— Спасибо, — с чувством поблагодарила я. — И не будете ли вы так любезны, представить мне…
Я запнулась и просительно посмотрела на героя одной из самых разрушительных войн в истории.
— С удовольствием, леди Ариэлла. — Лорд Ваерн чуть склонил голову и начал меня знакомить с остальными: — Позвольте представить вам лорда Соера, правую руку герцога и одного из самых бесшабашных капитанов Эльской кампании. Не поверите, он умудрился с одним барком и отрядом в шесть человек захватить флагманский корабль Эльской армады.
Невысокий рыжеволосый мужчина с серьгой в правом ухе укоризненно взглянул на коменданта, поклонился и прикоснулся губами к моей руке.
— О, приятно познакомиться, — начала вежливая я, — и что, правда захватили?!
Лорд выпрямился, неожиданно задорно улыбнулся и уже собирался ответить, как вдруг на террасу вернулся герцог. С каменным выражением лица. Не знаю, какое у него обычно выражение, я другого и не имела чести наблюдать, но все почему-то перестали улыбаться.
Все, кроме меня. Я с самой наивно-восторженной улыбкой дождалась, пока герцог подойдет на достаточное расстояние, и не менее восторженно воскликнула:
— А мы будем кататься на корабликах?
Оттон Грэйд казалось стал еще прямее, подошел, взял меня под локоток, сопроводил к месту по правую руку от его главенствующего над столом места, силой усадил, галантно пододвинул стул и демонстративно сел за стол. Очень демонстративно. Все офицеры мгновенно расселись и даже принялись завтракать… И только господин Ирек остался стоять, беззвучно открывая и закрывая рот и самым беспардонным образом указывая на меня пальцем.
— Что?! — хмуро вопросил герцог.
— Господин Ирек, вам плохо? — самым милым голоском спросила я. — Мама всегда говорит, что для того, чтобы оставить все плохое позади, нужно просто покрутиться на месте. Попробуйте, уверена, что вам поможет.
Присутствующие офицеры, давясь улыбками, вернулись к завтраку. Герцог молча, но очень выразительно взял мою тарелку, положил в нее три ложки овсянки и вернул, столь ненавязчивым образом намекая, что мне пора бы помолчать. Я же, воззрившись на блюдо, нахмурилась и капризно заныла:
— Не хочу кашу, хочу пирожные!
Тарелка улетела куда-то за пределы видимости, и где-то там, далеко, послышался звон разбившегося о скалы фарфора. Герцог же самолично поднялся, дотянулся до серебряного блюда, накрытого крышкой, отшвырнул и ее и водрузил передо мной целое блюдо, наполненное пирожными с белоснежным воздушным кремом.
— О, вы такой добрый, — пропела счастливая я и добавила мстительно: — Совсем как мой папа.
Лицо оттон Грэйда вновь приобрело сероватый оттенок.
На этом у господина Ирека сдали нервы.
— Мой лорд, она… она… Она просто…
— Сядь! — скомандовал герцог таким тоном, что поверенный едва не устроился прямо на полу. Но удержался и направился в дальний конец стола, ежесекундно оборачиваясь и бросая на меня весьма угрожающие взгляды.
Лорд оттон Грэйд на меня не смотрел вовсе, любуясь исключительно содержимым своей тарелки. Не ведаю, что он мог там разглядеть помимо все той же овсянки с мясным соусом, но вопрос был задан не ей, а мне:
— Леди Уоторби, надеюсь, вам понравилась ваша новая комната?
— Мм-м, — я взяла первое пирожное и теперь крутила его задумчиво, — которая за хорошее поведение?
— Что? — Черные глаза окинули меня недоуменным взглядом.
— Мм-м… — я подумала, что так близко к герцогу сидеть как-то жутковато, надо бы отодвинуться подальше, — комната, которую мне показали утром и обещали за… хорошее поведение.
— Что?! — определенно у последнего представителя славной военной династии оттон Грэйд имелись сложности с пониманием. — Леди Уоторби, я сожалею, что комнаты не были готовы к вашему приезду, и потому вам пришлось провести ночь в условиях, не подобающих леди вашего происхождения, но за ночь комната для вас была подготовлена. Вам понравилось?
Молча и выразительно посмотрела в дальний конец стола, где как раз собирался присесть господин Ирек. Очень выразительно.
— Леди Ари… Ариа… Уоторби?! — потребовал ответа герцог.
Приказным тоном потребовал.
— Да-а-а, — протянула капризно, он удовлетворенно кивнул, а я добавила: — Память у вас совсем как у моего дедушки.
Герцог вновь уставился в свою тарелку, вот только дышал очень тяжело и ложку сжал с неимоверной силой, я же, пользуясь временным замешательством будущего супруга и тем, что пирожное все еще находилось в моей руке, а господин Ирек как раз смотрел куда-то в залив, молча и мстительно запустила пирожным в него! К моему искреннему изумлению, летящий явно мимо снаряд перехватил один из офицеров и ловким движением руки бросил на стул поверенного, а после весело подмигнул оторопевшей мне.
Все участники событий, за исключением воззрившегося в собственную тарелку герцога и ничего не заметившего поверенного, замерли.
Господин Ирек, присев, несколько удивился необъяснимому «крак». А после на его лице отразилась непередаваемая смесь изумления, осознания, сконфуженности и в итоге окончательной дезориентации!
— А я всегда утверждал, что курение табака вредно сказывается на здоровье, — ни к кому не обращаясь, произнес комендант крепости.
Господин Ирек мгновенно стал пунцовым! Ослабил ворот рубашки, а затем, осторожно приподнявшись, проверил рукой под собой… замер, едва пальцы обнаружили искомое, вынул руку и оторопело уставился на крем.
— Нет, все-таки я хочу овсянку, — капризно протянула я, отодвигая пирожные.
Оттон Грэйд поднял голову, увидел замершего в полуприседе поверенного, оглядел давящихся смехом офицеров, и над столом прозвучало его ледяное:
— В чем дело?!
Мило улыбнулась жениху и напомнила:
— Хочу овсянку.
Закрыв глаза, герцог судорожно выдохнул. Второе пирожное было пущено прицельно в Ирека и попало аккурат чуть ниже ворота, зрительно продлив кружево рубашки.
— Леди… Уоторби, — не заметивший полета и попадания снаряда, герцог открыл глаза и воззрился на меня, — я просил бы вас быть более определенной в своих желаниях. Ирек, да сядь уже!
Демонстративно разведя руками, я беззаботно ответила:
— Видите ли, мы, дети, так непостоянны, — и улыбнулась широко, светло и радостно.
Глухой полный страдания стон был слышен отчетливо, после чего герцог щелкнул пальцами. На террасе мгновенно появилась полноватая женщина в переднике, красная, вытирающая слезу и едва сдерживающая смех. А еще восторженно поглядывающая на меня. Я же взглянула на дверь, из которой она появилась, и поняла, что у нашего спектакля имелись зрители.
