на голые коленки своей временной хозяйки. Оля сидела, боясь пошевелиться, наслаждаясь ощущением доверия.
— Знаешь, в одной книжке сказано, что в горах Кеттари водится маленькая лисичка чиффа, — не с того, ни с сего начала она, — она очень любопытна, и обязательно вылезет посмотреть на охотника, если тот будет вести себя необычно, например, начнет жонглировать сапогами. Взрослые чиффы на это не ведутся. Их можно выманить только на настоящее чудо…[6]
С дивана пружинисто поспрыгивали коты, молча приблизились и легли по сторонам от лиса. Прицокали на коготках Ренар и Рокки, покрутились, натаптывая местечко, и тоже плюхнулись в общую кучу-малу. Так они все и проспали до вечера на ковре, тесно прижимаясь друг к другу.
Вечером, когда хорошенько стемнело, Ольга повела лиса гулять мимо подъезда Ксении Петровны. Старушка уже ждала их на лавочке.
— Добрый вечер, Олечка!
— Добрый ве… — начала было девушка, но лис метнулся к пожилой женщине с такой силой, что вырвал поводок из руки.
— К-куда?! — рявкнула Оля, кидаясь наперерез — мало ли, что у зверюги на уме? — но лис, точно комнатная собачка, встал на задние лапы, обняв передними Ксению Петровну за шею и спрятал острую морду в воротник ее старенького пальто. Сухонькие руки старушки безостановочно наглаживали лисьи бока, спинку и голову под неразборчивое бормотание и трогательное пофыркивание. Ольга смотрела во все глаза, и даже проморгалась хорошенько, чтобы убедиться, что зрение не играет с невыспавшимся мозгом шуток. Но нет! Лис и старушка обнимались так, словно знали друг друга много лет, между ними невооружённым взглядом была видна та глубокая связь, что бывает между прикипевшими друг к другу хозяином и питомцем.
— Кажется, знакомство прошло успешно! — девушка улыбалась до ушей. — Вы друг другу очень нравитесь.
— Олечка, а мы можем… Я имею в виду, не могли бы вы оставить его на ночь у меня?
— Зачем?
Будучи дамой подозрительной, Ольга на эту странную просьбу среагировала немедленно.
— Ну, вы же все равно будете искать ему хозяев, — заюлила соседка. — Может быть, я смогла бы о нем заботиться? Вы ведь все равно уедете скоро…
— Извините, но нет. Я не смогу отдать дикое животное пожилому человеку. Тем более, что я скоро уеду и не смогу проконтролировать, что с ним случится дальше.
Будто издеваясь над категоричностью спасительницы, хитрая зверюга с ногами запрыгнула на лавочку и свернулась у Ксении Петровны на коленях калачиком… Здоровенным таким калачищем! Лис словно издевался, демонстрировал безусловную любовь с первого взгляда и горячее желание немедленно стать домашним питомцем малоизвестной старушки. Ох… Ольга ощутила внезапный приступ… ревности? Ах ты, тварь шерстяная…
И ведь вчера именно в этот подъезд убежать пытался!
И девушка сдалась.
* * *
— Ну и напугал ты нас с отцом, сынок… — Ксения Петровна сидела на краю кровати. — Я всегда боялась, что может случиться так, что ты не сможешь превратиться обратно.
Сергей Алексеевич, укрытый до подбородка клетчатым пледом, смущённо кашлянул. Выражение лица у взрослого мужчины было как у провинившегося подростка.
Сидящий за журнальным столиком седой старичок, меланхолично играющий сам с собой в шахматы, добавил свои пять копеек:
— И главное, никто ничего не понял. И сообщить некому! Давай честно, ведь помер бы в кустах, если б не девчушка эта твоя… И человеческое тело никто не нашел бы. Пропал без вести.
— Лёш, ну зачем ты… Мальчик и так натерпелся.
— А что не так? Выжил чудом. Это все девка.
Сергей Алексеевич покосился на расстёгнутый собачий ошейник на спинке дивана. Умей он краснеть, давно бы напоминал свежий помидор. Всю жизнь скрывавший свою оборотническую сущность даже от жен и любовниц, он чуть невольно не прокололся при полузнакомой второкурснице! Хорошенькая была бы сцена: просыпается одинокая незамужняя девушка утром, идёт умываться, а у нее в кухне на коврике — голый мужик в собачьем ошейнике! Причем не абы какой, а ее собственный преподаватель… Подумать страшно. При этом внутренний голос мужчины почему-то ехидно заметил, что это, возможно, было бы и неплохим началом дня, но Сергей Алексеевич возмущённо заткнул свое ехидное альтер эго. Потому что мысли его приняли иное направление. На коврике в кухне… почему именно в кухне? Может, вообще в спальне… под бочком хозяюшки, так сказать. Чего мелочиться! Но не-ет… Почему-то вспомнилось другое: теплые коленки, сосредоточенное сопение собак и мурлыканье котов. Ласковые поглаживания, от которых шерсть на хребте сладко топорщится и лапы разъезжаются даже на ковре. Яркий квадрат, повернутый на 45 градусов в маленьких руках… это шоколадка, точно. И вкусная сырая курица из этих же рук… Стоп! Откуда все эти воспоминания? Раньше, обернувшись человеком, мужчина ни разу не мог вспомнить, что творила его лисья ипостась, и догадывался только по косвенным признакам вроде окровавленных перьев на морде или ссадины от вил на боку. А тут такие образы…
Мать словно мысли сына прочла. Пожевав губами, осторожно спросила:
— Сынок, скажи, а ты при Олечке обратно не превращался?
— Вообще не должен был, — ответил за Сергея отец. — У раненого оборотня все силы уходят на поддержание жизни и регенерацию тканей. У него вон рубец трех-четырехдневной огнестрельной раны выглядит так, как будто месяц прошел. У меня вон дружок покойный Петька, когда из Афгана вернулся, потом показывал…
— Так ветеринар хороший попался! — попытался пошутить Сергей Алексеевич, но Чернобурцев-старший только отмахнулся.
— Ерунду не болтай! Да, заштопано аккуратно, не спорю. Но не заживает у людей огнестрел за трое суток, Серёнь! На это сила обоих тел нужна, оттого и перекинуться не мог, и лис твой лежал тряпочкой. Все!
— Алёш… а Олечка его тоже Серёней называла… — мать прижала руку ко рту и перевела взгляд со смущенного донельзя сына на супруга. — Ну, лиса.
Теперь мать и отец на пару сверлили Сергея Алексеевича взглядами, от которых ему захотелось как в детстве крикнуть: «Я в домике!» и накрыться пледом с головой. Черт! А вдруг и правда превращался? Надо с этой Олечкой поговорить как следует и все выяснить. Вот только как? Прямо спросить, не замечали ли вы, мол за мной чего-то странного… то есть не за мной, а за лисом… Ага, с тем же успехом можно задержать ее в аудитории после пары, вернуть ошейник, официально поблагодарить за спасение? Ну, бред…
— Я попробую это выяснить, — решительно пообещал мужчина, вылезая из-под одеяла и одеваясь.
— Выясни, конечно, Серёнь! — улыбнулась Ксения Петровна. — Но мне Олечка понравилась. Даже если и видела она чего, не расскажет. Не такая она девушка, чтобы болтать направо-налево. Хорошая такая она…
Сообразив, к чему клонит мама, Сергей Алексеевич
