есть отдельная комната, на случай, когда она задерживается. Она спокойно ночует в Москве, хотя дом у неё в Подмосковье. И у вас будет своя комната.
— Даниил Александрович!
— Наталья Юрьевна! Мне казалось, вы привыкли к Мирону, очень хорошо относитесь к нему! Я не ожидал, что встречу такое сопротивление!
Он почувствовал её колебания, и решил давить на все возможные чувства.
— А ваша супруга? Мать Мирона? Ведь обычно подбором персонала занимаются женщины.
Сама того не ведая, Наташа отдала Даниилу Александровичу все козыри.
Он немного помолчал и спокойно спросил:
— Вы знаете, какое желание Мирон загадал, задувая свечу на торте? Мне он сообщил.
— И какое же?
— Чтобы вы поехали с нами в Москву и стали его няней.
Наташа думала, кусая губы. Она видела, что он не лжёт.
— Это третья просьба Мирона, начиная с декабря.
— Почему с декабря?
— В декабре погибла его мать, Валерия. Они были в гостях на даче, она посадила Мирона с собой на снегоход, будучи нетрезвой. И поехала с горы. Они врезались в дерево, Лера погибла на месте, а Мирон лечился до апреля. И мы с ним посещали психотерапевта до июня. Доктор и порекомендовал нам провести некоторое время в настоящей деревне.
Наташа сидела, обхватив себя ладонями за щёки.
— Какой ужас, — наконец, смогла сказать она. — Примите мои соболезнования. Это страшно.
— Принимаю. Но мы с Лерой на тот момент уже десять лет были в разводе.
— А о чём попросил тогда Мирон?
— Попросил, чтобы я не оставлял его. Потому что у него никого нет. И я не смог его оставить.
— В смысле? А разве вы не…
— По крови нет. Говорю же, мы развелись с Лерой больше десяти лет назад. И больше не были с тех пор в библейском смысле, общались лишь как приятели. А Мирону только исполнилось восемь.
— А почему у него совсем никого?..
— Лера выросла в детдоме. Об отце Мирона ничего не известно. Похоже, сыну она лгала, что его отец я. Потому что частенько оставляла его у меня.
— То есть, он один…совсем?
И Даниил впервые увидел, как Наталья Юрьевна плачет.
Глава четвёртая
Она плакала так красиво, как описывают в романах. Никогда ещё он не видел, чтобы кто-то так плакал.
Любой человек, плача, неизменно начинает хлюпать носом, глаза краснеют, а иногда и всё лицо, веки набухают. У Натальи Юрьевны прозрачные, словно хрустальные, слёзы быстро текли из глаз; одна слезинка догоняла другую, и вместе они капали прямо на руки Натальи Юрьевны, сложенные на коленях.
— Мирон не один. У него есть я, — строго сказал Даниил Александрович. — Он считает меня своим отцом, а я считаю его сыном. Если бы он был моим генетическим ребёнком, вряд ли я бы любил его сильнее, чем люблю сейчас.
Наталья Юрьевна начала энергично кивать:
— Да, да, конечно! Простите! Это я от шока.
— А разве вы не знали о том, что мать Мирона погибла? Он вам не говорил?
— Нет. Он никогда ничего не говорит о маме. Всегда только "мы с папой".
— А сами вы не спрашивали? Вам не было любопытно?
— Конечно, было! Но если Мирон сам не говорит, зачем я должна выпытывать?
Даниил смотрел на неё во все глаза. Она в очередной раз удивила его. Не женщина — кремень.
— То есть, Мирон попросил вас не оставлять его, и вы не оставили?
— Я усыновил его. Если бы вы поехали с нами, показал бы вам документы.
— Я и так верю.
Теперь она смотрела на него, как на божество. Впервые в жизни. Он даже смутился.
— Что вы так смотрите? Я не считаю свой поступок геройским. У меня не было другого выхода. Во всяком случае, я не видел для себя другого пути.
Он же не знает, что она такая же, как Мирон! Ему не понять её чувств. То, что он "не видел другого пути", ещё более возвысило Даниила Александровича в глазах Наташи. Когда-то она оказалась в детдоме. И если бы Мирону не встретился на пути Даниил Александрович, его ждала такая же участь.
— А вторая просьба?
— Когда психотерапевт посоветовал ехать в деревню, я скептически отнёсся к этому. А Мирон сказал, что хочет ехать. И ваш дом выбрал он по фотографиям. Мы рассматривали несколько вариантов.
Наташа кивнула. Весь мир перевернулся с ног на голову. Она поняла, что тоже не в силах отказать Мирону. Никогда, никогда она себе этого не простит!
Даниил на это и рассчитывал, хоть и не знал о её прошлом.
— А как же…дом? — тихо спросила она, и он понял, что победил! Громадное чувство облегчения обрушилось на него, а он не хотел думать, только ли радость за Мирона в этом чувстве?
— В селе есть аж два охранных агентства. Тут же не только село и деревни, тут коттеджные посёлки есть неподалёку, и все дома там под охраной. Я завтра же займусь. Поеду в посёлок.
— А животные?
Тут Даниил задумался.
— Всех взять с собой не получится… — пробормотал он.
— Никого не получится, они все уличные, вольные! Вася и Фима ловчие коты, такие не живут в квартирах. А Жора вольнолюбивый.
Жора — это тот, что сидит на заборе и всех презирает, Даниил знал.
— Джой родился и вырос на улице, он дворовый, — продолжала Наталья Юрьевна.
— А я, когда поеду в село, заеду на ферму. У них огромный участок. Предложу им деньги, ежемесячное содержание, при условии, что они будут скидывать фото- и видеоотчёты о том, как животным живётся у них.
На следующий день Даниил Александрович с утра поехал в село, а днём уже прибыли работники охранного агентства, установили сигнализацию в доме. Вечером приехал на фургоне фермер. Животных закрыли так, чтобы они не видели, куда их увозят. Наташа обняла и расцеловала по очереди всех котов и Джоя, отдала весь корм, какой был. Следующий день ушёл на увольнение и сборы, а в субботу с утра они втроём отбыли в Москву.
Наташа и не помышляла никогда о том, что будет жить в центре столицы. Но она всегда быстро адаптировалась к новым условиям: жизнь заставила.
С Зинаидой Дмитриевной (очень похожей на Дарью Петровну из "Собачьего сердца", только постарше и с короткой стрижкой) они нашли общий язык сразу, понравились друг другу. Конечно, Наташа никогда не вела откровенных разговоров о себе, но послушать других всегда была не против. А Зинаида Дмитриевна была неплохим рассказчиком и любила поговорить. В общем, они нашли друг друга.
Мирон находился в
