Пальцы парня обхватывают мою шею, сжимают:
– Повторится, детка. И не раз…
– Глеб, это неправильно… – делаю последние попытки сопротивления, но все тщетно, Глеб сильнее меня.
– Не будь занудой, Надя. Покажи лучше мне свою комнату. Хочу опробовать твою кровать.
– Ты в своем уме? – упираюсь ладонью в грудь парню, а он вместо того, чтобы остановиться, напирает, давит: и вот уже через мгновение барьер сломлен.
Его губы накрывают мои и я забываю обо всех клятвах, что наговорила себе, пока оплакивала свою влюбленность в Глеба. Забыла о сестре и об Игнате. Забыла о совести и добродетели. Все стерлось из головы. Оставляя только инстинкты и дикую жажду до желанных прикосновений парня.
Мне не пришлось показывать кровать Глебу. Парень нашел ее сам.
В какие-то моменты, когда сознание прояснялось, я думала, что, наверное, это и есть сумасшедшая, крыше сносная любовь. Для которой нет ни преград, ни барьеров. Где было плевать на всех и на все, лишь бы быть с тем человеком, которого выбрало твое сердце.
– Я схожу по тебе сума, Надя, – укладывая меня на кровать, с жаром шепчет он мне в губы. – Все эти дни без тебя, показались мне адом. Что ты сделала? Признавайся. Приворожила? Заколдовала? Что? Почему не могу не думать о тебе?
Я, распахнув глаза смотрела в его горящие желанием омуты и тонула в них.
Я чувствовала, как он с остервенением срывает сначала мою, а потом свою одежду. Как его кожа соприкасается с моей и жар его тела опаляет мое.
Я гулко сглотнула сомнения.
Да. Я готова. Прямо сейчас отдаться ему, потому что от любви потеряла не только голову, но и совесть и бесстыдство: а еще, потеряю сейчас и невинность.
Я отдам себя ему всю.
Глава 10
Просыпаюсь от того, что чувствую возню у себя под боком.
Разве я кого-то приводил вчера? Открываю один глаз.
Черт! Черт!
Мне будто кипятком ошпарило восстановление в памяти сегодняшняя ночь.
– Надя, – провожу пальцами по позвоночнику девушки, а она шарахается от меня как от огня, – Надь, ты извини если было больно. Но так всегда бывает в первый раз… – начал уговаривать девушку.
Протянул руку и снова хотел ее коснуться, но он, сжав простынь на груди вскочила на ноги, метнулась к окну.
– Не нужно Глеб объяснений. Я не маленькая и все сама прекрасно знаю и понимаю, – девушка стоит ко мне вполоборота, и я вижу, как ее щеки заливаются румянцем, стесняется.
Дроздов был прав. Надя действительно оказалась не сорванным цветком.
А я оказался прав, что Брат-Игнат придурок и лошпед.
– Надь, иди сюда. Ну что ты ломаешься? И не прячься, видел же уже все, – девушка метнула на меня убийственный взгляд.
Боже, что за детский сад. Я перекатился на бок и не стесняясь наготы, направился к девушке.
Надя во все глаза пялилась на меня, как будто первый раз видела.
– Ты куда? Идешь? – попятилась от меня, но лишь на пару шагов, потом уперлась в стену. – Глеб, остановись. Я не хочу, чтобы ты подходил.
Но меня этими непонятными речами вряд ли остановить.
Утро. Красивая девочка рядом. Ну и соответствующая реакция моего “братца” на нее.
Подхватил Надю на руки и понес обратно на диван.
– Отпусти! – взвизгнула она и начала в руках извиваться ужом.
Чуть не свалился с ней на пол
– Чокнутая?! – гаркнул и отпустил на ноги. – А если бы покалечила нас?
– Сам дурак, – обиженно надула девушка губы. – Я тебе сказала не трогать меня.
– А что здесь такого? Или что? будешь мне песни петь про то, что жалеешь? – я уже предчувствовал что так и будет, и это меня жутко разозлило.
– Буду, – буркнула она и вытащив из комода чистые вещи отправилась в ванную.
Я последовала за ней.
– То есть ты хочешь сказать, что сегодняшняя ночь для тебя ничего не значит? – у меня от негодования и неверия в то, что эта девчонка пытается отшить меня, засосало под ложечкой и в ладонях засвербело.
– Я бы так не хотела говорить, – лицо девушки побелело, а взгляд стал совсем безразличный, когда она повернулась ко мне лицом, – но да, ты прав. Это была ошибка. И эта ночь для меня ничего не значит. Это было какое-то помутнение в мозгу. Извини. И я надеюсь ты забудешь это так же быстро, как и я. Ты жених моей сестры. И я не хочу быть третий в ваших отношения, – девушка закрыла перед моим носом дверь, оставив меня стоять на пороге с открытым ртом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Малявка. Ты что себе позволяешь! – взвился в тот же миг, дернул за ручку. – Открой!
Я если честно не ожидал, что она откроет.
Открыла.
Большие глаза. Пустые. Пухлые губы. Бесцветные. Она смотрела на меня и в тоже время сквозь.
– Глеб. Будь мужиком. Свали, а. Ты делаешь только мне хуже.
– Что? Ты меня посылаешь? Да кто ты такая? – я протянул к ней руку, чтобы схватить за шею, а она так сильно дернулась, что мне стало не по-себе от этой выходки.
– Уходи. И найди себе другую секретаршу. Я больше к тебе на работу не выйду, – на этих словах снова захлопнула передо мной дверь.
А я сжал в кулак пальцы и с силой врезал костяшками в косяк. В плече отдалось болью.
– Вали Глеб! – послышался из-за двери сдавленный голос Нади.
– Да пошла ты… в баню. Малолетка гребаная! – хотел еще раз ударить кулаком в дверь, но поняв, что веду себя как придурок, развернувшись направился в спальню.
Что сказать: самолюбие мое, девочке удалось пошатнуть.
Ей удалось меня вывести на эмоции. Респект.
Быстро натянул на грязное тело вчерашние шмотки и покинул жилище Нади, по-английски. Хотя обычно все происходит с точностью да наоборот.
И когда, усевшись в свою красавицу, я думал, что смогу отвлечься быстрой ездой, то глубоко ошибся.
Выходка Нади никак не шла у меня из головы.
Хм. Надо же. Отшила меня. Да так по-солдафонски, словно ночью не она подо мной стонала и извивалась, да еще и всякие нежности шептала.
А я-то дурак уши развесил. Так кто из нас еще оказался лопухом: я или ее паренек-недоумок нужно было еще разобраться.
На фабрику заскочил лишь для того, чтобы проверить начала ли работы строительная бригада. Как и два дня назад. Здесь продолжали тусоваться работяги. С какими-то транспарантами и плаката. Правда, к чему все это было не понятно.
Вышел из тачки, пикнул сигналкой, чем обратил на себя внимания тех, кто стоял самый крайний.
Под их взглядами проследовал до самых дверей. И только потом развернувшись к толпе лицом, громко произнес.
– Фабрика теперь будет работать под моим началом! Старое руководство снято с должности и больше здесь не имеет никаких прав!
– Мы требуем выплат! – кто-то выкрикнул из толпы и его тут же подхватили остальные.
– От того, что вы тут галдите, как стая гусей! Ничего не изменится! Все ваши предложения, пожелания, недовольства! Вы можете написать в письменном виде, в свободной форме! Не забудьте указать номер телефон! Как только ваше заявление будет рассмотрено! Мой помощник с вами свяжется!
– Да этот хлыщ пижонский сейчас вам насвистит в уши! Не верю! – черт, да это голос мне был очень знаком, Игнат что ли?
– Игнат! Ты ли это! – заглянул в толпу и когда та расступилась, увидел парня с капюшоном на голове. – Может ты сам хочешь рассказать своим землякам, как фабрику загубили?!
– Да пошел ты! – озлобленно крикнул парень и бросился наутек.
– Так вот! Повторяю, я только один раз дамы и господа! Все вопросы о дальнейшем трудоустройстве будут приниматься позже! Как только я разберусь с тем, что здесь наворотили предыдущие управляющие! А сейчас расходитесь! Не тратьте ни своего ни моего времени! Это ни к чему! Уже ничего не изменить!
Крутанувшись на пятках, зашел внутрь: выдохнул. Надеюсь, этого будет достаточно!
Несколько часов спустя.
– Ну что? – Кирилл, откинувшись на стуле смотрел на меня с любопытством.
