Лев Жаков
Как Стопка с Кирзой к Монолиту ходили
В Зоне раннее утро, краешек солнца только показался над горизонтом. Птичьего чириканья не слышно в лесу, не треснет сучок под лапой мутанта. Мирное затишье — только на рассвете такое бывает.
Но чу! — трещат ветки. Кто осмелился нарушить утреннее безмолвие, когда даже часовые-монолитовцы на Радаре дремлют?
Из кустов лещины на поляну вываливаются двое. Один — мужичок под пятьдесят, плешивый, с красно-сизым носом, в драной «энцефалитке», на груди ремень «калаша». Другой выше его на две головы, молодой, в прохудившемся ватнике и стоптанных кирзовых сапогах, «калаш» он несет в руках. Звать их Стопка и Кирза.
— Все над нами смеются, — говорил Стопка, пересекая поляну и вламываясь в кусты на другой стороне.
— Ага, — Кирза мерил землю метровыми шагами.
— Посмотри на себя, весь обтрепался.
Молодой посмотрел и добавил:
— У меня приклад изолентой замотан. И в сапоге дырка.
— И у меня, — Стопка остановился на краю леса. Перед ними в туманной дымке стелилась болотистая равнина, из травы тут и там торчали обуглившиеся стволы. Вдалеке поднималась башня ЧАЭС.
Глядя туда, Стопка сказал:
— Надо попытать счастья в самом большом деле Зоны. — Он был неприятно серьезен и почему-то трезв. От осознания этого Кирза и сам протрезвел. — Судьба всегда была к нам жестока и несправедлива. Я хочу изменить это.
И он шагнул с холма. Кирза походулил за ним вниз по склону, спрашивая уже на ходу:
— Как это изменить?
— Балда! Мы идем куда?
— Я знаю, куда мы идем, — насупился Кирза. — К Исполнителю желаний.
— Во-от, — сказал Стопка. — Я там и загадаю. Чтобы нам, значица, счастье привалило. И везло всегда.
— Чего это вдруг? — не понял Кирза.
— Ты что, не веришь в наше счастье, молодой? — даже как-то обиделся старший. — Я, думаешь, не могу получить подарка от судьбы? Я столько страдал! С тобой вон связался… Чего ты ваще тогда со мной поперся? Вали назад, я и без тебя!..
Кирза боязливо оглянулся на строения Радара, торчащие из-за оставшегося позади леса.
— Не, чего же, я верю, — согласился он. — Вон, прошли же мы Выжигатель мозгов, и ничего. Значит, и нам повезти может, ага.
— Точно говорю. Я и не почувствовал ничего, когда мимо проходил. Башку только напекло малёха, да по ветерку быстро отпустило.
— Ага. Крепкие у нас, стало быть, мозги, водкой опаленные, куда там Выжигателю…
К ЧАЭС подошли уже вечером, уставшие, обляпанные грязью. Труба возвышалась над ними, словно полосатый господь бог. Кирза и Стопка остановились, задрали головы, разглядывая уходящую в облака громаду. Станция была обнесена бетонной стеной, поверху шли кольца колючей проволоки. Сталкеры проползли внутрь через пролом в стене и углубились в путаницу коридоров.
Когда они оказались в высоком зале, где тут и там валялись обвалившиеся металлические балки, то остановились, дрожа от предвкушения. Там, впереди, горел неверный свет — да, это он, их цель! Исполнитель желаний!
— Слышь, а ты чего загадаешь? — спросил Стопка, облизываясь.
— Не скажу, — смутился молодой. — Ты смеяться будешь.
— Загадай, чтоб мы на поле артефактов попали, — предложил старший. — Я про судьбу и везуху буду думать, а ты про поле. Тогда мы точно на него попадем. Хабар сказочный загребем, разбогатеем, все нас уважать будут…
Сталкеры наперегонки бросились к Монолиту.
Кирза первый прошел сквозь странную колышущуюся пелену. И оказался в ярком солнечном дне. Перед ним расстилался до самого горизонта поросший травой луг. Люцерна и мышиный горошек цвели, распространяя одуряющий аромат. И — о чудо! — повсюду в траве, словно ягоды земляники, висели артефакты. В руках у Кирзы появилось лукошко. Сталкер засмеялся. Не помня себя от радости, он бросился вперед и начал срывать сочные, спелые артефакты голыми руками, складывая в корзинку. День разгорался, солнце вставало все выше, светило все ярче, все ослепительней, свет застилал все вокруг, затем — вспышка!..
И Кирза сидит в полутемном баре, тряся головой. Он ничего не помнит, только смутные образы бродят в памяти, и грудь переполняет тоска о чем-то прекрасном, утерянном безвозвратно, навсегда.
Сталкер огляделся, напрягая зрение. Ба! Да это же бар Курильщика! Вон и сам он напротив, рожи недовольные корчит, морда красная, как всегда, и жилетка на пузе оттопыривается, прикрывая тэтэшник.
Тонкий писк привлек его внимание. Сталкер посмотрел налево. Рядом на стойке лежал плешивый мужичок в грязной «энцефалитке». Пищало у него в кармане.
— Глянь сообщение уже! — бармен ткнул пьяницу в плечо. Плешивый поднял голову и обвел бар мутными глазами, затем полез в карман. Трясущимися пальцами вытащил ПДА. Экран треснул и не горел, но поперек него маркером было написано: «Убить Кирзу».
Молодой сталкер прочел надпись и почувствовал, что у него тоже трясутся руки. Поднял ладони — и обнаружил на правой похожую надпись. Только она гласила: «Убить Стопку».
— Че это? — спросил плешивый.
— Да вот, — молодой показал надпись.
— Что у вас, мужики? — Бармен посмотрел и присвистнул. — А ну-ка руки проверьте. Вот, значит, где вы были. Я подумал, просто упились, когда вас Цыган сюда полудохлых притащил. А вы, значит, к Монолиту ходили?
Сталкеры переглянулись. Молодой потряс головой, в которой еще шумели отголоски воспоминаний, быстро растворяясь в небытии.
— Ты же мой напарник? — уточнил плешивый.
— А ты мой, — кивнул Кирза.
— Это я тебя должен убить?
— А я тебя…
Рука Курильщика потянулась к тому месту на пузе, где выразительно оттопыривалась кожаная жилетка.
— Не начинайте стрельбу в баре, парни, на улицу шагайте, — предупредил он.
Плешивый и молодой смотрели друг на друга, заново узнавая.
— Ты Кирза?
— А ты Стопка, — согласился Кирза.
— Мы же вместе ходили? — допытывался Стопка.
— Ага, лет пять небось, а то и больше того.
— Это ведь тебя мне заказали?
— А мне тебя, ага.
— Так, парни, — опять вмешался Курильщик, — я повторю для тех, кто еще пока не вылез из танка: стрельба в баре запрещена.
Стопка провел ладонью по груди, нащупал ремешок «калаша», потянул и перетащил автомат со спины на живот.
— Из этого, что ли, пристрелить? — уточнил он.
Кирза кивнул:
— Из него стреляют. У меня вот это, — и показал свой «калаш».
Полное лицо Курильщика наливалось нездоровой краснотой.
— Мужики, я че, непонятно изъясняюсь? Ваши проблемы решайте…
— Убить тебя? — гнул свою линию Стопка, не глядя на хозяина заведения. — Молодого, зеленого, глупого?
— А мне аж на руке, чтоб уж точно увидел: убить Стопку. Старшого то есть, тебя, — и показал напарнику ладонь.
Курильщик вытащил пистолет и наставил на сталкеров.
— Так, танкисты! Я вызываю охрану. Если вы немедленно не уберетесь стрелять друг друга снаружи! Вы поняли, идиоты?! Вон, оба! Быстро!
Стопка наконец посмотрел на Курильщика, и глаза его были полны невыразимой грусти.
— Вот она, судьба-то… Опять обманула, падла.
— А теперь еще и подохнуть придется, — вздохнул Кирза. — Хотя… Эй, Курильщик, дай-ка стопку.
Курильщик свободной рукой неуверенно вытащил стаканчик, поставил на стойку.
— И перед смертью от водки не откажешься? — недовольно спросил он.
Стопка улыбнулся:
— А че, малой, у тебя башка-то варит! А ну сымай сапог!
Кирза стянул один, протянул напарнику. Курильщик сморщил нос и даже слегка попятился.
Стопка достал нож. Кирза поднял стопку. Сталкеры посмотрели друг на друга, кивнули:
— Давай!
Старший вонзил лезвие в сапог и раскромсал голенище. Курильщик не успел остановить младшего — тот с размаху хряснул стакан об пол. По пустому бару разлетелись стеклянные брызги.
— Э, вы что творите?! Ну, тупые!
— Вот так вот ей, судьбе этой! — Стопка отбросил и сапог, и нож. — Она нас обманула, а мы ее!
Кирза вторым сапогом наступил на осколки, с хрустом раздавил и показал им сверху неприличный жест:
— На тебе! Надули мы тебя!
Напряженно смотрящий на сталкеров Курильщик моргнул раз, потом другой. Рука с пистолетом невольно опустилась.
— И все?
— А хули ей еще?! Ну, теперь наливай! — велел Стопка.
Лицо Курильщика вдруг просветлело, он ухмыльнулся, засунул пистолет обратно и достал из-под прилавка полную бутылку водки.
— Повеселили, мужики! — ставя на стойку два стакана, заметил он. — Раз так, за счет заведения! — Он подумал, достал третий стакан и разлил. Стопка вздохнул:
— Ну, за судьбу!
Трое в пустом баре переглянулись, подняли стопки.
— И за нас! — добавил Кирза.
Николай Романецкий
Выкидыш
Вот не поверите, но, едва увидев перед собой этого стояка, я сразу просек, что у него муравьи в башке копошатся.
