Обычно мы говорим, что из поражений следует извлекать уроки. Надо их извлекать и из побед. В Лионе не может быть осечек, промашек, расслаблений. Ответного матча не будет…»
Да, финал состоит из одной игры, которая все и решает, не предоставляя возможности исправить оплошность.
От Утрехта до Лиона 227 дней. Это много меньше, чем понадобилось на создание новой боеспособной команды, которая готовилась к выходу на финальный матч. Началось оно даже не в начале 1985 года, когда мы вступили в сезон, оказавшийся для нас во всех отношениях победным. И не в 1984-м, во всех отношениях неудачном. Полагаю, начал эту работу в 1983 году мой преемник (оказалось – на короткий срок) Юрий Андреевич Морозов. Он ввел в основной состав некоторых из тех, кто дошел до Лиона, продолжал работать по методике, принятой и апробированной в киевском «Динамо». Безусловно, ему не хватило времени, а некоторым футболистам, так и не ставшим ему помощниками, – терпения. Я благодарен Ю. А. Морозову за то, что он не отошел от принципов, исповедуемых в киевском «Динамо» с 1974 года.
Я начал жить финалом с того самого момента, когда 16 апреля по чехословацкому телевидению нам сначала сообщили, что соперником киевского «Динамо» стал мадридский «Атлетико», а затем и показали, как он этого добился в ответной встрече с «Байером» на поле соперника. Дома испанцы победили 1:0, и их шансы оценивались невысоко. Тем не менее уже в первом тайме они забили два мяча, второй проиграли, общий счет 3:2 в их пользу. Луис Арагонес, тренировавший тогда «Атлетико», в телевизионном интервью сказал, что еще с прошлого года не сомневался в выходе киевского «Динамо» в финал, а в успехе своей команды до поездки в ФРГ уверен не был. «Испанские команды попали в финал трех европейских турниров, – отметил тогда Арагонес, – и нам было бы неприятно выступить хуже «Барселоны» и «Реала».
Несколько обстоятельств беспокоили меня, когда в ночь с 28 на 29 апреля мы ехали в Москву, чтобы оттуда самолетом отправиться во Францию, я практически не сомкнул глаз. Счастливый человек Ваня Яремчук, у него словно нет нервов. Войдя в вагон и поставив сумку, он сказал, ни к кому не обращаясь, а так, вообще: «Какая разница кого обыгрывать? Мадрид так Мадрид…» Потом добавил, выглянув на перрон: «Ох и толпа здесь соберется 5-го утром!» Ивану действительно все равно, против кого играть, будь то «Нива» (Винница) или московский «Спартак», сборная Аргентины или «Атлетико», пусть даже сборная Марса…
Я был далек от оптимизма Яремчука из-за ряда, как уже говорил, обстоятельств.
16 апреля мы сыграли в Праге, а затем на десять дней ведущие игроки исчезли из нашего поля зрения. Сначала они поехали в Симферополь, тренировались в сборной, играли против сборной Крымской области, затем отправились в Румынию, на товарищеский матч с национальной командой этой страны (23 апреля), к нам попали 25 апреля, за два дня до важного календарного поединка со «Спартаком» в Киеве.
Заваров получил травму в Симферополе, к счастью, она оказалась легкой. Блохин же в своем сотом матче за сборную надорвал мышцу бедра. Травма для футболистов обычная, но для лечения требующая времени, которого, понятно, не было. Неделей здесь не отделаться. За Блохина в Киеве взялись оба наших доктора – кандидат медицинских паук Владимир Игоревич Малюта и Виктор Иванович Берковский. Дважды в день они информировали меня. Ничего утешительного сообщить до отъезда не могли. Блохин не тренировался. Травму он получил на ровном месте, соперники в этот момент не атаковали. Такое бывает. В данном случае причина однозначна: перенапряжение мышцы – сказались многочисленные матчи за клуб и сборную в марте и апреле, в общей сложности пятнадцать игр менее чем за два месяца, отсутствие необходимого на восстановление времени.
Олег, конечно, поехал с нами на финал, выдержав интенсивный курс лечения, предложенный врачами, продолжал его и во Франции, но даже в день игры, да что там в день, за несколько минут до матча мы так и не знали, выйдет ли он на поле.
Сам он страстно хотел играть во втором в своей жизни финале, я был убежден, что его выход на поле будет для нас дополнительным плюсом, медицина не говорила ни «да», ни «нет», оставляя все на усмотрение игрока и тренера. Я прямо сказал Олегу, что очень рассчитываю на него, и мы условились принять окончательное решение после предматчевой разминки. Уславливаясь об этом, я уже не сомневался в том, что в протокол в стартовом составе надо вписывать Блохина: видел, что отступать он не собирается.
Я всегда наблюдаю за разминкой своей команды. В Киеве а Лужниках – из туннеля, ведущего на поле, в других городах – с бровки, стоя в определенной точке. На скамейку сажусь за несколько мгновений до начала матча, не говоря больше ни слова игрокам, – все уже сказано в раздевалке. Я бы не стал называть это суеверием, это – своего рода традиция, установленный порядок действий перед матчем, неколебимый даже в мелочах, таких, как определенное место в автобусе, как выход из автобуса последним, как молниеносный взгляд на трибуну (но это только в Киеве), на места, где сидят самые близкие мне люди– жена и верный помощник Ада и дочь Света.
Блохин подошел к бровке и сказал, что все в порядке, играть он может. Я кивнул в ответ и пошел на скамейку, с которой трижды за матч вскакивал, приветствуя ребят, забивавших мячи в ворота Филлола, а потом, после финального сигнала австрийского арбитра Франца Верера как мальчишка помчался на поле поздравлять триумфаторов Кубка кубков, ловил себя на мысли, что несолидно, наверное, если смотреть со стороны, взрослому, довольно массивному человеку вот так вот мчаться чуть ли не вприпрыжку, но все равно бежал – бог с ним, что там видно со стороны…
Давно заметил, что во всех финалах – любых турниров – не происходит так называемой разведки, когда соперники словно прощупывают друг друга, подавляют нервозность, входят в игру постепенно. Информация у тренеров имеется «от» и «до», чрезмерное волнение остается в раздевалках, а постепенный вход в игру грозит быстрыми неприятностями. Мы вынудили, как было справедливо отмечено в одном из отчетов о финале, сыграть соперника настолько плохо, насколько сильны были сами.
До матча возникали опасения, связанные с воздействием публики – треть ее составляли прибывшие на игру сторонники «Атлетико». Нам такая поддержка за рубежом и не снилась. Единственный выход заключался в следующем: на зрителя внимания не обращать, а игрой заставить болеть за себя остальные две трети, иначе говоря около тридцати тысяч французов. Примерно с середины первого тайма французские любители футбола, которых не проведешь, толк в игре они знают, откликнулись на нашу «просьбу», удалось их очаровать, и на стадионе «Жерлан» загремело: «Ки-ев! Ки-ев!»
Ведущая сторона в матче к тому времени уже определилась – наша команда не только забила один мяч (на шестой минуте это сделал Заваров, вынырнув из пустоты и использовав отскок мяча от Филлола после удара Беланова), по и провела несколько серьезнейших коллективных мероприятий. Испанцы попытались перевернуть игру, захватить середину поля, на которой безраздельно царствовала четверка наших хавбеков при поддержке Бессонова, Демьяненко и Кузнецова. Им не удалось сделать это ни в первом тайме, ни во втором (в первые минуты второго тайма они яростно, иного слова не подберешь, набросились на наши ворота), все их поползновения осая?дались грамотно выполнявшимся коллективным отбором, когда надо – прессингом и, самое главное, настойчивым продолжением активного поиска путей к воротам «Атлетико», в котором участвовали полевые игроки команды, составляя различные атакующие коалиции.
Можно привести десятки восторженных отзывов об этом матче, опубликованных в зарубежной прессе и хранящихся в клубном архиве для истории. Но все, что основывается на эмоциях, не может претендовать на серьезный анализ, а только он помогает лучше понять игру, выявить ее подводные рифы, дать объективную сбалансированную оценку.
Позволю себе при этом привести одну-две выдержки из высококвалифицированного суждения о финальном матче в Лионе, высказанного моим коллегой Никитой Павловичем Симоняном на страницах еженедельника «Футбол – Хоккей» дней десять спустя после встречи, когда страсти вокруг этой игры поулеглись: «Хочу поделиться одним наблюдением. Если в прошлые годы киевляне, добившись минимально выгодного для себя счета, на этом успокаивались, то сейчас команда играет по-иному. Во всяком случае, внешне: продолжает развивать свое преимущество, наращивать скорость и стремится забить столько, сколько получится. Шутка ли, из девяти проведенных в Кубке кубков матчей динамовцы шесть (!) выиграли с разницей в три и более мячей. Да у нас в чемпионатах за тридцать с лишним матчей обладатель приза «Крупный счет» не всегда набирает столько побед.
Но, должен сказать, в прошлые годы команда довольствовалась минимальным не потому, что она этого хотела. Просто в силу различных причин уровень ее подготовленности не всегда соответствовал принципам, которые она проводит в жизнь на футбольном поле. А принципы эти всегда были направлены на одно – одержать победу в любом турнире. При этом команда стремилась к сбалансированным действиям в атаке и обороне, прекрасно понимая что перекос в какую-либо из сторон ничего хорошего в современном футболе не приносит.
