Я устроился поудобнее в кресле. Девушка опуская руку вдоль бедра - живот ее и в самом деле казался отлитым из голубого металла, - внимательно смотрела на меня. Она уже не казалась пьяной. Может быть, и раньше мне просто померещилось.
- Как тебя зовут? - спросила она.
- Брегг. Эл Брегг. А тебя?
- Наис. Сколько тебе лет?
"Интересные обычаи, - подумал я. - Ну, что ж, видимо, так принято".
- Сорок, а что?
- Нет, ничего. Я думала, сто. Я улыбнулся.
- Пусть будет сто, если ты так хочешь.
"Самое смешное, что это правда", - подумал я.
- Что выпьешь?
- Спасибо, ничего.
- Как хочешь.
Она подошла к стене, и там открылось нечто вроде небольшого бара. Она заслонила собой полки. Потом обернулась, неся поднос с бокалами и двумя бутылками. Чуть нажав бутылку, она налила мой бокал до краев - жидкость выглядела совершенно как молоко.
- Спасибо, - сказал я, - я ничего не хочу.
- Но ведь я тебе ничего и не даю?! - удивилась она.
Увидев, что я снова сделал ошибку, хоть и не понимая, какую именно, я пробурчал что-то себе под нос и взял бокал. Она налила из другой бутылки себе. Жидкость была маслянистая, бесцветная, она слегка пенилась и быстро темнела, будто от соприкосновения с воздухом. Наис села и, касаясь губами края бокала, равнодушно спросила:
- Кто ты?
- Koль, - ответил я. Поднял бокал, чтобы присмореться к нему, - это молоко было совершенно без запаха. Я не стал к нему притрагиваться.
- Нет, серьезно, - сказала она. - Ты думал, я в темную, да? Ничего подобного. Это просто кальс. Была с шестеркой, понимаешь, только вдруг дно стало отвратительным. Особенно-то стараться было не к чему и вообще... я уж собиралась выйти, когда ты подсел.
Кoe-что я все-таки улавливал: видимо, я случайно сел за ее столик, пока ее не было; может быть, она танцевала? Я дипломатично промолчал.
- Ты издали выглядел так... - она не могла найти нужного слова.
- Солидно? - подсказал я.
Ее веки дрогнули. Неужели и на них металлически пленка? Нет, это, наверно, краска. Она подняла голову.
- А что это значит?
- Ну... э... внушающий доверие...
- Ты странно говоришь. Откуда ты?
- Издалека.
- Марс?
- Дальше.
- Летаешь?
- Летал.
- А теперь?
- Вернулся.
- Но будешь снова летать?
- Не знаю. Наверное, нет.
Разговор как-то угасал - казалось, она уже немного раскаивалась в своем легкомысленном приглашении и мне хотелось облегчить ее положение,
- Может, я пойду? - спросил я, так и не прикоснувшись к напитку.
- Почему? - удивилась она.
- Мне казалось, что тебе... так будет приятнее.
- Нет, - сказала она, - ты думаешь... нет, отчего же... почему ты не пьешь?
- Я пью.
Это все же было молоко. В такую пору, при таких обстоятельствах! Я был изумлен, и она, наверное, заметила это.
- Что, нe нравится?
- Это... молоко, - проговорил я. Наверно, вид у меня был совершенно идиотский.
- Да нет же! Какое молоко? Это брит... Я вздохнул.
- Слушай, Наис... я, пожалуй, пойду. Правда. Так будет лучше,
- Так зачем же ты пил? - спросила она. Я молча смотрел на нее. Язык не так уж изменился - только я все равно ничего не понимал. Ничего.
Это они изменились.
- Как хочешь, - сказала она наконец. - Я тебя не держу. Но сейчас... - она смутилась. Хлебнула свой лимонад - так я мысленно назвал этот пенистый напиток, - а я опять не знал, что сказать. Как это все было сложно!
- Расскажи о себе, - предложил я, - хочешь?
- Хороню. А потом ты расскажешь?
- Да.
- Я в Кавуте второй год. Последнее время разленилась, не пластовала регулярно и... так как-то. Шестерка у меня неинтересная. По правде говоря, у меня... никого нет. Странно даже...
- Что?
- Что никого нет...
Снова сплошной мрак. О ком она говорила? Кого нет? Родителей? Любовника? Знакомых? Абс был прав - без восьмимесячной подготовки в Адапте я тут ничего нe пойму. Но сейчас мне тем более не хотелось пристыженным возвращаться за парту.
- Ну, а дальше? - спросил я и, вспомнив, что держу в рyкe бокал, снова отпил из него. Ее глаза расширились от изумления. Что-то вроде насмешливой улыбки скользнуло по губам. Она допила свой бокал до дна, протянула руку к пуху, покрывавшему плечи, и разорвала его - не отстегнула, не сняла, а просто разорвала, и выпустила обрывки из пальцев, как ненужный мусор.
- В конце концов мы мало знакомы, - сказала она.
Теперь она, казалось, чувствовала себя свободнее. Улыбалась. Временами она становилась красивой, особенно когда щурила глаза и нижняя губа, поднимаясь, обнажала сверкающие зубы. В лице ее было что-то египетское. Египетская кошка. Очень черные волосы, а когда она сорвала с плеч и груди этот пушистый мех, я увидел, что она совсем не так худа, как мне показалось. Но зачем она это сделала... Это что-нибудь значило?
- Ты собирался рассказывать, - сказала она, глядя на меня поверх бокала.
- Да, - ответил я и почувствовал волнение, будто от моих слов бог весть что зависело. - Я пилот... был пилотом. Последний раз я был здесь... только не пугайся!
- Нет. Говори!
Ее глаза были внимательными и блестящими.
- Сто двадцать семь лет назад. Мне тогда было тридцать. Экспедиция... я был пилотом рейса на Фомальгаут. Это двадцать три световых года. Мы летели туда и обратно, сто двадцать семь лет по земному времени и десять - по бортовому. Мы вернулись четыре дня тому назад... "Прометей" - это мой корабль - остался на Луне. Я прилетел оттуда сегодня. Это все.
Она молча смотрела на меня. Ее губы шевельнулись, раскрылись, снова сжались. Что было в ее глазах? Изумление? Восхищение? Страх?
- Почему ты молчишь? - спросил я. Мне пришлось откашляться.
- Так... Сколько же тебе на самом деле лет? Я заставил себя улыбнуться; улыбка получилась невеселой.
- Что значит - "на самом деле"? Биологических - сорок, а по земным часам сто пятьдесят семь...
Долгое молчание, и вдруг:
- Там были женщины?
- Подожди, - сказал я. - У тебя найдется что-нибудь выпить?
- Что?
- Ну, что-нибудь покрепче, понимаешь. Одурманивающее. Алкоголь... или теперь его уже не пьют?
- Очень редко... - ответила она совсем тихо, словно думая о чем-то другом. Ее руки медленно опустились, коснулись металлической голубизны платья.
- Я тебе дам... Ангеен, хочешь? Ах, ты же не знаешь, что это такое?
- Да. Не знаю, - ответил я с неожиданным ожесточением.
Она подошла к полке и вернулась с маленькой пузатой бутылочкой. Налила. Там был алкоголь - немного - и еще что-то; странный, терпкий аромат.
- Не сердись, - сказал я, выпив бокал, и налил еще один.
- Я не сержусь. Ты не ответил. Может, не хочешь?
- Почему же? Могу ответить. Нас было всего двадцать три человека, на двух кораблях. Второй был "Одиссей". По пять пилотов, остальные - ученые. Не было никаких женщин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
