— Даже так?
Берг не двигается. Не рычит, не сверкает алым, не угрожает. Он делает намного хуже. Накрывает ладонью выключатель и внимательно смотрит на мою реакцию. В комнате светло, ни одного темного угла. Нечего бояться. Но я знаю, что будет, если мужчина сейчас нажмёт.
Темнота.
Сплошная чертова темнота, от которой никуда не деться. И дверь, уверена, Берг тоже закроет. Чтобы поиздеваться, наказать меня за дерзость. Вытянуть наружу все мои слабости.
— Я задал вопрос.
— Да, как ребёнок боюсь темноты, — стараюсь вложить в голос максимум злости и уверенности. — Доволен?
— Был бы, говори ты мягче.
Его пальцы дёргаются, и я понимаю, что ничего оригинального не сделает. Выключит свет, подобно другим детям из клана. Чтобы проверить, поиздеваться, наказать. Взрослые тоже так поступали, пытались силой меня от фобии избавить. Только не помогло ничего, но бороться научило. Оттягивать истерику, пока панической атакой не накроет.
Прикрываю глаза, лучше темнота под веками, чем в реальности. Если себя убедить, можно поверить, что вокруг яркий свет.
— Посмотри на меня.
Мужчина оказывается рядом. Его пальцы сжимают подбородок, заставляя открыть глаза. Он высокий, крупный. И чем Берг ближе, чем отчетливее чувствую себя мелкой и хрупкой. Он может легко сломать меня, даже без силы оборотня. А мне и магия не поможет.
— Выдыхай, куколка. Не собираюсь я выключать свет.
— Спасибо.
Я не должна его благодарить. Только не его, не после всего, что сделал этот мужчина. Но слова вырываются быстрее злости, подгоняемые страхом. Беспричинным, детским, глупым. И это не то, что я могу контролировать.
Я, вообще, сейчас ничего не могу контролировать.
— Ещё чего боишься?
— А ты досье собираешь?
— Да вот думаю, тебя просто темнотой наказывать или ещё всяких мышей добавить? Блять, — его ладони сжимают талию, когда я сжимаюсь от угрозы. На инстинктах. — Сказал же, не буду свет трогать. Нормально на вопросы отвечать не умеешь?
— Мышей не боюсь, змей тоже.
Сквозь зубы цежу, не понимая, зачем ему это знать. Если только для того, чтобы слабые места найти. Про темноту сама призналась, на блюдце преподнесла. И Берг может эту информацию использовать, как захочет. И наказывать, и угрожать, и сговорчивой делать.
Смерть лучше, чем быть Истинной для монстра. Но лучше быть Истинной, чем в темноте. Парадокс Вселенной, от которого мне никуда не деться.
— Можешь же, когда хочешь.
— Берг, — лицо мужчины словно застывает, когда по имени его зову. — Ты мне дашь душ принять? Сам отправлял, а теперь мешаешь.
— Отправлял. Так и быть.
Он отступает на шаг, переставая касаться. Но не успеваю вдох сделать, как тянется к ремню.
— Принимай душ, куколка. А я помогу.
Глава 11. Берг
Тая сверкает глазами, показывая, насколько не согласна принимать душ вместе. Но как жаль, что мне плевать. Скидываю остатки одежды и шагаю к ней. На языке вертится наглый шантаж. Душ со мной или без света.
Проглатываю, не произнося подобного. Куколка тогда точно сорвётся. Впору делать ставки, кто быстрее из нас сорвётся. Зверь, я или ведьмочка. Выводит из себя, играет на нервах. И делает вид, что ни капли не нравлюсь.
Знал ведь, что соврала про Дана. Выбесить решила, на терпении сыграть. Не понимала, насколько шатко её положение. Зверь уже был готов вцепиться в длинную шею по-настоящему. Пустить кровь, заделать метку. Вечную, без шансов избавиться.
— Берг, не нужно. Я… Я поняла, я быстро приму душ и выйду. Без задержки.
— Куколка, это не наказание.
Дикость, своей близостью наказывать. Её прогнуть и будет же сама ластиться. А даже если нет — переживу. Зверь недовольно скалится внутри, желая, чтобы Истинная приняла его.
Перебьётся.
— Я не буду принимать с тобой душ!
Толкаю девушку в сторону кабинки, без возражений заводя внутрь. Диалога с ней всё равно не получается, легче запихнуть и силой всё решать. Хотя она ни слов, ни силы не понимает. Вообще нихрена не понимает.
Брат бы посмеялся бы с моей Истинной. Ему-то досталась мягкая и нежная, с детства рядом крутилась. И у них всё без притирок прошло, идеальная, мать его, пара.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А мне вон ведьма досталась. Бесящая, наглая. Готовая на всё, чтобы подальше от меня оказаться. Рвалась назад к своему сопляку Альфе, который с трудом свою власть удерживал.
Только в переулке так не вспоминала о нём. Указала раз на кольцо и забыла вовсе. Радо отвечала на поцелуи, стонала и текла. Запах возбуждения даже сквозь её обереги пробивался.
— Пусти меня. Сейчас же! — фырчит и замолкает, когда начинает литься вода. Взрывается, толкает меня, скалится, почти как оборотень. — Слышишь меня? Ты не имеешь права!
— Кажется, до тебя долго доходит!
Вжимаю девушку в кафель, не собираясь больше терпеть её выкидоны. Крутить она кем-то другим могла, со мной не получится. Куколка дёргается от холода и ко мне прижимается. На инстинктах, но Зверь довольно рычит.
— Ты моя Истинная. Это значит, что я имею право на тебя. Ты — моя. И это моё.
Накрываю её губы, не сдерживаясь. Столько лет нормально жил без пары. Не рвался к ней, спокойно на других смотрел. Забавно было наблюдать за теми, кто почти сходил с ума в попытка отыскать Истинную. Вот что значит слабый контроль над Зверем.
Но теперь, когда Куколка была в моих руках, я не собирался её отпускать. Пускай привыкает, никуда её не отпущу. Никто миллион в лотерее выиграть не рассчитывает всерьез, но когда награда уже в руках — какой идиот станет отказываться?
Вот и я не идиот.
— Это тоже моё, — шепчу ей на ухо, накрывая грудь. Упругая, небольшая. Отлично в ладони помещается, а когда сжимаю соски, девушка выгибается. Охренительная реакция. — Знаешь, что ещё моё?
— И что же?
Задыхается от простой ласки, но продолжает дерзить. И резко обрывается, стоит опустить палицы ниже. Едва коснуться между складок, где всё ещё влажно. Провести, собирая влагу, и надавить на клитор. Пару движений, а Тая уже кусает губы, сдерживая стоны.
Давай, Куколка, постарайся сделать вид, что тебе не нравится.
— Это. Ты вся принадлежишь мне. Без вариантов.
— Нет, — всхлипывает, стоит надавить чуть сильнее. — Не принадлежу. Я человек, а не вещь, слышишь?
Перечит, а сама вскидывает бёдра. Лучше любого приглашения. Зверь беснуется, хочет взять самку прямо здесь. Не слушая бредовых разговоров, которые ничего нового в себе не несут.
Продолжает бороться, хотя сжимается от каждого касания. Стонет открыто, стоит одновременно сжать грудь и провести по мокрым складочкам.
Лесные Боги, она такая влажная. И нихрена это не из-за горячей воды, льющейся сверху. Течет, а сопротивляется. Характер свой поганый показывает, которому нет места.
— Ненавижу!
— Полюбишь, — довольно произношу, проходя языком по своему укусу. — Ты сейчас кончишь, куколка, от рук того, кого ненавидишь. Не видишь парадокса?
— Не кончу.
Упрямица, которая очевидного не признает. Дрожит вся, прикрыв глаза. Часто дышит, хватаясь за мои плечи. И врать продолжает, будто никто не замечает, как её тело мурашками покрывается.
Пускай лжет, мне не жалко. Запах возбуждения забивает рецепторы, отзываясь в Звере. Не согласен с моей идеей довести Таю до грани, а после прекратить. Раз за разом, пока не сломается и не начнёт сама просить. Тому сразу всё подавай. Насадить девчонку на член, далеко не уходя. И пускай кончает, сжимаясь.
Но контроль в моих руках, и я медленно всё делаю. Оттягиваю момент, едва касаясь. Член колом стоит, ещё с момента, как в спальне зажал. И с каждой минутой ожидания сам себя наказываю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Берг, нет! — хватает моё запястье, когда двигаюсь ниже.
— Без подготовки хочешь? Не проблема.
Тая вздрагивает, отпуская мою руку. Рефлекторно, но я пользуюсь. Поздно останавливать, когда ввожу в неё два пальца. Жаркая, тугая. И то, что снова хватает, уже не останавливает.
