молодые, успеют еще. Семейная жизнь пока казалась им постоянным праздником, правда, требовала все больше расходов. Жанна привыкла к достатку, а он теперь был в состоянии обеспечить его. Увидев, что мужа ничуть не волнует ее карьера, Жанна ушла с работы и засела дома. Дима не возражал. Хотя про себя немного удивлялся, что может быть интересного в четырех стенах, без увлечений, без своего коллектива, с одним только телевизором. А ведь Жанна даже читать не особенно любила. Но, судя по всему, такая жизнь ей была по нраву. Она хотела родить ребенка и заниматься домашним хозяйством. Это он как раз приветствовал. Мысли о Даше тревожили его время от времени. Поэтому он соглашался с ней, все правильно: Жанна родит ему сына, скоро сдадут дом, они переедут в свою квартиру, и будет у них настоящая семья.
Приблизительно так все и было. Дом сдали. Ремонт сделали быстро. Мебель купили. Отметили новоселье. Жанна была счастлива. Она вела тот образ жизни, к которому всегда стремилась. Вставала поздно. Пила кофе в кресле перед телевизором. Смотрела сериалы. Потом приводила себя в порядок и отправлялась по магазинам. Она баловала себя обновками и часами болтала с подругами по телефону. Ну и про мужа не забывала. Дома всегда было чисто убрано, уютно, вкусно пахло горячим ужином. Дима возил ее отдыхать. Не так, правда, часто, как ей хотелось бы. Он стал директором филиала и по-прежнему был занят с утра до вечера. А в выходные то к ним — гости, то они — к друзьям или к родителям, то теща просит повозить ее по магазинам.
Дима не мог никому отказать: ни родственникам, ни друзьям, ни начальства ослушаться. Жанна иногда даже раздражалась. Ну почему он вечно занят! Даже отпуск у него меньше, чем у обычных служащих! А ведь он — директор. Сам себе начальник. Но нет. То в командировке, то в офисе до ночи, то на ужине с партнерами, а то и из отпуска раньше выдернут. Даже по выходным мужу звонят по работе. А ей так хотелось, чтобы они отдыхали чаще. В Египте ей так понравилось! И в Испании. И в Италии. Но муж ей объяснил: если он не будет работать в полную силу, то и отдыхать им будет не на что. Он пока слишком молодой руководитель, чтобы позволить себе расслабляться. Если ей скучно одной, пусть поедет с мамой или с подругой. Жанна дулась, но соглашалась с его доводами.
Тем более что Елена Владимировна в таких случаях всегда была на стороне зятя:
— Дима делает карьеру. Ты ему не мешай. Вот родишь маленького, будем вдвоем вывозить его на море.
Но с ребенком все не получалось. Жанну это пока не беспокоило. Если появится малыш, тут уж будет не до путешествий и не до сериалов. Вон их одноклассница, Катька, как родила, так стала как щепка, света белого не видит. Жанна встретила ее и даже не узнала. Замученная, постаревшая, задерганная женщина. А ведь была такая хорошенькая. «Ну нет, — решила она про себя, — ребенок пока ни к чему. Надо же и для себя пожить».
Но Дима не разделял ее мнения.
— Жанна, а когда у нас будет маленький?
— Когда захочешь.
— Да? Тогда я давно хочу.
— Я не против.
Но прошел месяц, за ним второй, третий, и он вернулся к этому разговору.
— Что я могу поделать? — пожимала плечами Жанна. — Не получается.
— Почему?
— Откуда я знаю?
— Так сходи к врачу.
— Хорошо.
И снова тишина.
— Ну что? Сходила к врачу?
— Сходила.
— Что говорит?
— Что все нормально.
— А почему не получается?
— Не знаю. Может, с тобой что-то не то. Сам проверься, — поджимала губы Жанна.
Проверяться он, естественно, не пошел. И так ясно, что он отцом быть может. Но его внезапный интерес к появлению наследника был не случайным.
Дима возвращался с деловой встречи. Он ужинал с партнерами в ресторане, и потому автомобиль оставил на стоянке. Был теплый весенний вечер. Ему хотелось спокойно подумать, после многочасового сидения в душном зале голова была тяжелой. Он решил пройтись. Было еще не поздно. Он шел, запрокинув голову, наблюдая, как в небе зажигаются первые звезды, а воздух становится чище и прозрачней, наполняясь вечерней прохладой. По аллейке навстречу ему попадались парочки влюбленных. Он провожал их улыбкой и отмечал, как много вечером народа в парке. Все соскучились по природе за долгую зиму. Мимо него проходили семейные пары с детьми. Худой старик выгуливал собаку. Бабка под ларьком торговала семечками. На скамейке сидела молодая женщина с коляской и просматривала журнал под светом фонаря. Его взгляд скользнул по ее щуплой фигурке и вдруг задержался, а шаг замедлился.
Это была Даша. Она почти не изменилась. Та же худощавость. Та же прическа. Она покачивала коляску и грызла семечки, листая журнал.
— Вредно читать при таком освещении, — сказал он, остановившись возле нее.
Даша подняла голову. Выражение ее лица он не видел, оно было в тени.
— Привет!
— Привет!
— Можно? — Он заглянул в коляску.
Малыш спал, лежа на спине и повернув голову в сторону. Свои пухлые ручонки, сжатые в кулачки, он запрокинул вверх, словно потягивался. Щечки у него были толстые, губки причмокивали, а на головке темнел мягкий пушок. Дима присел рядом на скамью.
— Сколько ему?
— Скоро девять месяцев.
— А на вид такой большой.
— Он родился крупный. Четыре килограмма.
— Я тоже родился четыре килограмма. Мама говорила, был самый большой в палате.
Даша промолчала.
— Как назвала?
Она чуть помедлила с ответом, но все же ответила:
— Дмитрий.
— А отчество?
— Дмитриевич.
— А фамилия?
— Моя.
Дима растерянно замолчал.
— Как вообще ты… вы? — поправился он.
— Хорошо.
— Родители как? — спросил он. — Не спрашивают, кто отец?
Даша вскинула на него глаза:
— Так у меня ж нет никого. Мама умерла два года назад. А папа от нас давно ушел.
Дима вспомнил скромную квартиру в старой пятиэтажке. Они тогда были там одни. Значит, это была не съемная квартира.
— Как же ты живешь одна? — поразился он.
— А я не одна, — возразила Даша, — я с сыном.
И столько было в этом не показной, а истинной гордости, что он невольно восхитился.
— Но ведь тяжело.
— Ничего. Я привыкла.
— А с деньгами?
— Нормально, — пожала она плечами. — Мне на работе декретный отпуск дали. Когда Мите исполнится годик, найму няню и выйду на работу. А ты как?
— Хорошо.
— Мне сказали, ты директором стал.
— Да.
— Поздравляю. Ты всегда был самый лучший.
— Ты поэтому… — Он повернул голову, вглядываясь в темноте в ее лицо. — Поэтому решила?..
— Что?
— Родить…
