— Возможно. Я не знаю. То, что гонит меня вперед, подскажет. Немного раньше я думал, что, может быть, уже нашел то, что нужно было найти. Тот огромный дуб изменился. Ты сделала так, что дуб изменился.
Она вспыхнула от гнева:
— Ты подглядывал за мной. Сидел там и подглядывал.
— Я не хотел подглядывать, — сказал он. — Я поднимался по склону, когда увидел, как ты спускаешься, и видел тебя возле дерева. Я спрятался, чтобы ты меня не увидела. Я подумал, что ты не захочешь, чтобы кто-нибудь знал. Поэтому вел себя тихо. Не показывался. И тихо ушел, чтобы ты не узнала.
— Однако ты мне рассказываешь.
— Да, рассказываю. Дуб изменился. Это была удивительная вещь.
— Как ты узнал, что дуб изменился?
Он наморщил лоб:
— Не знаю. Вот так же и тот медведь. Которого моя стрела не убила, однако он упал мертвый. Я этого не понимаю. Мне странно.
— Скажи, как изменился дуб?
Он покачал головой:
— Я только почувствовал, что он изменился.
— Тебе не следовало подглядывать.
— Мне стыдно за это. Я не буду об этом говорить.
— Спасибо, — сказала она и повернулась, чтобы идти дальше.
— Можно мне пройти немного с тобой?
— Я иду в эту сторону, — ответила она. — Ты идешь к дому.
— До свидания, — сказал он.
Она стала спускаться по склону. Когда она наконец оглянулась, он все еще там стоял. Ожерелье из медвежьих когтей блестело на солнце.
Глава 5
Инопланетянин более всего походил на клубок червей. Он съежился между валунов, у маленькой березовой рощицы, прилепившейся к краю ущелья; деревья клонились вниз и нависали над высохшим руслом ручья. Падающий сквозь листву солнечный свет пятнами ложился на словно плетеное тело инопланетянина, оно преломляло лучи, и казалось, будто он лежит в россыпи осколков радуги.
Джейсон Уитни, сидя на поросшем мхом берегу, прислонился спиной к стволу молодого ясеня, устраиваясь поудобней, позволяя себе расслабиться.
Вокруг стоял слабый тонкий запах опавших осенних листьев.
Он омерзителен, подумал Джейсон, и тут же постарался изгнать эту мысль из сознания. Одни инопланетяне бывали не так уж плохи; другие совершенно безобразны. Этот был хуже всех, кого он когда-либо видел. Если бы он по крайней мере не двигался, подумал Джейсон, то можно было бы как-то освоиться и хотя бы отчасти к нему привыкнуть. Но клубок червей безостановочно шевелился и крутился, отчего делался еще более отвратительным.
Джейсон осторожно мысленно потянулся к нему, намереваясь дотронуться, затем, неожиданно испугавшись, отпрянул и понадежнее упрятал сознание внутри себя. Надо успокоиться, прежде чем пытаться разговаривать с этим существом. На своем веку он уже так много перевидал инопланетян, что должен бы был невозмутимо воспринимать любого, однако этот выводил его из состояния равновесия.
Он неподвижно сидел, слушая глухую тишину, вдыхая запах опавших листьев, не позволяя себе думать ни о чем определенном. Именно так это и делается — подбираешься к нему тайком, притворяясь, будто вовсе и не замечаешь.
Но инопланетянин не стал ждать. Он выбросил мысленный щуп и дотронулся до Джейсона, твердо, спокойно и тепло, что так не соответствовало его внешнему облику.
— Приветствую тебя, — сказал он в ответ на этот скрытый отход. — Надеюсь, что, обращаясь к тебе, я не преступаю никаких законов и не нарушаю границ чужих владений. Я знаю, кто ты. Я видел таких же, как ты. Ты человеческое существо.
— Да, — ответил Джейсон, — я человек. Добро пожаловать. Ты не преступаешь никаких законов, ибо у нас их очень мало. И не нарушаешь границ чужих владений.
— Ты один из путешественников, — сказал клубок червей. — Сейчас ты отдыхаешь на своей планете, но временами отправляешься очень далеко.
— Не я, — сказал Джейсон. — Другие путешествуют, но я не покидаю своего дома.
— Тогда, значит, воистину я достиг своей цели. Это планета путешественника, с которым я общался очень, очень давно. До сих пор я не был полностью уверен.
— Это планета Земля, — сказал Джейсон.
— Да, именно такое название, — радостно ответило существо. — Я не мог его вспомнить. Тот другой описал ее мне, и я искал ее повсюду, лишь в общих чертах представляя себе направление, в котором она должна находиться. Но я не сомневался, когда сюда прибыл, что это та самая планета.
— Ты хочешь сказать, что искал нашу Землю? Ты не просто остановился здесь отдохнуть?
— Я явился сюда искать душу.
— Явился что искать?
— Душу, — ответило существо. — Тот другой, с которым я общался, сказал, что у людей раньше были души и, возможно, есть и сейчас, хотя он не был уверен и вообще проявил в данном вопросе глубокое невежество. Я заинтересовался его рассказом о душах, однако он не смог надлежащим образом мне объяснить, что же это такое. Я сказал себе, втайне, конечно, что такую замечательную вещь стоит поискать. И поэтому я пустился на розыски.
— Возможно, тебе будет интересно узнать, — сказал Джейсон, — что многие люди искали свои души столь же усердно, как ты.
И по какому странному стечению обстоятельств, подумалось ему, мог кто-то из наших разговориться с этим существом об идее души. Не очень-то вероятная тема для беседы, и к тому же в ней могут таиться определенные опасности. Однако, скорее всего, разговор был несерьезный, или, по крайней мере, человек говорил не всерьез, хотя этот клубок червей, похоже, принял его слова настолько близко к сердцу, что отправился на неизвестно сколько лет длившиеся поиски, дабы найти их истоки.
— Я чувствую в твоем ответе что-то странное, — сказал инопланетянин. — Можешь ли ты мне сказать, есть ли у тебя душа?
— Нет, не могу, — ответил Джейсон.
— Если бы она у тебя была, ты бы, конечно, знал.
— Не обязательно.
— Ты говоришь, — сказало существо, — очень похоже на то, как говорил один такой же, как ты, с которым мы вместе просидели полдня на вершине холма на моей собственной прекрасной планете. Мы беседовали о многом, но последняя половина нашей беседы была больше о душах. Он тоже не знал, есть ли у него душа, и не мог сказать с уверенностью, есть ли она у других людей или была ли в прошлом, и не мог мне объяснить, что это такое — душа, и каким образом существо, ее не имеющее, могло бы ее обрести. Похоже, он полагал, что знает, каковы преимущества обладания душой, однако мне показалось, что говорил он об этом как-то очень туманно. Он дал мне объяснение, во многих отношениях чрезвычайно неудовлетворительное, однако мне показалось, что я вижу в нем зерно истины. Несомненно, подумал я, если я сумею найти дорогу к его родной планете, кто-нибудь сможет предоставить мне сведения, которых я ищу.
— Мне жаль, — сказал Джейсон. — Ужасно жаль, что ты проделал столь долгий путь и зря потратил столько времени.
— Ты ничего не можешь мне сказать? Здесь нет никого другого?
— Может быть, и есть, — сказал ему Джейсон и быстро добавил:
— Я не уверен.
Он совершил промах и знал это. Он не мог спустить Езекию на подобное существо. Езекия и без того тронутый, а тут и подавно сойдет с ума.
— Но должны же быть другие.
— Нас только двое.
— Ты, несомненно, ошибаешься, — отвечал инопланетянин. — Сюда приходили двое. Ни один из них не был тобой. Они стояли и смотрели на меня, а потом ушли. Они не заметили, когда я попытался установить с ними связь.
— Они не могли тебя слышать, — сказал Джейсон. — И не могли ответить.
Они используют свой мозг для другого. Это были те, кто сказал мне о тебе.
Они знали, что я могу говорить с тобой.
— Значит, есть еще только один, кто может общаться.
— Да. Остальные находятся не здесь, далеко среди звезд. С одним из них ты и разговаривал.
— С этим вторым?
— Не знаю, — сказал Джейсон. — Она никогда не говорила ни с кем, кроме своих. Она с ними здорово общается, независимо от расстояния.
— Значит, ты единственный. И ты не можешь ничего мне сказать.
— Послушай, это старая идея. Никогда не существовало никаких доказательств. Была одна лишь вера. Человек говорил себе: у меня есть душа. Он в это верил, потому что так говорили ему другие. Говорили властно. Без рассуждений и объяснений. Ему говорили это так часто, и он сам себе говорил это тоже так часто, что никогда не задавался вопросом, есть ли у него душа. Но никогда не было никаких свидетельств. Не было никаких доказательств.
— Но досточтимый сэр, — взмолился инопланетянин, — ты скажешь мне, что же такое душа, не так ли?
— Я могу тебе сказать, — ответил Джейсон, — что, как полагают, она есть. Это часть тебя. Невидимая и неощущаемая. Не часть твоего тела. Даже не часть твоего сознания. После твоей смерти она продолжает жить и живет вечно. Или, по крайней мере, предполагается, что она живет вечно, и условия, в которых она оказывается после твоей смерти, зависят от того, каким ты был.
