— Белье тоже снимайте. — Голос врача заставил вздрогнуть. Уже дрожащими руками сняла под халатом лифчик и стянула трусики. В этот момент встретилась взглядом с одним из охранников. Он чуть ухмыльнулся, подмигнув мне. Поспешно опустила взгляд, по телу прошла неприятная дрожь. Обняла себя руками, собирая расползающийся на ягодицах вырез. — Ложитесь. — Из камеры выехала койка. Холодная, жесткая, на которую я послушно легла, ежась от холода. Но была рада хоть не пару минут спрятаться от взглядов незнакомцев. Думала, хуже уже не будет. Наивная. После обследования, меня подвели к койке возле аппарата УЗИ. Здесь уже не церемонясь, врач поднял на мне халат, оголяя полностью. Зажмурилась, чтобы вновь не встретиться взглядами с охранниками. — Согните колени, — скомандовал врач.
— Это еще зачем?
— УЗИ органов нижнего таза, — раздраженно пояснил он. Только тогда я открыла глаза, чтобы увидеть, как на прибор натягивают гигиенический презерватив. Я подскочила с койки, но лучше бы этого не делала. Охранники словно только этого и ждали. Подступили одновременно, возвращая на место, не обделив вниманием сальных рук мое тело. Один даже ущипнул меня за грудь, отчего я начала вырываться активнее.
— Не трогайте меня! — истерично воскликнула.
— Отойдите, — скомандовал Андрей Валерьевич. Только тогда меня отпустили, оставив лежащей на койке.
— Лучше не сопротивляйтесь, — шепнул врач. — Я постараюсь быстрее. — Впервые я услышала нотки сочувствия в его голосе. Только это позволило мне лечь прямо, согнуть колени и раздвинуть ноги, позволяя ему ввести в меня аппарат. Он и вправду быстро провел обследование, поспешно закрыв меня халатом. Потом у меня взяли кровь и позволили одеться. На мужчин я больше не смотрела, стараясь отгородиться от их присутствия. Покидала бокс сжавшейся, опустошенной. Думала, Стас меня унизил, как же я ошибалась.
— Мне объяснят, что происходит? — Удивилась, как глухо и безжизненно звучит мой голос.
— Завтра. — Это были последние слова, которые я услышала за день. Меня в молчании вернули в комнату, заперли. Позже через окошко в двери передали обед и ужин. Сытная еда, хоть и простая, но я с почти не притронулась к ней. Аппетита не было. Я бесцельно ходила по комнате, не находя себе место. Здесь нечем было заняться. Не смотря на наличие письменного стола, ни книг, ни бумаг, ни писчих принадлежностей не было в наличии. В комнате не было ничего кроме мебели и скудных вещей, предоставленных в личное пользование. Пожелай я покончить с собой, и то не получилось бы. Разве что попытаться утопиться в раковине. Приняла душ с предоставленными мылом и шампунем. Не думала, что буду скучать по таким мелочам, как запах шампуня и мыла, ведь казенное имущество почти не имело запаха. Тяжелые думы выматывали, мне не удавалось заснуть. Сном удалось забыться не скоро. В камере, а это была именно она, не было часов, я не знала, сколько прошло времени.
Ко мне пришли на следующий день. Сегодня Андрей Валерьевич облачился в синий врачебный костюм и белый халат. Снова его сопровождали двое военных. Благо, другие мужчины, не те, что видели меня вчера без одежды. Он что опасается, что я нападу на него? Я только встала и привела себя порядок после завтрака. Пожалуй, только приемы пищи позволили не потеряться во времени.
— Я дождусь объяснений? — На этот раз говорила твердо.
— Да. Анализы готовы. — Он указал на планшет в своих руках. — Иностранный агент Адам Вест попытался присвоить экспериментальный препарат. Не знаю, по какой причине он вколол препарат вам. Скорее всего, не хотел возвращать, в живом организме препарат расщепляется.
— Это мне итак известно. Он вколол мне препарат. Но почему я здесь? Зачем следили за мной? Почему Вест меня шантажировал?
— Я к этому и иду, Кристина Александровна. Проявите терпение. — Мужчина недовольно поморщился. Ему пришлось не по душе, что я перебила его. — До этого препарат испытывался только на животных. Мы опасались вашей смерти, но все обошлось. Более того, препарат подействовал. Вас изолировали для проведения исследований воздействия препарата на человека. Мы надеемся с вашей помощью синтезировать новый образец препарата.
— Подействовал? Как? Я ничего не чувствую.
— Судя по результатам анализов метаболизм повысился, идут изменения в мышечных тканях. Разве не помните, как перепрыгнули через машину при аварии?
— Я.. — Отступила назад, опустив голову. Помнила, конечно, но я решила, то меня просто перебросило через машину.
— Препарат повышает физические показатели.
— Все равно вы не имели права похищать меня.
— Препарат является собственностью Правительства, Кристина Александровна. — Прозвучало так, будто теперь я и стала этой собственностью. Он взглянул на часы.
— Вам предстоят процедуры. Пройдемте.
— Что с моими родителями?
— С ними все в порядке, они были под наблюдением. — Андрей Валерьевич указала мне на дверь. Я была рада выйти из своей клетки, но неизвестность пугала. Мы прошли по вчерашнему маршруту. В столовой заметила двоих мужчин и девушку, они без особого интереса проводили нас взглядами. Сегодня меня отвели в новый бокс, из матового стекла. Тормознула у двери. Почему-то страх усилился. Что за процедуры меня ждут? В лабораторию меня втолкнули. Лаборатория была меньше прошлой почти в два раза. В центре расположилась койка. Неизвестное оборудование. Но больше всего пугала именно койка с прикрепленными к ней мягкими наручниками.
— Для чего это?
— Раздевайтесь и ложитесь, Кристина Александровна. — Андрей Валерьевич подошел к компьютерному блоку, потянул из открытой секции провода.
— Нет, я не лягу. — Будто меня спрашивали. Меня подхватили под руки охранники и потащили к койке. Я лягалась, вырывалась, кричала. Но койка неумолимо приближалась, тогда как силы таяли. Вскоре меня уже грубо распяли на ней и держали, пока Андрей Валерьевич не зафиксировал мои руки и ноги наручниками. Брюки футболку к тому моменту сняли, и я осталась в топе-бра и трусиках. Но нагота волновала сейчас меньше всего.
— Кристина Александровна, объясню принцип нашего сотрудничества. — Он взглянул на охрану красноречивым взглядом, и они покинули помещение, оставив нас наедине. Стало жутко. Андрей Валерьевич тем временем подсоединял к моему телу электроды. — Вы ведете себя тихо, подчиняетесь, — холодные руки пробежались по ногам к щиколоткам, быстро прикладывая электроды к коже. — И тогда избегаете принуждения и последующей боли. — Его руки поднялись к бедрам, вызывая неприятную дрожь, чуть задели живот, перемещаясь к рукам. — Будьте благоразумны, тогда вас выпустят из камеры, сможете передвигаться по комплексу, ваши просьбы будут услышаны. Но для этого нужно… — Он заглянул в мои глаза, отвлекаясь от работы.
— Подчиняться, — прошептала я, заканчивая его мысль. Все внутри противилось произнесенным словам. Впервые в жизни я не хотела быть благоразумной. Будь сейчас мои руки свободны, я бы вцепилась ногтями в лицо ненавистного Андрея Валерьевича. Он удовлетворенно кивнул, вновь переключаясь на работу с электродами.
— Правильно, Кристина Александровна. Так как вы вели себя плохо, я увеличу напряжение. Думаю, в следующий раз вы будете вести себя правильно. — Он отвернулся к прибору. Занес руку над клавиатурой.
— Пошел ты, — прошипела я, стиснув челюсть, сжав кулаки до боли в сухожилиях. В ушах стучала кровь, перед глазами потемнело от страха. Ни единый мускул не дрогнул на лице Андрея, когда он нажал на клавиатуру. Меня выгнуло дугой, от прошивших тело электрических разрядов. Мгновение затишья, пока я пыталась восстановить дыхание и снова удар. Крик отскакивал от стен, разносился по полупустому помещению, закладывал уши. Три этапа электротерапии выжили из меня все силы. Мышцы ныли, меня трясло, когда меня выводили из лаборатории. Неужели может быть еще хуже?
Ужасная реальность обрушилась на мои плечи неподъемным грузом. Неделя прошла, следом другая. Если первые дни я все еще глупо надеялась, что это ошибка, что скоро меня отпустят, то электротерапия быстро избавила меня от наивности. Меня теперь выпускали только на процедуры и на обследования, проходящие раз в три дня. Облокотилась о раковину, глядя в свои глаза. Только они и остались на осунувшемся лице. Когда-то я комплексовала по поводу лишнего веса. Теперь ничего от него не осталось. Я ела за троих последнюю неделю, но еда будто уходила в никуда. Живот впал, ноги и руки стали тонкими, даже моя некогда выдающаяся грудь приуныла. Одежда, что мне выдали, висела мешком, хотя только недавно была как раз. Кожа бледная. Губы почти сливаются с ней. Даже цвет глаза какой-то блеклый. Еще немного и буду похожа на жертву анорексии. По крайней мере, никто меня больше не назовет «желе». Отвела волосы назад, собирая в хвост. Темные корни отрасли. Когда-то я перекрасилась, чтобы нравится Стасу. Мне же даже не особо идет этот цвет. И все равно я пошла на эти изменения. Дура! С силой ударила по зеркалу. Удар вышел столь сильным, что стекло осыпалось на пол, зеркальный шкаф продавило внутрь. С изумлением наблюдала за тем, как по бледной коже струиться кровь из ран. Может, это выход?
