, – испуганно поклонилась мне служанка. Молоденькая и какая-то измученная.
– Ничего, – пробормотала я. – Который час?
– Скоро обед, госпожа, – ответила та, опустив голову еще ниже, так что я видела только серый чепец.
– Хорошо, что ты меня разбудила, – сказала я. – Как тебя зовут?
– Китти, госпожа. Мне велено помочь вам с гардеробом и вообще…
Закутавшись в одеяло, я села в постели и, опершись на матрас, шикнула и отдернула руку. Роза? Взяв ее, поднесла к лицу и вдохнула сладкий аромат, а мои щеки загорелись от стыда и гнева. Вот нахал! Приходил тут, смотрел… А у меня ни сорочки, ни платьев, ничего.
– Понимаешь, Китти, гардероба нет, – печально призналась я, и служанка изумленно вскинула на меня глаза.
Симпатичная: голубоглазая, с веснушками, а из-под унылого чепца выбиваются рыжие прядки.
– Что же мне делать, Китти, как думаешь?
– Можно было бы попросить у госпожи Эдрены… – неуверенно предположила она.
– Но… – подхватила я, уловив интонацию.
– Вряд ли она поможет вам от души, – выпалила Китти и густо покраснела. – Простите, госпожа, я с ночи на ногах, сама не знаю, что несу…
– Садись, – предложила я, указав на кресло. – Значит, от Эдрены, кем бы она ни была, помощи не дождешься?
Голубые глаза служанки наполнились слезами, и она разразилась жалобами.
Из сбивчивого монолога я уяснила следующее. Госпожа Эдрена была придирчивой и злобной хозяйкой и шпыняла слуг по любым мелочам. Ее дочь Изабель не далеко ушла от мамаши и не чуралась рукоприкладства. Эштон дра Гарт – добрый господин, но редко появляется в замке и не особенно вникает в управление домом. Фермы и хозяйства ведет эконом, к нему нареканий нет. Джонс, с которым я познакомилась вчера, никого не обижал, хотя иногда позволял себе лишнее со служанками.
– Но те не жалуются, – быстро добавила Китти, вновь покраснев.
– Эдрена, выходит, не родная мать Эштона? – переспросила я, и Китти часто-часто закивала, так что чепец даже съехал на лоб.
– Мы все надеемся, что новая госпожа будет добрее, – сказала она и вдохновленно предложила: – А давайте я принесу вам платья покойной госпожи! Вот та была милой как ангел.
Не то чтобы меня вдохновляла мысль донашивать за покойницей, но выбора не было. Или так, или голышом.
– Неси, – решилась я, и Китти умчалась прочь, чтобы вернуться с ворохом платьев.
Я выбрала одно со шнуровкой, которой скорректировала различия в фигурах. Юбки оказались коротковаты, но не критично. А золотистая атласная ткань прекрасно подходила к моим волосам, которые как будто даже заблестели ярче. Так что, когда я спустилась в обеденный зал, взгляд Эштона ясно дал мне понять, что устаревший фасон не особо его волнует. А вот на остром вырезе и щиколотках он взгляд задержал.
– Моя жена, Тесса дра Гарт, – представил он меня, отодвигая стул по правую руку, и на меня цепко уставились две пары одинаковых серых глаз.
– Рада знакомству, – первой опомнилась Эдрена, крупная женщина
