Сразу высказались Кириленко и Черненко. Разумеется, они были «за». Молчавший Пономарев был «за» вторжение еще до самого Андропова одним из первых в ЦК КПСС, призывая ввести войска. Он считал, что социализм в Афганистане находится в серьезной опасности.
Брежнев слушал молча. Он любил армию, гордился ею, справедливо считая, что мощь государства определяется и степенью боеспособности армии. Но человек по натуре мирный, он действительно не любил войну, не любил крови, сражений, несчастий, катастроф.
Насмотревшийся на войну в сороковые годы, он искренне считал, что делает все, чтобы война вновь не повторилась. Правда, он дал согласие на ввод танков в Чехословакию в шестьдесят восьмом. Но тогда была «явная угроза» делу социализма в этой стране. А эти понятия были для него священны.
Так и теперь.
С одной стороны нужно было отстаивать геополитические интересы великой державы, и это было самое важное обстоятельство. С другой стороны, революция в Афганистане, о которой они столько говорили, явно буксовала. Более того, была прямая угроза ее завоеваниям, как сумели убедить Брежнева.
И, наконец, он просто симпатизировал убитому Тараки, так подло преданному его заместителем. Сам Брежнев, правда, забыл, что в свое время он тоже «сдал» своего руководителя — Никиту Хрущева. Но, в отличие от Амина, он его не убивал.
Все было решено. Брежнев поручил Черненко готовить решение Политбюро.
На следующий день осторожный Громыко все-таки зашел к Брежневу. Батальоны и полки уже грузились в самолеты.
— Леонид Ильич, — попросил министр иностранных дел, — не стоит ли решение о вводе наших войск оформить как-то по государственной линии?
Брежнев молчал. Долго молчал.
Потом поднял телефонную трубку.
— Михаил Андреевич, — попросил он Суслова, — зайди ко мне. Есть нужда посоветоваться.
Пока Суслов не появился, Брежнев спросил:
— Думаешь, будут осложнения?
— Все может быть, — уклонился от прямого ответа Громыко.
Без доклада вошел Суслов.
— Добрый день, — отрывисто бросил он Громыко, усаживаясь за стол.
Брежнев коротко рассказал ему о просьбе Громыко, добавив:
— В сложившейся остановке, видимо, нужно принимать решение срочно — либо игнорировать обращение афганцев с просьбой о помощи, либо спасать народную власть.
— Обращение будет? — спросил Суслов.
— Андропов обещал, — ответил Брежнев.
— У нас с Афганистаном уже имеется договор, — медленно произнес Суслов, — и надо обязательства по нему выполнять быстро, раз мы так решили. Андропов и Устинов настаивают. А на ЦК обсудим позднее. Это не так спешно.
На следующий день началось вторжение…
VII
— Нужно продумать маршрут и снаряжение группы, — задумчиво произнес Асанов, — там очень трудный, горный район.
— Ты еще не назвал своих людей, — напомнил Орлов.
Асанов подвинул к себе лист бумаги. Взял ручку.
— Номер первый — майор Машков. Воевал в Афганистане, Таджикистане, Абхазии. Хорошо ориентируется, имеет опыт общения с местным населением, владеет языком. Как командир группы прикрытия будет очень полезен.
— Согласен, — Затонский поставил цифру три.
— Следующий капитан Борзунов. Очень опытный, жесткий, прагматичный офицер. Когда нужно, вытянет операцию на своих нервах. Отличный стрелок. В горах просто незаменим. Выносливый, храбрый, злой.
— А почему злой? — спросил Орлов.
— Это ты у него спросишь, — пожал плечами Асанов, — просто даю ему характеристику.
— Следующий, — попросил Затонский.
— Старший лейтенант Чутов. Надежный, внимательный, выдержанный. Зону сегодня прошел впереди группы и показал себя совсем неплохо. Правда, не знает языков, но для группы прикрытия вполне подойдет.
— Раз вы так считаете — согласен. Дальше.
— Еще двое офицеров для связи с местным населением. Подполковник Рахимов — казах, знает языки, легко сойдет за местного и капитан Чон Дин. Он кореец из Сибири. Знает китайский, корейский, киргизский языки. Очень хорошо подготовлен физически, увлекается разными восточными единоборствами. Он легко сойдет за кого угодно, только не за русского шпиона. После развала СССР в Афганистане считают, что все российские офицеры должны быть светловолосыми.
— Итого семь. По-вашему, достаточно? — уточнил Затонский.
— Думаю, да. В процесс подготовки выясним, кто нужен еще, какой из специалистов необходим. Пока все.
— Не все, — возразил Затонский, — вы еще не знаете главного.
Асанов напрягся, словно предчувствуя недоброе.
— Полковник Кречетов не случайно попал в плен. Он сознательно сдался афганцам.
— Кречетов? Быть этого не может, — упрямо возразил внезапно пересохшими губами Асанов, — он настоящий патриот, хороший разведчик…
Затонский загадочно улыбнулся.
— Вы его нарочно подставили, — понял Асанов.
Затонский кивнул головой.
Даже здесь, в самом охраняемом и засекреченном центре военной разведки генерал не хотел говорить лишнего.
— Это была часть спланированной операции, — пояснил Орлов уже понявшему все Асанову.
— Значит, Кречетов попал в плен не случайно, — подумал Акбар, — но почему тогда формируют группу по его спасению?
— А эта группа? — спросил он.
— Вы воевали в Афганистане, — Затонский даже говорить стал тише, будто за дверью могли подслушать, — знаете, что такое группа прикрытия. И сами формировали особые группы, чтобы они отвлекали внимание моджахедов, пока другая, более мобильная группа прорывалась в нужном направлении.
— Вы хотите сказать, что все это блеф? Группа не пойдет спасать Кречетова?
— Пойдет. Но не спасет, — коротко пояснил Затонский, — просто прорыв будет на другом направлении.
— Вы формируете еще одну группу? — по-прежнему не понимал Асанов.
— Вы рассуждаете как военный разведчик, — мягко заметил Затонский, — не обижайтесь. У нас совсем другие задачи и специфика. Нам важно, чтобы Кречетов закрепился в Афганистане, у Нуруллы, чтобы остался там. А группа, которую мы сейчас формируем, действительно пойдет по указанному маршруту, чтобы спасти Кречетова. Но спасти его, вытащить его оттуда группа не сможет. Это просто не в ее силах, да и не нужно.
— Кречетов должен остаться в Афганистане, — еще раз твердо сказал Затонский, — а группа лишь подчеркнет важность персоны Кречетова, чтобы усилить к нему интерес, и заодно подтвердить его алиби.
— Значит, они просто будут имитировать активность? — постарался понять генерал Асанов.
— Они будут стараться изо всех сил. Иначе нам просто не поверят. Но у них ничего не выйдет.
— Что с ними будет?
— Они постараются вернуться обратно.
— Не выполнив задания, товарищ генерал, мои люди не возвращаются обратно.
— У них ничего не выйдет, — Затонский начал нервничать.
— Вы не хотите, чтобы у них вышло, — уточнил Асанов.
— Да, мы не хотим, чтобы у них что-нибудь получилось, — очень четко ответил Затонский.
— Теперь вы, наконец, расставили все точки. Значит, мои ребята смертники?
— Мы на войне, Акбар, — строго ответил вместо Затонского генерал Орлов, — здесь не нужно разводить разные церемонии. Полковник в плену, враг должен поверить, что он случайно попал в плен. Для этого мы посылаем совместную группу. Что тебе не понятно?
— Но ребята обречены. Вы, наверняка, не дадите им ни одного шанса, — взорвался Акбар, — может, даже заранее предупредите Нуруллу, чтобы он устроил засаду. Я прав?
Затонский молчал. Орлов, коротко выругавшись, полез за сигаретами.
— Говорите, — громче произнес Асанов.
— Не кричите, — устало отмахнулся Затонский, — мне тоже жаль ребят. Вы же воевали, знаете, как бывает. Чтобы спасти полк, жертвуют ротой. Чтобы вывести батальон, подставляют взвод. Задание у Кречетова очень важное. Настолько важное, что им занимается лично Евгений Максимович Примаков. До сегодняшнего дня о нем знали пять-шесть человек. Теперь знаете и вы. В военной разведке об этой операции знаете только вы двое.
— Понимаю, — Асанов расстегнул воротник. — А я старый осел давал вам лучших людей.
— Так и должно быть. Они должны стараться изо всех сил. Иначе нам не поверят. Лучшие офицеры должны пойти на это задание. Уйти по нашему маршруту.
— Уйти и не вернуться, — тихо произнес Асанов, — поздравляю вас, генерал, вы хорошо планируете свои операции, на крови.
Затонский побледнел.
— Если бы понадобилось, чтобы пошел я, можете не сомневаться в моем выборе, — сказал он.
— А я и не сомневаюсь, — мрачно ответил Асанов, — простите, думаю вслух. Вам нужно сыграть с Нуруллой и его людьми. Сыграть так, чтобы они поверили в нашей заинтересованности вытащить оттуда Кречетова любой ценой. Это я понимаю. Но и ребят своих мне терять жалко. Здесь нужно очень тонко сыграть, чтобы и поверили, и группу не уничтожили.
