Не успел он открыть бумажник, как где-то неподалеку раздался крик. Что-то случилось у одного из прилавков. Продавцы разбегались во все стороны, громко вопила какая-то женщина. А над всем этим возвышался отец Бальтус, распахнув, словно крылья, черные полы сутаны и воздев вверх руки, будто он в них что-то держал.
— Подождите меня! — крикнул Сандерс через плечо продавщице, но она уже прикрыла свою выставку, убрав поддон с фигурками с глаз долой, и теперь запихивала его подальше среди наваленных за прилавком кип пальмовых листьев и корзин с молотым какао.
Забыв про нее, Сандерс бросился через толпу к отцу Бальтусу. Священник стоял теперь в гордом одиночестве, окруженный кольцом зевак, и сжимал в воздетых руках большое резное распятие местной работы. Выставив его над головой словно меч, он размахивал им налево и направо, будто подавая флажками сигналы какой-то далекой горной вершине. И через каждые несколько секунд он останавливался, опуская свое орудие, и осматривал его; его худое в бисеринках пота лицо при этом напрягалось.
Статуэтка, грубое подобие только что увиденной Сандерсом драгоценной орхидеи, была вырезана из бледно-желтого драгоценного камня, схожего с хризолитом, и представляла собой распростертую фигурку Христа, врезанную в обрамление из призматического кварца. Пока священник размахивал статуэткой в воздухе, потрясая ею в припадке гнева, кристаллы, казалось, оплавлялись и таяли, свет изливался из них, как из пылающей свечи.
— Бальтус!..
Доктор Сандерс проталкивался сквозь толпу глазеющих на священника зевак. Люди были лишь отчасти заинтересованы происходящим, не забывая поглядывать, не объявится ли полиция, словно осознавали собственную сопричастность какому-то акту lese-majeste1, за который и карал сейчас отец Бальтус. Священник не обращал на них внимания и продолжал трясти статуэткой, потом опустил ее и ощупал кристаллическую поверхность.
— Бальтус, в чем дело?.. — начал было Сандерс, но священник оттолкнул его в сторону. Крутя распятие, словно пропеллер, он следил, как изливается наружу его свет, всецело поглощенный изгнанием тех сил, которые, как он считал, в нем находятся.
Предупреждающе вскрикнул один из торговцев, и доктор Сандерс увидел, как издалека к месту происшествия приближается местный сержант полиции. Толпа немедленно начала рассеиваться. Тяжело дыша, отец Бальтус опустил один конец распятия на землю. По-прежнему сжимая его в руках, будто затупившийся меч, он смотрел вниз, на тусклую поверхность креста. Кристаллические ножны будто растаяли в воздухе.
— Непотребство, непотребство… — бормотал священник доктору Сандерсу, когда тот схватил его за руку и потащил за собой мимо прилавков. Приостановившись, Сандерс отбросил распятие на покрывавший прилавок его владельца голубой чехол. Крест, сделанный из какой-то полированной древесины, на ощупь походил на сосульку. Вытащив из бумажника пятифранковую купюру, Сандерс сунул ее продавцу и подтолкнул отца Бальтуса вперед. Священник уставился в небо — и на далекий лес, маячивший за рынком. В глубине, между могучих сучьев, листья мерцали тем же резким светом, которым только что пылал крест.
— Вы что, не понимаете?.. — у причала Сандерс схватил отца Бальтуса за руку. Бледная ладонь священника оказалась столько же ледяной, как и распятие. — Это же своего рода хвала. В этом не было никакого кощунства — вы же в своей жизни видели множество украшенных драгоценностями крестов.
Священник, похоже, наконец узнал Сандерса. Повернув к нему узкое лицо, он пристально уставился на доктора и выдернул свою руку:
— Вы ничего не понимаете, доктор! Этот крест отнюдь не драгоценность!
Доктор Сандерс стоял и смотрел, как он уходит: голова и плечи словно застыли в ярости самодовольной гордыни, изящные кисти рук раздраженно переплелись за спиной, словно потревоженные змеи.
***
Ближе к вечеру, когда они с Луизой Пере обедали в безлюдном отеле, доктор Сандерс сказал:
— Не знаю, каковы мотивы преподобного отца, но уверен, что церковное начальство их бы не одобрило.
— Вы думаете, он мог… переметнуться? — спросила Луиза.
— Это, пожалуй, слишком сильно сказано, — рассмеявшись, ответил Сандерс. — Но я подозреваю, что, если говорить в терминах его профессии, он скорее пытался подтвердить свои сомнения, а не умерить их. Этот крест на рынке поверг его в неистовство — он буквально пытался вытрясти из него душу.
— Но почему? Я же видела всю эту местную резьбу — красиво, но достаточно заурядно.
— Нет, Луиза. В этом-то все и дело. Как хорошо известно Бальтусу, она совсем не заурядна. Что-то связано с испускаемым этими фигурками светом — у меня не было возможности присмотреться к ним повнимательнее, но кажется, что исходит он изнутри, а не от солнца. Резкий, насыщенный свет, какой вы можете увидеть в Порт-Матарре повсюду.
— Я знаю, — рука Луизы потянулась к темным очкам, лежавшим рядом с ее тарелкой — в пределах досягаемости, словно некий могущественный талисман. Время от времени она непроизвольно складывала и вновь раскрывала их. — Когда впервые попадаешь сюда, все кажется темным, но потом смотришь на лес и видишь, что среди листьев горят звезды. — Она постучала ногтем по очкам. — Вот почему я ношу их, доктор.
— Серьезно? — Взяв очки, Сандерс покрутил их в воздухе. Он не был уверен, что видел когда-либо такие большие очки: каждое стекло в диаметре около трех дюймов. — Где вы их раздобыли? Они чудовищны; они, Луиза, делят ваше лицо на две половины.
Луиза пожала плечами. Нервно закурила сигарету.
— Сегодня двадцать первое марта, доктор, весеннее равноденствие.
— Равноденствие? Да, конечно, солнце пересекает экватор, и день равен ночи… — Сандерс задумался. Повсюду вокруг них в Порт-Матарре царило, казалось, это разделение на свет и тьму; оно проявлялось и в контрасте между белым костюмом Вентресса и черной сутаной Бальтуса, и в белизне галерей с тенями в нишах, и даже в его мыслях о Сюзанне Клэр, темном двойнике молодой женщины, не спускающей с него своего искреннего взгляда.
— По крайней мере, вы можете, доктор, выбрать что-то одно. Не осталось ничего размытого или серого. — Она наклонилась вперед. — Почему вы приехали в Порт-Матарре? Вы и вправду разыскиваете своих друзей?
Сандерс отвел глаза:
— Слишком сложно объяснить. Я… — Он колебался, не довериться ли ей, затем с трудом взял себя в руки. Выпрямившись, коснулся ее руки: — Послушайте, завтра надо попробовать нанять машину или лодку. Если сделать это в складчину, мы сможем дольше пробыть в Монт-Ройяле.
— Охотно отправлюсь вместе с вами. А вы считаете, это не опасно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
