«Если будут доказательства его вины, можно будет сделать официальный запрос в их прокуратуру».
«Турецкий, не неси чушь. Какой официальный запрос? Первый замминистра тебе доходчиво объяснил, что никаких официальных запросов не будет. Ты поедешь туда как частное лицо, а не как представитель Российского государства. Как посол доброй воли. Помнишь, как школьники ездили на заре перестройки? Вот и ты так поедешь»;
«Ну и что, значит, так поеду».
«Ну так езжай. Чего сидишь? Только ты в курсе, что тебя там случайно могут принять за иностранного бандита и убить? У тебя же там даже оружия не будет. А еще веселей будет, если тебя посадят в намибийскую тюрьму лет на десять. И знаешь за что? За киднеппинг. А что! Это будет вполне логично. Приехал белый человек, хочет увезти черного ребенка. Вот ты сам подумай, что в данной ситуации должен думать твой намибийский коллега? Учитывая, что этот черный ребенок, вдобавок ко всему, из весьма известной в Намибии семьи. Ты бы сам что подумал?»
Внутренний диалог грозил затянуться до бесконечности, поэтому Александр Борисович решил принять единственно правильное в данной ситуации решение. Он достал телефон и позвонил жене:
— Привет, Ириш. Мне срочно нужен твой совет.
— Давай, Шурик. Задавай вопросы.
— Если отец тайком похищает сына и увозит его от матери в другую страну, это плохо?
— Это отвратительно.
— Но допустим, у него есть на это веские причины. Допустим, он царь и ему нужен наследник. Он предоставит своему сыну все условия, даст ему самое лучшее образование. В конце концов, передаст ему свой титул, Ты не думаешь, что для ребенка будет лучше получить все это, чем не получить.
— Шурик, нельзя воровать ребенка у матери. Странно, что ты задаешь мне эти вопросы.
— Подожди, Ириш. А вот если одного человека попросили, по мере его сил и возможностей, попытаться исправить эту ситуацию?
— Я думаю, он должен попытаться это сделать.
— Даже если для этого потребуется ехать на край света?
— Даже так.
— И даже если у него нет абсолютно никакой надежды, что у него что-то получится?
— По крайней мере, он не будет думать всю оставшуюся жизнь, что он мог помочь, но не сделал этого.
— И даже если этот человек может не успеть вернуться к Новому году?
— Я думаю, его семья это поймет. К тому же будет еще и старый Новый год.
— Спасибо, Ириш. Я тебя люблю.
— Я тебя тоже люблю, Шурик.
Приехав в Генеральную прокуратуру, Александр Борисович первым делом позвонил в Министерство иностранных дел:
— Михаил Сергеевич? Турецкий. Как быстро вы можете оформить все документы?.. В течение одного дня? Очень хорошо. Нет, пока не надо. Вначале мне необходимо досконально выяснить все, что произошло в Москве. Так что сейчас решайте вопрос с моим начальством, а когда буду готов выехать, я сообщу. Михаил Сергеевич, успокойте вашу жену и передайте дочке, что я сделаю все, что от меня зависит.
Положив трубку, Александр Борисович Турецкий почувствовал огромное облегченней. В конце концов, чем черт не шутит, а вдруг получится?
Теперь надо было идти сообщить о принятом решении Меркулову. Нельзя допускать, чтобы любимый начальник узнавал такие новости не от него лично, а от собственного начальства.
Но идти никуда не потребовалось. Константин Дмитриевич Меркулов зашел сам:
— Ну как твоя беседа, Александр Борисович? Я вижу, ты повеселел даже.
— Да вот, Костя, сижу думаю над одной важной проблемой, не знаю даже, чего делать. Как раз собирался идти к тебе за советом. Поможешь?
— Ладно, Саша, я понял. Давай говори, шутник.
— Какие тут шутки, — парировал Турецкий. — Дело очень серьезное. Касается денег. В общем, если мне пообещали оформить командировочные в Министерстве иностранных дел, я вот думаю, может, мне параллельно оформить еще одни, в Генеральной прокуратуре? Ты как думаешь, Костя, дадут?
6
Молодой офицер польской армии Якуб Гожелинский впервые приехал в Москву в 1977 году на стажировку. Столица Советского Союза произвела на поляка неизгладимое впечатление.
Крупному и ширококостному от природы Якубу его родной Краков, да и вся Польша, были тесны. Советский Союз вызывал его восхищение прежде всего размерами.
С детства увлекавшийся приключенческой литературой и книгами о путешественниках, Якуб мечтал объехать всю эту огромную страну от ближневосточных до дальневосточных границ.
Якуб Гожелинский вообще испытывал непреодолимое влечение ко всему большому и статному. Поэтому, когда спустя двадцать лет он встретил в Москве русскую женщину Ольгу Игнатьеву, своими габаритами не уступавшую самому Гожелинскому, он, не задумываясь, попросил стать Ольгу его женой.
Но в далеком 1977 году, когда никто не мог предположить, каким окажется мир к концу века, молодой офицер польской армии Якуб Гожелинский, как только у него в Москве выдавалось свободное время, устраивал сам себе персональные экскурсии по Москве.
Он мог часами сидеть на Воробьевых горах недалеко от трамплина и смотреть на панораму Лужников или до самого закрытия бродить по Выставке достижений народного хозяйства.
Именно на ВДНХ, сидя возле фонтана, он твердо решил, что когда-нибудь в будущем обязательно поселится именно в этом городе.
Наступили восьмидесятые. Вместе с советскими специалистами Якуб Гожелинский в рамках Варшавского Договора принимал участие в нескольких военных кампаниях. Ангола, Алжир, Афганистан. Два раза был ранен.
Гожелинский рос по службе и к концу восьмидесятых имел чин полковника польской армии и репутацию опытного и надежного человека и настоящего профессионала.
В Советском Союзе вовсю шла перестройка, следствием которой были новые военные конфликты. Правда, теперь эти конфликты происходили уже внутри самого Советского Союзам Огромная, многонациональная империя неуклонно двигалась к своему закату. В это время полковник Гожелинский в качестве военного специалиста побывал в Нагорном Карабахе.
В Польше тем временем к власти постепенно приходила оппозиция во главе с Лехом Валенсой.
Вскоре Валенса стал президентом Польши.
Победа демократии ознаменовалась в первую очередь «чисткой рядов». Всем офицерам, сомневавшимся в правильности новой политики, было указано на дверь.
Полковник Якуб Гожелинский подал рапорт об отставке сам.
Ему было за тридцать, и половина жизни была уже позади. Следующую половину жизни Якуб Гожелинский решил посвятить своему давнему увлечению — путешествиям. О своем решении поселиться в Москве он тоже не забыл.
Как рядовой гражданин, он начал с того, что попробовал путешествовать с туристическими группами. Но после первой же поездки желание путешествовать в подобной компании у него навсегда исчезло. Очень сложно было вынести Якубу постоянные вопросы его коллег-туристов о том, когда будет обед и сколько килограммов вещей можно провезти через таможню.
Следующими на очереди были охотничьи и рыболовные туры. Это уже было гораздо ближе к тому, что Гожелинский ожидал от путешествий. Любому самому дорогому гостиничному номеру он предпочитал жизнь в палатке и еду, приготовленную на костре. Почти два года он регулярно ездил на охоту и рыбалку и за это время объездил половину Сибири.
Однако через два года приелось и это занятие. Уж больно все было легко и гладко. Вертолет забрасывал на место, вертолет увозил на Большую» землю. А полковнику в отставке Гожелинскому хотелось трудностей, хотелось настоящих испытаний.
Но быстро развивающаяся сфера туристических услуг не предлагала ничего подобного. Фирмы торговали преимущественно путевками на Канарские острова с «реалистичным рыцарским турниром» в качестве гвоздя программы или в развлекательные кварталы Таиланда.
Гожелинский продолжал искать то, что ему нужно, и как-то раз даже отправился в четырехнедельное плавание на атомном ледоходе к Северному полюсу. Впрочем, это плавание его разочаровало сильнее всего.
Целых четыре недели вокруг не происходило абсолютно ничего. Все это время Якуб Гожелинский сидел в каюте и пил русскую водку с режиссером-неудачником, спустившим все деньги на это путешествие в надежде на яркие впечатления.
Вернувшись с Северного полюса, Якуб познакомился с будущей женой.
Встреча оказалась совершенно случайной.
Якуб и Ольга встретились в Большом Тишинском переулке возле польского посольства. Гожелинский выходил из посольства, Ольга же, наоборот, еще только стояла перед стендом, на котором был вывешен список необходимых документов для поездки в Польшу.
Они заговорили по какому-то совершенно незначительному поводу (впоследствии, уже будучи женаты, они не раз пытались вспомнить, что же это был за повод, но так и не вспомнили). В разговоре выяснилось, что Ольга, как и Якуб, обожает путешествовать, но ненавидит путешествовать в составе туристических групп. В этот раз она решила проехать на машине по всей Польше, в которой ей всегда хотелось побывать. Именно это и привело ее к польскому посольству.
