Я стыдливо опустил голову и поплёлся к выходу. Собака шла рядом и виляла хвостом, я достал из кармана оставшиеся куски докторской, положил их на траву и потрепал ее за ухо.
— Простите меня ещё раз. Я виноват. Могу свой номер телефона оставить, если вам помощь нужна будет, картошку выкопать или дрова нарубить- готов понести наказание в виде общественных работ.
Дед ничего не сказал, но по его взгляду я понял, что нужно как можно скорее отсюда валить.
— Пална, — дед обратился к одной из бабок, — Принеси стакан клубники этому чудику. Он же завтра по другим огородам полезет, чтобы свою даму впечатлить.
Из толпы вышмыгнула бабка-адвокат и скрылась за забором. Через пару минут сухонькая старушонка вернулась назад с ведерком из-под майонеза, в котором лежала ароматная клубника, быстро всунула мне в руки и попятилась назад.
Я их всех сердечно поблагодарил и направился к выходу.
По дороге к дому буквально полз, все тело ломило. Представляю, как я выгляжу, у мамки завтра будет истерика. Да и перед Соколовской в таком виде появляться не хотелось.
Из последних сил добрался до Машкиного дома, в надежде, что она снова не закрыла окно на ночь. Слава богу, не закрыла. На последнем издыхании подтянулся на руках и поставил ведерко на подоконник. Дойдя до дома, плюхнулся на кровать и в ту сюжет секунду провалился в сон.
В школу я не пошёл, просто проспал. Все равно по субботам у нас только два урока. Маманя была на утренней смене и не смогла меня проконтролировать. Весь день валялся в кровати и перечитывал последнее Машкино сообщение: «Спасибо!» И смайлик с глазами-сердечками.
Тело все ещё ныло от противной ломоты, поэтому мне было одновременно больно и радостно. Но это того стоило.
Ближе к вечеру пришло сообщение от Игошина:
«Знаешь, зачем ей была нужна твоя клубника? Она клубничные кексы напекла и отнесла новенькому».
Внутри меня в ту же секунду все рухнуло. Я трое суток лазил по городу, получил по роже, залез в чужой дом, меня чуть не сдали в полицию, чтобы она напекла патлатому додику пироженок…
Глава 8
Маша, 12 сентября
За последние несколько дней я испекла двенадцать партий капкейков, семь из которых можно признать биологическим оружием. После того, как Лёха сказал, что клубнику найти не получается, я купила джем и мармелад в виде ягодок, которыми собиралась украсить шапку кекса. Крем тоже делала сама. С шоколадной крошкой смотрелось симпатично, а папа сказал, что даже вкусно. Пока тренировалась печь, параллельно слушала уроки французского, чтобы не выглядеть слишком глупой ученицей.
Максим так и не возвращался с нами домой. Мне показалось, что в последнии дни он немного замкнутый, его лицо выглядело тоскливым и задумчивым. Сообщений он мне больше не писал, поэтому я решила спросить все ли у нас в силе, и получив короткое «да», поставила в духовку очередную порцию кексов.
Утром на подоконнике я нашла целое ведёрко клубники. Со свежими ягодами капкейки будут выглядеть намного эффектнее, поэтому придётся все переделывать. Надо обязательно поблагодарить Лёху.
Я очень долго собиралась, прическа получилась с первого раза, а вот стрелки я переделывала раза четыре. Была уверенна, что пойду в своём любимом бордовом платье, но почти перед самым выходом, обнаружила на колготках сзади здоровенную дыру, а запасных у меня, естественно, не было. Пришлось экстренно переодеваться в джинсы и укороченный свитшот.
Натянув кроссовки и взяв в руки прозрачную коробочку с пирожными, я выскочила из дома.
На улице было солнечно и ясно, после затяжных дождей, небо рассеялось и воздух прожигали яркие тёплые лучи. Всю дорогу я чувствовала необычайное волнение вкупе с ожиданием чего-то хорошего. Подойдя к дому Максима, я увидела, что он стоит около своего подъезда с Игошиным и Воронцовым. Что они тут забыли? Надеюсь, что сегодня не планируется коллективный урок.
— Всем привет!
Костя и Женя посмотрели на мои кексы и переглянулись.
— Привет, — ответили все трое почти синхронно.
— Ну что, пойдём, — Максим едва коснулся моего плеча и кивнул в сторону подъезда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мы зашагали к двери, и когда я обернулась на ребят, заметила, что они все ещё стоят с удивленными лицами. Теперь поползут слухи.
— Бабушка дома?
— Нет, на выходные она уезжает к сестре в деревню. Проходи.
Максим закрыл за мной дверь и мотнул головой в сторону своей комнаты. Судя по обоям в цветочек, вазочкам и иконам- бабушка уступила ему свою спальню. У стены стояла старенькая односпальная кровать, напротив неё письменный стол, который явно не вписывался в интерьер и был новым. В правом углу расположился мольберт с пустым холстом, а в левом- акустическая гитара. Я положила пирожные на стол и ждала пока он обратит на меня внимание, но Максим был очень увлечён своим телефоном.
— С чего начнём? — он спросил, не отрывая головы от экрана.
— Не знаю. Ты преподаватель, тебе виднее.
— Извини, секунду.
Он что-то быстро напечатал, положил телефон в карман и перевёл взгляд сначала на меня, потом на клубничные кексы.
— Это для меня? Спасибо. Сама пекла?
Он улыбнулся. Я кивнула и улыбнулась в ответ. Несколько дней я видела его исключительно хмурым, и обрадовалась, что не зря пыхтела на кухне последние трое суток, оттачивая навыки кулинара.
— Для начала давай поймём, что ты знаешь.
Я впала в ступор, уроки я слушала в пол уха, никакой ценной информации из них почерпнуть не удалось.
— Давай лучше с самого начала. Будем считать, что я ничего не знаю.
— Ок.
Часа полтора он ходил по комнате и диктовал мне алфавит, основы грамматики, и самые простые слова, я тщательно все записывала и повторяла за ним. О французском думать не получалось, я смотрела на то, как он двигается, как говорит, как жестикулирует, как убирает челку со лба и мне казалось, что все, что он делает- просто совершенно, словно произведение искусства. Мне нравилось в нем абсолютно все, то как он держит спину, как щёлкает пальцами, как смотрит исподлобья, когда пытается выглядеть серьезным. Сердце пекло, а под ложечкой ныло, я сидела и еле сдерживала свой щенячий восторг. Со стороны наверняка смотрелось глупо.
— Давай закончим на сегодня. Большое количество информации тяжело воспринимать. Хочешь чай?
— Да, можно.
Он скрылся в дверях комнаты и через десять минут вернулся с двумя чашками зелёного чая в руках. Я сидела за столом, а он встал рядом, подпирая стену. Максим открыл коробочку, взял в руки капкейк и откусил кусочек.
Хоть бы было вкусно, эту партию я не пробовала.
— Отлично получилось.
От души сразу отлегло.
— Ты не попробуешь?
— Нет, я попробовала, когда готовила.
Я никогда не ем в гостях вечером, потому что моя схема питания не предполагает оставлять еду в желудке после шести, а засовывать два пальца в рот в чужом туалете не красиво.
— Почему ты больше не приходишь к ребятам?
Я прокрутила кружку на блюдце вокруг своей оси.
— Не знаю. Не нашёл у нас ничего общего, не хотел показаться грубым, поэтому пришёл в первый раз из вежливости. Я привык общаться только с теми людьми, которые мне нравятся.
— Тогда ты рискуешь остаться в одиночестве.
— Я этого не боюсь, мне не нужна рядом толпа, чтобы ощущать собственную значимость. Лучше пусть будет несколько человек, но интересных.
— Представляю, как тебе было тяжело поменять привычный круг людей и переехать в маленький город.
Максим грустно вздохнул.
— В Москве осталась твоя девушка?
— Нет. Никаких девушек.
Я удивлено вытаращила на него глаза, а он засмеялся в голос.
— Нет, ты неправильно меня поняла. Одна прелестная особа последние несколько лет потратила на то, выклевать мой бедный мозг. Я настолько впечатлён, что планирую уйти в монастырь.
Мы засмеялись.
— Значит, собираешься стать монахом, играешь на гитаре и рисуешь. Что ещё мы о тебе не знаем: спасаешь детей из пожара, собираешь бездомных животных?
