Я тихо встала с места и поплелась к выходу из класса. За последнюю неделю неплохо узнала планировку Виственда, так что провожатые мне были не нужны. Путь к кабинету директора я выучила в первую очередь.
Добралась быстро и без приключения, как ни странно. Тихо постучала в дверь и услышала с той стороны короткое «войдите». Послушалась и отворила дверь.
Первое, что бросилось в глаза — свет. Он лился из широких, уходящих в пол окон. Кажется, их еще называют панорамными. Было настолько светло, что я снова почувствовала себя ослепшей, только теперь блуждающей не во мраке. Заметив мою заминку, мужчина, что в моих глазах выглядел единственной темной кляксой на девственно чистом полотне, поднялся из-за своего стола и занавесил окна тяжелой портьерой. Если бы мои зрительные рецепторы были отдельным организмом, то они возликовали бы. Но поскольку это было не так, я просто почувствовала небывалое облегчение, поскольку теперь могла разглядеть кабинет директора повнимательнее. Смотреть было на что!
Светлые стены какого-то холодного оттенка были заставлены заполненными книгами полками. Кое-где стояли незатейливые сувениры, рамки с фотографиями, вероятно, бывших учеников Виственда и призовые кубки. В кабинете помимо книжных шкафов и старинного стола из белого дерева, что являлся рабочим местом хозяина это места, было еще несколько кожаных кресел и полноценный диван. Не могу точно утверждать о цвете, но тоже что-то из разряда светло-серого или даже бежевого. За годы своей «болезни» я уже сносно могла угадывать оттенки тех или иных предметов. С живой материей было сложнее.
— Проходите, Ноа, присаживайтесь, — приковал мое внимание к себе директор. Его звали Персивальд Оллред. Мужчина выглядел очень солидно: строгий темный костюм с рубашкой под цвет, который идеально сидел на худосочной фигуре.
Я, более не медля, сделала так, как он сказал и села в кресло у стола. В его заматеревшем голосе чувствовалась пока непонятная для меня заинтересованность.
Мужчина последовал моему примеру, расположившись прямо напротив меня. Я занервничала. Ну, что? Зачем я здесь? Хотелось закричать, но я лишь молча сидела, сминая руками свою форменную юбку и не смела поднять взгляд, не то, чтобы промолвить хоть слово.
— Не бойтесь меня. Я вызвал Вас не для того, чтобы отчитывать. К тому, как я вижу, Ваша успеваемость выше среднего. Это очень хорошо, — добродушно начал вести беседу Персивальд.
Но я-то кожей чувствовала его изучающий взгляд и интерес. Что ему нужно? Надеюсь, он не из тех ублюдков, что совращают малолеток собственной школы. Хотя, о чем это я? Для таких целей обычно выбирают кого-то более приглядного.
Может, что-то случилось с Мегс? Глупости, глубоко в душе я знала, что с ней все хорошо.
— Все намного прозаичнее. Мне всего лишь по уставу велено узнавать у всех новых учеников впечатления о нашей академии, — объясняет он, отчего мне еле-еле удается сдержать вздох облегчения. — Вы будто не дышите совсем. С Вами все хорошо?
— Да, директор, со мной все в порядке, — уже более раскованно отвечаю, наконец, поднимая свой взгляд. И вижу, как мужчина, положив свой острый подбородок на скрещенные пальцы рук, внимательно следит за каждым моим движением.
У него были короткие темные волосы с кое-где пробившейся сединой. Лицо, на котором не было ни единой заметной морщинки, выражало как-то отстраненное беспокойство. Словно он только делал вид, что ему было не плевать. Что-то этот образ совсем не вяжется с интонациями в его голосе.
— В таком случае, я задам Вам пару вопросов, — подводит он итог.
Директор спрашивает о том, нравится ли мне учиться в Виственде, хорошо ли здесь кормят, и достаточно ли доступно учителя доносят материал. Я смиренно отвечаю на его вопросы, старательно пытаясь не наткнуться на его взгляд. Тяжелый взгляд.
— А что скажете по поводу одноклассников? Они Вас не обижают? У Ваших ровесников как-раз сейчас тот возраст, когда хочется бунта и повышенного внимания.
Этот вопрос ставит меня в тупик. Что я могу сказать о тех, с кем практически не контактирую?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Они… Хорошие, наверное, не могу сказать точно, — хмурюсь, очевидно обманывая. Ну, как объяснить обычному человеку, что вся эта белиберда меня совершенно не волнует?
Когда следующий вопрос готов уже сорваться с губ директора, слышится стук в дверь кабинета.
— О, Вальтер! Проходи. Я ждал тебя немного позже, у меня тут ученица.
Я замираю на месте, становясь еще более обездвиженной. Спиной настолько ярко чувствую внимание темноволосого одноклассника, что упускаю из «вида» столь фривольное обращение директора к ученику.
— Пожалуй, Ноа, мы с Вами закончили. Можете идти дальше на занятия, — обращается уже ко мне Персивальд.
С трудом беру тело и возникшие из-за неожиданного появления одноклассника разбушевавшиеся эмоции под контроль, поднимаясь с насиженного места.
Парень уже вальяжно расселся на диване, тяжелым взглядом провожая мой уход. И прежде, чем дверь тихо захлопывается за моей спиной, слышу его раздраженный вопрос обращенный к директору:
— Ты это специально?
И ответ Персивальда:
— Хотел проверить одну теорию. И она, как я погляжу, оказалась верна.
Дверь закрывается, и я больше не слышу ни слова.
Странная школа, странный директор и еще более странный одноклассник. Загадки на каждом шагу.
Я уже прилично отхожу от кабинета, когда меня резко останавливают, небрежно хватая за плечо. Снова Вальтер!
— Лучше проваливай из Виственда. Пока еще можешь, — полушепотом угрожает мне парень, склонив голову над моим ухом.
— Если это совет, то очень своевременный, — твержу желчно. Не знаю, что со мной, но хочется хотя бы словесно дать ему отпор.
— Ты, кажется, не поняла, — сильнее сжимает он мое плечо, а я, дикой кошкой взвиваюсь, в попытке избежать этого болезненного прикосновения.
— Вот именно! Я ни черта не понима… — обернувшись к нему, замираю, даже не договорив слово.
Я вижу! Его медового цвета глаза мерцают теплым светом, алые губы поджаты, а красный галстук ярким пятном выделяется на его совершенно черной одежде. Я вижу цвета!
Пораженно, стараясь не моргать, кладу свою дрожащую ладонь поверх его и обвожу взглядом окружающую обстановку. Стены и вовсе не серые, а какого-то светло коричневого оттенка, на них висят красочные картины изображающие пейзажи нашего округа, а пол под ногами проявляет свой истинный цвет насыщенного древесного оттенка.
Звенит звонок, что разрушает все волшебство, словно по щелчку пальцев. Вальтер тут же убирает от меня свою руку, отчего мир снова утрачивает свою красочность. Парень, нахмурившись пятится от меня, словно от умалишенной, которая собирается наброситься на него. Подозреваю, так я и выглядела в его глазах.
— Постой! — ученики заполоняют коридор, и Вальтер растворяется в толпе. Оставив меня с вопросами, ответы на которые я уже просто обязана получить. Любыми способами.
Глава 5.1
Тем временем в одном из дальних кластеров Магического Посольства
— Дамы и господа, попрошу вашего внимания!
Невысокий старичок с залысиной на голове потратил немало сил, чтобы произнести эти слова погромче, но шум и гвалт в приемном зале не прекращался. Еще бы! Ведь появились первые за много тысяч лет сведения о том, что Зверь вышел на свет. И не абы-кабы где, а вблизи одного из убежищ демонов, которым только дай повод захватить весь мир целиком и поработить. Об этом и сообщил пожилой маг, после чего поднялся весь этот шум.
Старичка звали Кларенс Торенсби, и он прекрасно понимал, почему люди в зале не могли успокоиться. Более того, маг бы с радостью присоединился к спорящим, но, к несчастью, совсем недавно был назначен Магистром этого кластера, а это значит, что, прежде всего, нужно было держать лицо. Поэтому, с досадой вдохнув, Кларенс усилил своей голос магией:
— ТИХО!
Зал тут же погружается в тишину. Два десятка глаз устремляются в сторону пожилого мага, как будто видя впервые. Не все из присутствующих питали уважение к своему нынешнему предводителю, считая его никчемным и старым. Вот так вот, у магов возраст — не показатель силы и умений, а всего лишь приближение к неизбежному концу.
