Ободренный идеей, Вадим вернулся в комнату, прихватив с собой остатки бренди. Вновь уселся в кресло, взял со столика пульт, включил телевизор.
Черный ящик издал электрический треск и жизнерадостно пропел:
— Оставайтесь с нами!..
Отчего тянет выпить? Прежде никогда не наблюдал за собой этого свойства. Расин плеснул немного в стакан, поболтал, отхлебнул. Глоток приятно обжег горло.
Добавил еще. Опять хлебнул.
— …ваша улыбка!..
Палец непроизвольно вдавил кнопку пульта.
(бег от реальности…)
На экране появился лысоватый человек в коричневой жилетке и клетчатой рубахе.
— Вакуум является родоначальником пространства и времени, — сказал он. — Вакуум из ничего создает энергию, которая искривляет пространство и время!
Искривляет… пространство… и время…
Брось! Если ты станешь перенапрягать мозги, то можешь окончательно двинуться.
Вадим принял полулежащее положение и принялся беспорядочно переключать каналы.
— Чудо — это то, что не сводится к элементам, — улыбнулся мужчина с проницательным взглядом.
Снова послышались разговоры за стеной. Они то приближались, то удалялись. Теперь казалось, что в кухне, где он был несколько минут назад, есть люди.
Пускай себе будут… Страх смешивался с равнодушием.
Он сделал хороший глоток и переключил канал…
— Вы находитесь на третьем уровне, — сказал приветливый женский голос. — Не забудьте закрыть за собой дверь.
Третий? Вадим хмыкнул. А когда же мы второй-то проскочили?
Поначалу он пытался сопротивляться дремотному чувству, которое нахлынуло на него. Потер скользкое от пота лицо.
— Надо закрыть дверь… — прошептал он.
Стакан выскользнул из рук.
Вадим обхватил голову руками.
Спустя какое-то время обнаружил себя на полу. Попробовал подняться и снова сесть в кресло, но не смог.
Наконец, самым разумным ему показалось уснуть.
Глава 4
Было десять часов утра. Эдуард Фирман сидел за письменным столом и, уткнувшись в газету, пил чай «Riston».
Эдуард был черноволос, молод и изящен. Он сохранял ровное настроение в любой ситуации — будь то тяжелый клинический случай или нечаянная оплошность при вскрытии фурункула, дача крупной взятки или маленький презентик.
Даже происшествие, случившееся вчера в отделении, не вывело его из равновесия. Выслушав мнения коллег, Эдуард включился в своей обычный ежедневный процесс. Выполнив его главные пункты, он перешел к второстепенным, среди которых было питье чая и чтение газеты.
Дверь открылась, и в ординаторскую ввалился шеф. Его круглое, розовощекое лицо выглядело озабоченным.
— Не пришел? — хрипло спросил он.
— Не пришел, — ответил Эдуард.
— И не звонил?
Фирман отрицательно покачал головой. Шеф нахмурил седые брови.
— Ладно, — вздохнул он. — Семенович там уже кромсает. Сережка вместе с ним… Я через полчаса на медсовет. Ты давай за старшего. Появится Вадик — что бы там ни случилось, пусть меня ждет. Если все, что он вчера вытворял, правда, будем принимать меры. Во всяком случае, я сейчас переговорю с братом. Вадика к нему для начала нужно. А? Как считаешь?
Эдуард пожал плечами.
— Пускай сходит, пообщается… Может, больничный возьмет.
— Ага!.. Вот-вот! У Петра есть результаты тестов. Помнишь, когда Петр кандидатскую делал, он нам всем экспертизу проводил?
— Помню, Сергеич. Соционика. В этих тестах у Расина что-то зашкалило. Если я не ошибаюсь, что-то в плане интуиции.
— Откуда знаешь? — Шеф насторожился.
— Ты сам мне рассказывал на день медика за пивом, когда мы в «Пильзнере» сидели.
— Да? Ну, и что ты сам на этот счет думаешь?
— Ничего. Лично я раньше за Расиным странностей не замечал.
— Раньше — да, — тут же согласился шеф. — Да ты, Эдька, не бери в голову. Речь тогда шла о психологических типах… Ну, это теория Юнга… Понимаешь, у каждого что-то свое сильней развито… Ладно, все это дебри… Я к чему говорю? Если Вадик вдруг заупрямится или чего там еще, так ты мне подсоби. Хорошо? Лишнего шуму не хочется в отделении поднимать. Сам подумай: ведущий хирург, высшая категория — и вдруг помешательство. Тень на всех нас упадет.
Фирман внимательно посмотрел на шефа. Тот отвел взгляд в сторону и проговорил:
— Хрень какая…
Он постоял некоторое время молча, затем указал на настенный график дежурств.
— Вот… видишь? Исправлять теперь придется. Если не наладится все, то предложу тебе субботу и следующий вторник. И попробуй только мне отказаться.
Он кашлянул и вышел.
Фирман задумался.
Несколько минут он просидел неподвижно, негромко барабаня пальцами по поверхности стола. Вспомнил разыгравшийся вчера в отделении спектакль. Затем перевел взгляд на небольшую стопку листов назначений вновь поступивших и вспомнил, что не содрал с шефа положенные подписи. Фирман любил своевременность и завершенность во всем и не терпел, когда даже такая мелочь, как отсутствие подписи завотделением оставляла работу недоделанной.
Он поднялся, взял листы и неторопливо вышел в коридор. Дойдя до двери в кабинет заведующего, Эдуард взялся за ручку, но дверь не открыл. Внутри громко спорили. Чей-то раздраженный голос убеждал шефа «оставить все как есть».
— Наша задача — активировать таких, как он! — кричал голос. — Мы её выполнили! Мы долго и кропотливо готовили почву. Я со своей стороны, вы со своей (хоть вы, ко всему, и пограничник) — оба мы оказывали на него воздействие. Все так же, как на строгом пути… И он постепенно изменялся. Но теперь это произошло. Слышите? Уже про-и-зо-шло. Работа выполнена. Вы, уважаемый Михаил Сергеевич, не можете ни контролировать, ни удерживать его. То, что последует далее — не в нашей с вами компетенции. Понимаете?
Фирман узнал голос: он принадлежал анестезиологу Галаху.
— Нет, — возразил заведующий, — Я полагаю, что подобная тактика касается обыкновенных адептов. Тех, кто действительно идет по строгому пути. И, будь Вадим обыкновенным адептом, я бы с вами согласился. Да, на строгом пути мы с вами ограничиваемся выполнением своей функции. Но в данном случае, любезный Григорий Максимович, мы имеем дело с самородком. Мы пошли на риск. Проявили инициативу. Никто нам его не направлял, никто не ждет его выше.
— И что? Он не такой, как мы. Вот вы, например, прежде чем ампутатором стать, сколько стажировались? Лет пять? Может, десять?.. А он? Как случилось, что Расин избавил проводника от тяготы сам, ещё до вашего приезда в отделение?
— Я думал об этом, поверьте, — ответил шеф. — И скажу вот что. Для снятия тягот ко мне ни один проводник никогда не приходит сам. По окончании срока действия контракта Кантарат присылает мне пациента в скорой с диагнозом острый живот. В приемном покое я диагноз исключаю, и тем временем избавляю проводника от тяготы. Но… — он заговорил тише, и Эдуарду, чтобы расслышать слова, пришлось прислонить ухо к двери. — В штате Кантарата произошли кое-какие изменения… Сами знаете, штат небольшой. Тот парень, что вербовал проводников, недавно исчез…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
