– О, это вы верно подметили, – не удержала я согласного смешка.
Ведь буквально утром меня как раз одарили внушительной рыбиной всего лишь за бабулину настойку от давления, и это не считая оплаты деньгами. Ею мы, кстати, и будем ужинать. В смысле рыбой. Даже хорошо, что я не поленилась и приготовила ее всю. На самом деле изначально планировалось растянуть ее дня на два, а то и три, но, чувствую, мне едва ли останется хоть что-то на завтрак. Да и ладно.
– Приятного аппетита, – пожелала я уже почти доброжелательно, неожиданно найдя в инспекторе отчасти родственную душу.
– И вам, – любезно кивнул Вилсом, самую капельку поражая меня своими манерами и тем, как держал столовые приборы: с легким налетом аристократичной элегантности, которую я точно не ожидала от полицейского.
Он точно инспектор? Хм…
Стараясь не слишком косить взглядом на его руки и красивые длинные пальцы с ухоженными ногтями, на которые обратила внимание только сейчас, я внезапно поймала себя на мысли, что… Инспектор Вилсом начинает мне нравиться?
Это открытие не добавило мне радости, но и не стало таким уж и внезапным. По правде говоря, мужчина и впрямь был весьма приятен как в общении, так и внешне. Высокий, статный, с густыми черными бровями и мужественными чертами лица без капли смазливости и слащавости. Может, лишь чуть крупноват подбородок, выдающий большую долю упрямства в характере, да излишне пытливый пронзительный взгляд, но в целом, как любила говорить Марина, «достойный экземпляр».
Вот только что ему от меня надо на самом деле? И как у него обстоят дела с семейным положением? И вообще, его не смущает разница в возрасте?
Ох, сколько вопросов! И главный: что он планирует рассказать мне по поводу Массимо?
– Вы изумительно готовите, мисс Кальмо, – ворвался в мои тревожные мысли голос инспектора. – Давно не ел настолько прекрасно приготовленную форель. У меня самого вечно все пересыхает, сколько ни стараюсь. Признайтесь, вы знаете какой-то секрет?
– Мм? – сморгнула я, сбрасывая с себя задумчивость, однако быстро решила не воспринимать его слова в штыки и не искать в них лишний смысл. Вместо этого дежурно улыбнулась и кивнула. – Конечно, я ведь дипломированный бытовой маг. В колледже нас обучали в том числе и ведению домашнего хозяйства. Все дело в овощах: лук, морковь и перец идеально сохраняют сочность, а грамотно подобранные специи придают незабываемый аромат. Если хотите, напишу вам рецепт.
– Честно говоря, я бы предпочел напроситься в гости, – хитро прищурился инспектор, но мою улыбку как ветром сдуло, и он мгновенно все понял, резко посерьезнев, – но и за рецепт буду благодарен.
– Чаю? – предложила я уже без былой любезности.
– Да, будьте добры, – вздохнул он будто украдкой, не прекращая бросать на меня пытливые взгляды из-под густых черных ресниц. – Вы со всеми так строги, мисс Кальмо?
– Что вы имеете в виду, инспектор? – Я взглянула на него прямо, требуя такого же прямого ответа.
– Вы славная девушка, мисс Кальмо, – тем не менее, зашел издалека Вилсом, – и, если бы не обстоятельства нашего знакомства, я бы с радостью пригласил вас на свидание…
Я уже открыла рот, чтобы высказать категоричное «нет», но инспектор остановил меня жестом, дав понять, что еще недоговорил.
– Но я прекрасно понимаю, в каких расстроенных чувствах вы сейчас находитесь, поэтому старательно гоню от себя даже мысль об этом, хотя, признаюсь честно, это дается мне с трудом. Поэтому давайте сделаем вид, что я ничего такого не говорил, а вы не желаете вытолкать меня из вашего чудесного дома взашей. Но, может, через неделю вы не откажетесь увидеться со мной на Празднике цветения магнолий? Исключительно по-добрососедски. Кстати, я живу буквально на соседней улице.
И улыбнулся. Широко и обезоруживающе, вновь сверкая своими капельку нечеловеческими клыками.
Мне, в отличие от него, улыбаться не хотелось совершенно, потому что вдруг стало предельно ясно: одним «нет» этого мужчину не унять. Он из тех, кто всегда добивается своего. Всегда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вот черт!
Но и «да» я говорить не собиралась, особенно под давлением, поэтому сделала вид, что не услышала в его словах реального предложения, и предпочла напомнить о теме визита:
– Вы хотели рассказать, чем закончилось дело с Массимо Дуаро. Его уже судили?
– К сожалению, нет, – помрачнел инспектор, словно и впрямь давно успел позабыть о покушавшемся на мою жизнь мерзавце. – Вчера он умер.
Я замерла, не веря собственным ушам, а инспектор все продолжал говорить, при этом не забывая пытливо рассматривать мое потрясенное лицо и широко распахнутые глаза.
– Штатный целитель констатировал остановку сердца от сильного испуга. При этом магическое поле вокруг него не было потревожено. Господин Дуаро находился в одиночной камере, за последние сутки к нему никто не приходил, так что это… крайне странный вердикт. Но только если не принимать во внимание то, что изолировали его именно из-за усиливающихся приступов паники, преимущественно – во время сна.
– Это как? – немного не поняла я формулировку.
– Ему снились кошмары, – пояснил инспектор. – Судя по всему, один из них и спровоцировал остановку сердца.
– Какой ужас… – пробормотала я растерянно, вдруг четко осознав, что это слишком бесчеловечное наказание даже для такого мерзавца, как Массимо.
Казнь – это всего лишь казнь. А вот непрекращающиеся кошмары, сводящие с ума… Нет, это уже за гранью моего понимания. Я не из тех, кого радуют чужие страдания.
– Тем не менее, сегодня состоялся суд, – еще больше удивил меня инспектор, так что невольно я прислушалась к его словам, – который вынес преступнику справедливый приговор. За покушение на убийство, совершенное при отягчающих обстоятельствах, Массимо Дуаро приговорен к десяти годам исправительных работ на мирановых рудниках с последующим захоронением в братской могиле. В связи с преждевременной смертью осужденного захоронение будет произведено незамедлительно. За неимением прямых наследников все его имущество переходит государству. Вам же, как пострадавшей стороне, полагается компенсация в размере ста золотых, ее вы сможете получить уже завтра, зайдя в центральный участок с документами. Вот, собственно, и все.
– Да уж, – вздохнула я подавленно, не в силах подобрать иные слова. И благодарить вроде нелепо, все же человек умер, и совсем промолчать тоже нельзя.
Одно радует, если так можно выразиться, что у Массимо не оказалось наследников, то есть, рассуждая логически, никто не будет проклинать меня за его смерть. Или все же будет?
– У Массимо совсем никого нет? Родители, братья-сестры? Племянники? – уточнила я на всякий случай, потому что никак не могла вспомнить, рассказывал ли что-нибудь об этом он сам.
– Никого, – качнул головой инспектор, будто и не удивляясь моему вопросу. – По ходу расследования следствие установило, что Дуаро был профессиональным мошенником и жил за счет состоятельных дам. Альфонс, если будет угодно. Мне сложно сказать, почему он вдруг обратил внимание на вас… – Я безрадостно скривила губы, но инспектор вновь жестом дал понять, чтобы я не перебивала. – Возможно, увлекся вами не как очередной жертвой финансовых махинаций, а в силу вашей личной привлекательности. Как бы то ни было, мой вам совет: не жалейте его. Он получил по заслугам. Ведь если бы не счастливая случайность и милость стихий, мы бы с вами сейчас здесь не сидели.
Я помрачнела, ведь инспектор был прав лишь отчасти и Шанни действительно погибла, однако настроение было испорчено напрочь, и я даже не стала допивать свой чай, а на пирожные и вовсе не взглянула. Невежливо, знаю, но в горле и без того ком, еще не хватало, чтобы меня стошнило.
– Спасибо, что заглянули. – Я и слова-то кое-как подобрала, когда молчание стало затягиваться, а говорить вроде как было уже не о чем. И хотя непогода за окном разгулялась не на шутку и в окно то и дело хлестали жесткие струи холодного весеннего ливня, я не хотела затягивать с прощанием. – Вам пора.
