Я кричу. Бью кулаками не-пустого. Этот не-пустой ударил моего хозяина длинной светящейся палкой. Хозяин перестает жить! Забери меня с собой, умоляю! Я не выдержу. Я боль! Я снова боль!
Некто не-пустой опускается на колени рядом со мной. Касается моих волос.
Мой принц ушел.
Этот, другой, заставил его не-жить!
Я падаю. Я горе. Я отчаяние. Я опустошенность. Я глыбы черного льда в том месте, откуда пришел мой Хозяин.
Снова изменение?
Пришел еще один Создавший Меня? Неужели меня все-таки спасут? Я приму милосердие из рук Хозяина?
Нет, нет, нет! Он тоже исчез. Почему меня мучают?
Я агония. Меня бросили. Меня наказывают, а я не знаю, за что.
Но подождите…
Что-то нависает надо мной. Оно большое и сильное. Оно электризует. Оно — похоть. Оно не один из моих принцев, но мое тело выгибается с жаром. Да, да, да, именно ты мне нужен!
Оно касается меня. Я в огне! Я плачу от облегчения. Оно прижимает меня к своему телу, вжимает в свою кожу. Нас охватывает дрожь. Оно говорит, но я не понимаю его языка. Я нахожусь в месте, где нет слов. Есть только кожа, и плоть, и желание.
Я животное. Я голод, бездумный, неутихающий голод.
И мне сделали самый лучший подарок — наверное, Хозяева мною довольны!
Слова, которые он произносит, отдаются у меня в ушах, но мне не нужно знать этот язык, чтобы опознать своего.
Существо, которое меня держит, не только утолит мою боль. Оно заполнит мою пустоту.
Оно тоже животное.
4
Я жива. Я жива! Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько живой. Я сижу, скрестив ноги, голая, на сбившихся шелковых простынях. Жизнь — это чувственный банкет, а я ненасытна. Я сияю от пота и удовлетворения. Но мне нужно еще. Мой любовник слишком далеко. Отошел, чтобы принести мне еду. Не знаю, почему он настаивает. Мне не нужно ничего, кроме его тела, его прикосновений, которые меня так возбуждают, и примитивных вещей, которыми он со мной занимается. Его руки, зубы и язык, а особенно то, что тяжело свисает между его бедер. Иногда я это целую. Лижу. И тогда он сияет от пота и возбуждения, выгибается под моим ртом. Я придерживаю его бедра и дразню его. От этого я чувствую себя сильной и живой.
— Ты самый красивый мужчина из всех, кого я видела, — говорю я ему. — Ты идеален.
Он издает странный звук и бормочет что-то о том, что вскоре я могу взять свои слова назад. Я пропускаю это мимо ушей. Он говорит много загадочных фраз. Я не обращаю на них внимания. Я восхищаюсь сверхъестественной грацией его тела. Темный, сильный, он двигается, как огромный зверь, мускулы перекатываются под кожей. Черные и красные символы покрывают большую часть его тела. Это экзотично. Это восхищает. И он такой большой. В первый раз я с трудом приняла его в себя. Он наполнил меня, полностью удовлетворил. Но только до тех пор, пока не вышел из меня и я снова не стала пустой.
Я опускаюсь на четвереньки и призывно выгибаюсь. Я знаю, что он не может сопротивляться, видя мой зад. Когда он смотрит на меня, на его лице появляется странное выражение. Дикое. Его губы сжимаются, взгляд тяжелеет. Иногда он резко отворачивается.
Но всегда поворачивается обратно.
Быстрый, жесткий, голодный, как и я.
Думаю, он сопротивляется желанию. Я не понимаю этого. Желание есть. А между животными не может быть никаких рассуждений. Нет ничего правильного и неправильного. Есть похоть. Удовольствие — вот путь зверей.
— Еще, — говорю я. — Возвращайся в постель.
У меня ушло немало времени, прежде чем я выучила язык этого великолепного существа, но, как только я начала его понимать, дело пошло быстрее. Хотя некоторые понятия все еще ускользают от меня. Он уверяет, что я все это знала, просто забыла. Он уверяет, что мне понадобилось несколько недель, чтобы научиться говорить. Я не знаю, что такое «недели». Он говорит, что это способ отмечать течение времени. Меня такое не интересует. Он часто произносит бессмысленные слова. Я пропускаю их мимо ушей. И затыкаю его рот своим. Или грудью, или другими частями тела. Это всегда срабатывает.
Он смотрит на меня так, что мне на миг кажется, будто я уже видела это выражение на его лице. Но я знаю, что это невозможно, потому что я ни за что не забыла бы такого изумительного создания.
— Ешь! — рычит он.
— Не хочу! — рычу я в ответ.
Я устала от его попыток заставить меня поесть. Я тянусь к нему. Я сильная. Мое тело уверенно. Но этот чудесный зверь сильнее меня. Я наслаждаюсь его силой, когда он поднимает меня, чтобы посадить на свои бедра, или прижимается и входит в меня сзади и глубоко проникает в мое тело. Я хочу ощутить его сейчас. Он не знает усталости. Иногда я засыпаю, но я никогда не видела, чтобы он спал. Я постоянно требую, и он всегда способен удовлетворить меня. Он неутомим.
— Я хочу еще. Ты. Иди сюда. Сейчас. — Я снова повожу задом. Вверх.
Он смотрит.
Ругается.
— Нет, Мак, — говорит он.
Я не знаю, что значит «Мак». Но я знаю, что значит «нет». И мне это не нравится.
Я надуваю губы. Но они быстро складываются в улыбку. Я знаю секрет. При всей силе этого зверя его самоконтроль слабеет, когда дело касается меня. Я выучила это за то время, что мы провели вместе. Я облизываю губы, смотрю на него, и он издает дикий, злобный горловой звук, от которого моя кровь становится горячей, горячей, горячей, потому что я знаю: этот звук означает, что он готов дать мне то, чего я хочу.
Он не может мне сопротивляться. Это его тревожит. Странный зверь.
Похоть есть, говорю я ему снова, снова и снова. Я пытаюсь заставить его понять.
— В жизни есть не только похоть, Мак, — грубо отвечает он снова, снова и снова.
И опять это слово, «Мак». Я многого не понимаю. И устала говорить. Я отвлекаю его.
И он дает мне то, чего я хочу. А потом заставляет меня есть — скучно. Я смешу его. С полным животом я становлюсь сонной. Я сплетаюсь с его телом. Но когда я это делаю, похоть снова охватывает меня, и я не могу спать. Я перекатываюсь по нему, сажусь верхом на его бедра, вожу грудью по его лицу. Его глаза загораются, и я улыбаюсь. Одним грациозным движением он подминает меня под себя, прижимает мои руки к постели над моей головой и смотрит мне в глаза. Я вскидываю бедра. Он твердый и готовый. Он всегда твердый и готовый.
— Лежи тихо, Мак. Черт побери, можешь ты просто полежать?
— Но ты же не во мне, — жалуюсь я.
— И не собирался.
— Почему нет? Ты хочешь меня.
— Тебе нужно отдохнуть.
— Позже отдохну.
Он закрывает глаза. На его скулах ходят желваки. Он открывает глаза. Они мерцают, как полярная ночь.
