Британский живописец-пейзажист, акварелист и гравер Уильям Тернер был всего на год старше Джорджа Констебля, но его пронизанное романтическим духом мировосприятие и сугубо индивидуальная манера письма принадлежат уже совсем другой эпохе. Мастер, стремясь воспроизводить яркими красками поразительные эффекты освещения, любил писать бушующее штормовое море, необычные горные ландшафты, удивительные цвета восходов и закатов, поднимающиеся над водой призрачные туманы. Его пронизанные золотым светом картины, фантастичные, полные неистового движения, написаны широкой кистью с большой живописной свободой и смелостью. В зрелый период творчества (после 1930) художник избегает сильных теней, предпочитая использовать чистые голубые и оранжевые тона со множеством тончайших переходов. Он смотрит на природу как на предлог для создания колористических симфоний, где формы предметов едва обозначены пределами блестящих, то звонких, то деликатных красочных нюансов, соединенных в гармонию света и цвета.
На данной картине, изображающей спасение терпящего бедствие судна, представлена увиденная с берега буря на море. Волны и тучи соединяются на горизонте в одну грозную бушующую стихийную массу, объявшую собой корабль, чей смутный крошечный силуэт излучает фантасмагорический синий свет сигнальных огней. Стоящие на залитом солнцем пляже фигурки наблюдающих за спасательной операцией людей кажутся эфемерными и беззащитными посреди пенящихся валов штормового прибоя. На полотне почти неразличимы моряки в шлюпке и новейшее спасательное оборудование Джорджа Мэнби (специальная ракета с тросом для перебрасывания якоря на берег), которое упоминается в названии. Ценя и уважая волю и изобретательность человека, художник подчеркивает его бессилие перед огромным окружающим миром, грозным, яростным и равнодушным.
Джозеф Мэллорд Уильям Тернер (1775–1851) Озеро Лауэрц с видом на горы Митен. Конец 1840-х. Бумага, акварель. 36,8x54Уильям Тернер достиг в своих акварелях 1830-1840-х такой силы и выразительности, которая прежде была присуща лишь живописи маслом. Отбрасывая излишнюю детализацию, он создал новый обобщенный тип романтического пейзажа, посредством которого раскрыл свои воспоминания от увиденного и связанные с ним эмоции и переживания. Тернер много путешествовал с походной палитрой, делая зарисовки в Швейцарии, Французских Альпах и Италии. Его наследие включает более десяти тысяч рисунков и набросков. Эти материалы служили художнику основой для картин и акварелей, над которыми он работал в Лондоне, иногда обращаясь в поисках вдохновения к своим очень давним эскизам.
К такому роду картин принадлежит и изображение небольшого, но очень красивого швейцарского озера Лауэрц и вершин Большого Митена. Пронизанный солнечными лучами водоем, островок с башнями старинного замка, скалы, миниатюрные фигурки пастуха и овец на переднем плане — все утопает в таинственной золотисто-сиреневой дымке. Небо, облака, горы, вода, животные и человек погружены в волшебную среду, сотканную из цветных потоков воздуха и света. Странный и дивный мир порожден фантазией художника, находившегося под впечатлением очаровавшей его альпийской природы. Джон Констебль, высоко оценивая работы этого необычного мастера, писал о нем: «Тернер выставил свои золотистые видения, великолепные и красивые; пусть всего лишь видения, но все же это — искусство, рядом с такими картинами можно и жить, и умереть». О живописной манере Тернера: «...он словно пишет цветным паром… бесплотно и воздушно».
Дэвид Робертс (1796–1864) Храм Рамзеса II. 1838. Бумага, акварель, графитный карандашШотландский художник Дэвид Робертс, друг Тернера, Диккенса и Теккерея, в начале своей творческой карьеры работал декоратором в лондонских театрах Друри-Лейн и Ковент-Гарден, но прославился как выдающийся мастер изображения архитектурных памятников далеких стран.
Древние земли Востока издавна будили воображение европейцев. В Викторианскую эпоху английские художники часто использовали в своих работах библейские и мифологические сюжеты, и у исторически мыслящего общества возникла настоятельная потребность узнать, как в действительности выглядят Иерусалим, Александрия и Дамаск. Робертс, создавая декорации к спектаклям, тщательно копировал эскизы любителей с пейзажами Палестины и Египта. Однако относительно точности таких изображений у него возникли серьезные сомнения, которые и породили желание увидеть все своими глазами. В сентябре 1837 Робертс приехал в Александрию и на лодке, с опытным капитаном и командой отправился вверх по Нилу, к храмам Дендеры и Луксора, по пути следования постоянно делая наброски. Каждая запечатленная им сцена благодаря внимательному глазу и точному карандашу показывала местность и ее жителей с объективностью топографии и жизненной силой театральной живописи. Смело пробираясь в те места, где до него не бывал ни один художник, Робертс рисовал везде, даже в мечетях, что было «привилегией, никогда прежде не даваемой христианину». «За исключением москитов, несметные числа мух, блох, вшей, ящериц и крыс, я более-менее сносно переношу, — писал он домой со своей лодки на Ниле. — Добавьте к этому дикую жару даже в тени, но это не имеет никакого значения…»
Во времена, когда не существовало фотографии, зарисовки Робертса были важным источником информации о неведомых землях. Акварель из Музея Виктории и Альберта представляет один из известнейших памятников Древнего Египта (знакомый образованным европейцам с 1810-х по описаниям Я. Буркхардта) — скальный храм Рамзеса II в Абу-Симбеле. Посреди песков вырастают колоссальные статуи величайшего из фараонов Нового царства, долголетнее правление которого ознаменовалось не только удачными войнами, но и крупной строительной деятельностью.
Джон Эверетт Миллес (1829–1896) Любовь. Около 1862. Бумага, акварель, чернила, перо. 13,3x10,7Эта акварель Джона Эверетта Миллеса, изображающая объятия влюбленных, является иллюстрацией к очень известному в XIX столетии стихотворению английского поэта Сэмюэля Тэйлора Кольриджа (1772–1834) с одноименным названием, где описывалось тайное полуночное свидание юноши со своей возлюбленной. Впервые наиболее удачные графические иллюстрации к небольшому произведению Кольриджа появились в одном из выпусков альманаха «Поэты XIX века» за 1857. Романтические по духу стихи были очень близки эстетике «Братства прерафаэлитов» — сообщества художников, к которому принадлежал Миллее.
Пара, встречающаяся в залитом таинственным лунным светом прекрасном саду — образ, навевающий грезы об искренних, чистых и сильных чувствах, восходящий к столь ценимым автором средневековым идеалам. Юноша и девушка одеты в старинные наряды, на заднем плане виден кролик, культовый зверек Афродиты, — привычный любовный символ XIII–XIV веков. Выполненное пером и чернилами очень красивое по силуэту изображение слившихся в объятии влюбленных и взирающей на них сквозь ветви садовых деревьев полной луны окрашено единым сероголубым тоном, который соответствует мечтательному, романтическому настроению картины.
Фредерик Даниэль Харди (1827–1911) Дети, играющие во врачей 1863. Холст, масло. 44,7x61Английский художник XIX века Фредерик Даниэль Харди прожил долгую творческую жизнь, на протяжении которой оставался верен жанру бытовой живописи, к которому склонялся еще в юности. За исключением нескольких портретов, все работы мастера посвящены сценкам из жизни детей. Действие таких картин, происходящее, как правило, в интерьерах викторианских комнат, всегда занимательно и исполнено тонкого юмора. Детальное повествование Харди рассчитано на вдумчивого зрителя, который будет последовательно «читать» предложенный его вниманию зримый рассказ.
На данном полотне дети забавляются игрой во врачей. Воспользовавшиеся отсутствием дома взрослых малыши, отбросив в сторону привычные игрушки, принялись подражать докторам. Мальчик и девочка, изображенные в центре картины, вооружившись ступкой и пестиком, готовят лечебные порошки и лепят таблетки из хлебного мякиша. Паренек постарше деловито щупает пульс лукаво улыбающейся розовощекой «больной», в то время как младшие уже добрались до шкафа с медикаментами и, взобравшись на стул, капают в мерный стаканчик ядовитую жидкость, намереваясь угостить ею «пациентку». От неминуемой беды (на которую намекает выпавшая из игрушечной повозки кукла в правом углу холста) шалунов спасает только появление на пороге дома бабушки и матери. Интерьерная сцена написана с убедительным реализмом и мастерством. Тщательно и с большой любовью изображены предметы обстановки, одежда и лица маленьких героев. По традиции, сложившейся в европейской живописи еще в XVII веке, в висящем на стене зеркале отражается вид на улицу, благодаря чему уютная «домашняя» сценка включается в жизнь большого внешнего мира.
