— Мне нет прощения! — юноша в пояс поклонился человеку, равному по знатности и высшему по рангу.
— Ах, молодой человек, можно ли так носиться? — покачал головой господин Киёхара. — А впрочем, у вас был скверный день, и зла на вас я не держу, — с этими словами господин Киёхара сел в паланкин, двое слуг подняли его на плечи, и все тот же парень с неприбранной шевелюрой закрыл за ним ворота, после чего мотнул головой: дескать, ступайте за мною.
Дом Сэймэя находился на улице Цутимикадо — хоть и примыкающей вплотную ко дворцу, но сзади. По ней везли во дворец припасы и дрова, по ней же вывозили отбросы и все нечистое — оттого среди знатных людей улица считалась не лучшим местом для жилья. Сэймэй, принадлежа к роду Абэ и будучи человеком небедным, мог бы позволить себе жилище получше — но его, кажется, веселило, что, приходя к нему за гаданием или помощью, знатные люди вынуждены останавливать свои повозки и паланкины рядом с телегами водовозов, торговцев и мусорщиков…
Когда Сэймэй, сидя ко входу спиной, сказал:
— Не Минамото ли Райко пришел ко мне за советом? — юноша не удивился. Хотя слуга не докладывал при нем о звании гостя, и даже не спросил о нем — он мог видеть Райко через ограду и предупредить заранее.
Сэймэй соизволил наконец повернуться к гостю лицом и, улыбнувшись лукаво, сказал вдруг:
— Где исток её рода — не подскажет ли ветер восточный?[39]
— Что? — оторопел Райко.
— Так следовало бы завершить стихотворение.
Стихотворение? Райко снова вспомнил трепещущий в руках хорошенькой прислужницы веер. Да, действительно, эти две строки замкнули бы стихотворение… Погоди-ка, откуда Сэймэй знает о стихе?
Видимо, удивление отразилось на его лице, потому что Сэймэй довольно улыбнулся и пригласил сесть.
— Благодарю, — несколько сдавленным голосом сказал Райко, присаживаясь на дзабутон.
Что было удивительно в облике Сэймэя — так это то, как молодо он выглядел. Райко еще с детства помнил рассказы о его проделках, этот человек примерно одних лет с господином Хиромаса должен был быть, а между тем смотрелся на тридцать, не более!
Да ещё глаза. Необыкновенно светлые, почти желтые — рысьи…
— Вы прибыли поговорить со мной о беде в усадьбе Хигаси Сандзё?
— Да, — Райко кашлянул. — Две прислужницы господина Канэиэ убиты самым безжалостным образом, одна пропала без вести. Кроме них, исчезли еще несколько молоденьких девиц. Одних похитили из собственных домов, другие не вернулись из поездок… Мне не сразу пришло в голову, что эти события могут быть связаны между собой, потому что…
— Потому что у вас и так полны руки хлопот. Разбойничьи шайки бесчинствуют в окрестностях столицы, а у вас не хватает людей. Господин тюнагон изволил сегодня распекать вас как школяра — а ведь вы уже третий месяц выплачиваете людям жалование из собственных средств, потому что казна ничего вам не дает…
— Вы необычайно осведомлены, господин Сэймэй.
— Искусство предсказаний требует не только знания Тени и Света, но и осведомленности в делах повседневных. Иначе иной раз не поймешь, к чему относится тот или иной знак.
Между ними как бы сам собой возник столик, кувшинчик с сакэ и тарелки с закусками, и Райко оглянуться не успел, как уже пригубил чашечку.
— Вот ради этой осведомленности я и посмел нарушить ваш покой, почтенный Сэймэй.
— Вопреки общему мнению, я знаю многое — но далеко не всё на свете. Если вы расскажете мне об этих девушках, с самого начала — вы очень поможете моему колдовству.
Райко, не торопясь и как можно подробно, изложил всю историю. Началось примерно месяц назад — из Хигаси Сандзё пропала молодая девушка, дочь старшего конюшего. Девушки в столице, надо сказать, пропадали и раньше — иных похищали и продавали в веселые дома, иные бежали с кавалерами — а потом нередко оказывались там же, иные делались жертвами грабителей и погибали как нежеланные свидетельницы… Кого-то удавалось найти, кого-то нет. Но тут Райко ясно дали понять, что господин тюнагон крайне заинтересован в поисках прислужницы. Возможно, у него что-то с ней было, дело обычное. Принялись искать, все столичные веселые дома перетрясли, сборщиков трупов из храма Гион расспросили, в женских монастырях справлялись — не поступала ли новенькая — приметы по заставам разослали… Неделю суетились, и все без толку — как вдруг погибла младшая прислужница жены тюнагона. Среди бела дня, в людном месте. Как?! И вот теперь — третья, по слухам — побочная дочь тюнагона (то-то он рвет и мечет)…
— Я хочу сказать, господин Сэймэй, что красивых девушек мог похитить любой бандит — на продажу. Но взрезать горло и выпить кровь… шею свернуть быку… Боюсь, мы имеем дело не с существом из плоти…
— Существо не из плоти не ломало бы шею быку, господин Райко. У них немного другие… способы воздействия. Значит, первая была убита у ворот Хигаси Сандзё… Вторая — на окраине, в Западном Пятом квартале… Господин начальник стражи, если вы готовы воспользоваться моим советом — то я бы ловил демона в канун Сэцубун, на проспекте Судзаку, напротив ворот Расёмон. А кроме того, я бы выставил караулы в Восточном Пятом квартале и на углу Западного Третьего возле Ниси Хорикава.
— Вы считаете, господин Сэймэй, что эта нечисть охотится определенным образом? Или творит ритуал?
— Я пока не знаю, что мне считать. Канун Сэцубуна это покажет. А кстати, господин начальник стражи — говорили вам или нет, что вы замечательно хороши собой? Я полагаю, незачем рисковать жизнью какой-нибудь девушки…
— А разве нечисть не отличит женщину от мужчины?
Хозяин дома улыбнулся.
— Отличит. Но не придаст значения.
Свиток 2
Минамото-но Райко, переодевшись женщиной, выслеживает демона; на дом господина тюнагона Канэиэ вешают колчан
Раннее сонное утро в третьей четверти часа Быка — время странное для прогулок, но не в канун Сэцубуна. Ожидая праздничного шествия по улице Судзаку, люди с ночи выбирались занимать места — иначе к назначенному часу уже и не протолкнешься.
Снег, припорошив землю с утра, подтаял за день, превратив пыль в грязь — а к ночи опять ударил легкий морозец, и грязь схватилась ледком. Повозка ехала неровно, приходилось все время держаться за поручни — да и бык не пытался идти плавным шагом, не нравилось ему, что в такую морозную рань заставили его покинуть стойло и тащить возок… Глухо мычал бык, жаловался на жизнь небесному собрату.
Наконец тряска прекратилась.
— Мы на месте, — сказал Цуна. Запинка в его голосе выдавала смущение: он не знал, как в этом положении обращаться к Райко: сказать «господин» — можно испортить все дело, сказать «госпожа» язык не поворачивался. Наконец, он нашелся: — Проспект Судзаку!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
