в эти кошачьи глаза, и все было кончено.
Если бы я был умен, то покончил бы с этим сейчас. Я бы поручил Дженни заниматься домашними делами, а Шей отправил восвояси.
Но я не был умен, когда дело касалось Шей. Никогда.
— Я бы хотел, чтобы ты сделала больше, чем просто попыталась, — сказал я. — И Шей не твоя пленница, Джен. У нее, вероятно, есть дела, — я бросил взгляд в сторону последней женщины на свете, которую ожидал сегодня встретить на своей земле, — или что-то в этом роде.
Дженни топнула ногой один раз.
— Я обещаю, что не буду использовать это слово до конца дня. — Затем лучезарно улыбнувшись Шей, без малейшего следа бунтарства, она спросила: — Ты хочешь посмотреть на коз или у тебя есть дела?
Пожав плечами, Шей ответила:
— Я могла бы посмотреть на коз.
Дженни схватила ее за руку и, черт возьми, почти побежала по дорожке между теплицами. Я последовал за ними более размеренным шагом, наблюдая, как они смеются вместе, и слушая, как Дженни знакомит Шей с фермой.
— Мне запрещено находиться на этом поле, — сказала Дженни, указывая мечом на белые ящики вдалеке. — Это для пчел, а Ной говорит, что пчелы слишком заняты изготовлением меда, чтобы быть милыми со мной.
— В этом он прав, — сказала Шей, бросив мне улыбку через плечо.
У Шей всегда было одно из тех лиц, которые предназначены для улыбки. Не каждое лицо было предназначено для улыбки, но лицо Шей было одним из них. Уголки ее губ всегда были приподняты, как будто девушка ждала повода улыбнуться.
И когда она направляла эти улыбки в мою сторону… Что ж, подростковая версия меня оживала и умирала благодаря этим улыбкам.
Я уставился на пчел. Хотел, чтобы некоторые из них придали мне немного здравого смысла.
— Эту теплицу Ной использует для своих секретных проектов, — сказала Дженни, указывая мечом на стеклянное здание, стоящее отдельно от других теплиц. — Мне туда нельзя.
— Туда никому не разрешается входить, — крикнул я. — И это не секретные проекты. Это просто вещи, в которые я не хочу, чтобы кто-то вмешивался, пока они не будут готовы.
— Звучит как секретный проект, — подразнила Шей.
Они трусцой спустились с пологого холма, все еще держась за руки, пересекая землю, ранее принадлежавшую Макинтайрам. Здесь, внизу, было тихо, деревья защищали от ветра, который завывал с залива. Козам, похоже, это вполне понравилось.
— А вон та, с большим белым пятном возле глаза, — Дотти3. Я назвала ее так из-за пятнышка, — объяснила Дженни.
— Имеет смысл, — сказал Шей.
Она оглянулась на меня, отошедшего на несколько шагов от ограждения. Сложив руки на груди, как будто мог защититься от этой женщины, я уставился куда-то вдаль.
— Люди приходят сюда и занимаются йогой с козами, — продолжила Дженни. — Кто-то всегда орет, когда коза лезет к ним.
— Козья йога, — сказала Шей. — Вау. Это место действительно изменилось.
— Студия йоги в городе обратилась к нам и… — Я протянул руку, желая найти простой способ объяснить, что да, это место чертовски изменилось за последние полтора десятилетия, и если бы она не ушла и не забыла обо мне, то знала бы это. — Их ученики убирают на ферме после каждого урока. Это хорошо для бизнеса.
— Хорошо для бизнеса, — повторила Шей, оглядывая меня. — Понятно.
Я бы ответил на этот напряженный взгляд, сказал бы что-нибудь о том, что кто-то должен заботиться о бизнесе. Но Дженни перелезла через забор и прыгнула в загон для коз, с мечом и всем прочим, и закричала:
— Я назвала эту Лейси4. Видишь? Вот эту. Хотя у нее нет никаких кружев. Это просто классное имя. А это Кэгни. Ной сказал, что я должна назвать ее Кэгни, даже если думаю, что это дурацкое имя.
— Только потому, что тебе не нравится, не значит, что оно дурацкое, — крикнул я.
— Ей разрешено там находиться? — спросила меня Шей.
— Они безвредны. Худшее, что они могут сделать, это сбить ее с ног, и ей это точно понравится. — Я пожал плечами. — В любом случае, у тебя сложилось впечатление, что я мог бы остановить ее?
— Справедливо, — пробормотала Шей. Через несколько минут, выслушав объяснение Дженни имени каждой козы и наблюдая, как она пытается поднять самую маленькую из группы только для того, чтобы эта коза лизала ее в лицо, пока она не упала, хихикая, Шей снова взглянула на меня. — Не могу поверить, что ты здесь. С козами, теплицами, секретными проектами и ребенком.
Было так много вещей, которые я хотел ей сказать, и большинство из них не были добрыми. Но больше всего на свете мне хотелось сказать ей, что я тоже не мог поверить, что она здесь. Я ненавидел то, как она высосала из меня всю обиду и презрение, которые я копил годами, всего лишь одной улыбкой.
Вместо этого я позвал:
— Дженни. Ты потеряешь свой меч, если не будешь осторожна.
— Хорошо, — ответила она, отбирая меч у Дотти. — Сейчас мы должны увидеть собачек. Шей хочет познакомиться со щенками.
Я взглянул на Шей, приподняв бровь.
— Она продержит тебя здесь весь день, если не будешь осторожна.
— У вас так много щенков? — спросила она со смехом. — Спасибо за беспокойство, но ты не обязан меня спасать. Не от твоей маленькой дочки. Она настоящая милашка, Ной.
Я мог бы ее поправить. Мог бы упомянуть, что Дженни моя племянница, а я ее законный опекун, и у меня нет жены, ждущей меня дома. Что ничего из этого не произошло обычным образом.
Но опять же, все, что я мог делать, это смотреть, как Дженни вприпрыжку бежит к собачьей площадке с Шей рядом. И вот я был здесь, думая, что много лет назад выбил из себя худшую часть своей застенчивости только для того, чтобы Шей с ревом вернула ее обратно.
Раздраженно покачав головой, я изучал коз.
— Убило бы кого-нибудь из вас немного грубости или агрессивности? У вас нет проблем делать это во время йоги. Ты съела шляпу той женщины на днях, Лейси, но теперь ведешь себя хорошо? Это какая-то очень удобная чушь.
Козы заблеяли в ответ на мое возмущение.
Я сорвал бейсболку с головы, провел ладонью по лбу и зашагал через поле. Я прекрасно понимал, что мог бы вернуться к работе и оставить Дженни и Шей гулять с собаками. Мне не нужно было вертеться рядом, руководить. Дженни хорошо знала ферму, а Шей… ну, мне было плевать на Шей.
Ладно. Это было неправдой, но я предпочел это альтернативе.
Когда
