А вот о Шаайле, вашшуне из мира Трех Щитов, он вспоминал меньше.
«Такая деваха нигде не пропадет! – говорил он себе. – Да и, наверное, уже вернулась в свой монастырь. Выждала сутки и вернулась. Не стала ждать четыре или пять дней, как настаивал Боря. Потому что найденный Ивлаевым камень-талисман не даст ей ни спать, ни есть спокойно, пока артефакт не будет доставлен по месту назначения и не применен. Да и в самом деле, разве с таким можно ждать? Наведение мора, эпидемии на подлых кречей – это же невероятный козырь! Как только рогатые твари заболеют, у них онемеют лопаточные мышцы, и вонючие уроды перестанут летать. Что может окончательно переломить ход войны в пользу людей. Да оно и правильно… иначе нельзя… людоедов и их приспешников надо уничтожать денно и нощно…»
По поводу друга он только в одном не сомневался: тот без него никуда не уйдет. А вернувшись в пантеон и не застав там никого, начнет шагать с обрыва сколько надо раз, все высмотрит, все поймет и начнет поиски.
Следовало помочь Борису в этом, а еще лучше самому как можно быстрей добраться до вентиляционной шахты и шагнуть в мир Трех Щитов. Но если перемещаться куда хочешь и как хочешь не получалось, то уже с первых дней новоявленный Чарли Чаплин постарался заявить о себе с помощью рекламы. И для этого средств не жалел.
Его администратор и бывший владелец арляпаса Крамар Лукоян чуть не плакал, не в силах переспорить своего работодателя:
– Ну на кой, скажи мне, на кой ляд нам надо расклеивать афиши о выступлениях здесь чуть ли не во всех городах? Да нам даже в нашем Пловареше никакой рекламы не надо! У нас билеты проданы на недели вперед! А можно и на десять лет вперед продать! И даже устраивай мы гастроли по иным городам, всех желающих все равно не сможем порадовать просмотром наших выступлений. И опять-таки, там тоже не понадобится развешивать дорогостоящие афиши. Уж поверь моему опыту! Так что успокойся и не мути воду своими всемирными рекламными акциями!
– Эх, Крамар, Крамар! – воскликнул артист. – Ничего ты не понимаешь в душе работников развлекательного жанра! Неведомо тебе тщеславие артиста, который мечтает не только об аплодисментах местной публики, но и о всемирной славе. Мечтает, чтобы его узнавал каждый!
– Тебе это не грозит, – возразил Лукоян. – Ты все равно ходишь по городу в маске или в сложном гриме.
– Ха! Да мне плевать лично на себя, ты ведь знаешь. А вот остальные заслуживают славы!
– Ну да… – Крамар воровато оглянулся, нет ли рядом его жены, и заговорщически подмигнул Чаплину: – Особенно танцовщицы заслуживают, ублажая тебя?
– А что делать? – развел руками Чарли. – Издержки профессии… Быть возле колодца с такой чистой и вкусной водой, да не напиться?
– Хе! Экий ты философ! На все у тебя есть оправдания… Но разговор у нас сейчас не о том: средств не жалко на печатание рекламы и расклейку ее по всем городам?
– Да ладно тебе жадничать! – укорил землянин администратора. – Денег у нас навалом, так пусть и на нас кто-то заработает. Мало того, я вот тут решил, что нам не помешает самим купить хорошую типографию и начать издавать свое, совершенно новое издание. Будет именоваться журналом, описывать все новости в сфере досуга и развлечений, и наречем мы его «Мир искусства». Как тебе идея?
– У-у-у!… – замычал в расстройстве Лукоян. – Вылетим в трубу!
В мире Набатной Любви или, как иногда его еще называли местные жители, в мире Груанов выражение «вылететь в трубу» имело тройное значение. Привычное землянину – «стать банкротом»; второе, не совсем понятное, «после броска валуха свалиться в ледяную купель»; и третье, самое мрачное и непонятное, «свалиться по трубе на Дно».
Но в данный момент ему было важно, чтобы акция с рекламой завертелась в максимально возможном объеме. Он верил, что если Борису попадется на глаза надпись «Арляпас Звездного Чарли», то земеля сразу все поймет и мигом отыщет мастера клоунады, где бы тот ни находился. А мысль с журналом пока забросил только так, для отвлечения стонов на иную тему. Но сейчас заявление о «трубе» его несколько взволновало:
– С чего это такой пессимизм? Почему это мы должны «вылететь»?
Управляющий скривился и понизил голос:
– Ты, право, словно не от мира сего. Неужели не знаешь, что все газеты и прочие печатные издания под строгим контролем гаузов? А точнее говоря, редакторы и главный цензор – это всегда валух. Мне даже слышать не приходилось, чтобы этим хоть раз занимался человек нашего мира. Даже владельцы типографии обязаны платить такие гигантские налоги и скрупулезно отчитываться за наши афиши, что я просто диву даюсь, зачем они мучаются и как сводят концы с концами.
Связываться с рабовладельцами этого мира Чаплин не собирался никоим образом. Тем более что он так до сих пор и не легализовался. Все никак не удавалось втереться в доверие к поставному сектора настолько, чтобы за взятку справить себе надежный, защищающий от любых подозрений идентификационный жетон. Да и с местным криминалитетом связываться не хотелось. Один раз выйдешь с ними на контакт, потом так и будешь сидеть на крючке и у бандитов, и у местной полиции.
А без жетона никуда из города не выйдешь. И рисковать, пытаясь опять в ночное время выбраться в общественный парк, а потом и до нужного вентиляционного воздуховода с переходом в иной мир было бы очень и очень неосмотрительно. К кому конкретно обратиться с данным вопросом, тоже было непонятно. Администратор, как самый заинтересованный человек, сподвижник и даже друг, для этого не подходил. Хоть и сам уже подозревал о создавшихся у Чарли трудностях, но еще с самого начала заявил:
– Ничем помочь не могу с восстановлением утерянного тобой жетона. Разве что, если придется, скажу, что об этой утере не знал.
Ну и хуже всего, что существовала двойная сетка для идентификации. Внутренний жетон не давал права перемещения в другие города, что невероятно усложняло возможность так необходимой экспедиции к переходу со значком. Для этого следовало оформить торгово-представительский, а он выдавался только на основе внутригородского. Вот такая петрушка получалась…
Так что следовало срочно, еще до начала гастролей или создания журнала, озаботиться собственной легализацией. Но ничего толкового в голову не приходило, разве что после интенсивных раздумий было намечено к рассмотрению одно гипотетически возможное средство. Это были новые умения, которые стали проявляться постепенно у мастера, как у обладателя Первого Щита. Рука у вашшуны в самом деле оказалась легкой. Вырезанный ею лично из крысы-пилап симбионт прижился на теле Найдёнова великолепно и уже на третий день перестал отличаться от других участков тела. А на четвертый день Леонид с радостью обнаружил у себя проблески новых возможностей. Он стал что-то различать в кромешной тьме, у него усилился слух, появилась возможность менять обертоны собственного голоса, замечать несвежую пищу (а может, и яды различать, но пока пробовать что-либо отравленное не доводилось) и проникать особым зрением в структуру не только мягких, но и твердых материалов. В том числе и металлов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
