- Настоятельно рекомендую вам взять то, что заперто во втором ящике стола.
Я застываю как вкопанный.
- А ты откуда знаешь, что там? - цежу сквозь зубы. Вот это, малец, ты лишнее сболтнул. За такое голову снимают.
Молчит Пупсик, только спокойно смотрит на меня серьёзными глазами. И понимаю я вдруг, что его знание о моей "пушке" сейчас дело десятое, а не принять его совет ну просто никак нельзя.
Сбрасываю куртку, достаю из ящика заплечную портупею с "береттой" и цепляю на себя. Стрелок из меня никудышный - может, пару раз в тире и стрелял, - а "пушку" купил для понта, когда баксы завелись. Второй раз с собой беру. Первый раз брал с год назад, когда приобрёл, и, дурак, Харе похвастался. Увидел он и побелел весь. "Узнает Бонза, - прошипел он тогда, - голову оторвёт. Но я это сделаю раньше. Нас здесь не для того держат - для стрельбы у Хозяина покруче ребята есть. А вот ты, если с ней попадёшься..." С тех пор она и пылится у меня в столе. Но сейчас, чувствую по глазам Пупсика, мне без неё не обойтись.
3
Выскакиваю из дома и прямиком к своей "вольве" - я всегда её у подъезда оставляю. И никогда никаких даже намёков на угон: вся шантрапа знает, чья машина и чем обернётся, если хотя бы зеркало скрутить. Но тут вижу, на дверцах крупными буквами мелом написано: "Живая рыба". Вот, падлы! Поймаю шутника, он у меня надпись языком слижет!
Уже ключи достаю, чтобы дверцу открыть, но вспоминаю, как Харя мне настоятельно рекомендовал на "моторе" добираться. Дебаты с Пупсиком по поводу "пушки" всё у меня из головы вышибли. Да, но почему нельзя на своих "колёсах"? Что-то не верится, что мы у Бонзы водку жрать будем...
Ловлю "мотор", называю адрес, и едем в пригород, где Бонза на трёх гектарах "фазенду" себе отгрохал. Забор каменный по всему периметру в пять метров высотой, а на территории - особняк трёхэтажный, домики для гостей и прислуги, автономная электростанция, гараж громадный машин на пятьдесят в два этажа под землю и парк с берёзками да ёлочками. Причём, это только то, что глазом видишь. А что под землёй, кроме гаража, можно только догадываться. Я подозреваю, что катакомбы там ещё те - прямой удар баллистической ракеты выдержат.
Водила мне попался весёлый (я на его месте за такую плату тоже был бы рад до беспамятства) и с места в карьер стал меня в разговор втягивать. Всё больше о политике: кого там президент вчера сместил, а кого на освободившееся место назначил. Похихикивает водила, что, мол, как карты ни тасуй, а колода-то краплёная. Оно полезно иногда мнение из толпы послушать, что я обычно и делаю. Но сегодня не до того. Покивал я вначале, а потом так на водилу зыркнул, что он оставшуюся часть пути как воды в рот набрал.
Приехали мы. Расплатился я, вышел, и водила сразу назад дунул. Понимаю его - из будки над воротами "секьюрити" Бонзы в чёрной форме пристально так на машину смотрит, номера запоминает. В подобных случаях простому смертному лучше перед глазами не мельтешить, а то примелькаешься себе дороже.
Захожу в калитку, а там меня другой охранник встречает. Молча зенками своими вперился и ждёт. Одна рука на поясе, другая - на кобуре.
- Пескарь Борис Макарович, - представляюсь я. Этот ритуал мне уже знаком.
Он кивает.
- Особняк, первый этаж, - говорит.
Ого, думаю, с чего бы это я такой милости сподобился - приёму в особняке? Обычно Харя нас в гостевом домике собирал. Но виду охраннику не подаю и топаю себе по дорожке к дому Хозяина.
У крыльца особняка мне дорогу преграждает ещё один "секьюрити".
- Моя фамилия Пескарь, - сообщаю и ему.
Но он стоит непоколебимо - ноль эмоций - и морду мою изучает. Затем цедит сквозь зубы:
- Вижу, что не акула. Зайди с чёрного входа.
Делать нечего, чапаю вокруг здания, вхожу в дом. И попадаю в небольшую комнатушку, где, развалясь в кресле,
сидит вчерашний амбал, который на рынке меня подменил, и лениво хлебает баночное "пепси". Видит он меня и таким это повелительным жестом в следующую дверь указательным пальцем тычет. Мол, тебе сюда. Ни "здрасте" тебе, ни кивка головой хотя бы. Что дорожный указатель. Ох, и нехорошо мне от такого приёма стало, мурашки по спине побежали! Однако куда денешься? Толкаю дверь, вхожу.
Холл большой, два дивана в углу, столик журнальный, несколько кресел. На диванах почти все наши сидят: Оторвила, Ломоть, Дукат и Зубец, в кресле Харя умостился. Нет Корня, но тот вечно в разъездах, да и не совсем он наш, поскольку, кроме Хари, его ещё кто-то, кто повыше "бригадире" будет, за ниточки дёргает. Сидят все хмурые и тоже, как амбал на входе, "пепси" сосут. Нет, определённо водку сегодня хлестать не придётся.
- Привет, - бросаю я так это развязно, хотя на душе от их вида кошки скребут. И не напрасно. Никто мне не отвечает и в глаза не смотрит. Сердечко у меня ёкает, но продолжаю тем же тоном: - Что это вы, как сычи надутые?
И тогда Харя разворачивается ко мне вместе с креслом.
"На колёсиках", - глупо думаю я почему-то о кресле, и никаких других мыслей в голове нет. Пусто.
Харя впивается в меня взглядом. Что вампир, так и кажется, яремную вену высматривает.
- Вчера на рынке троих наших замочили, - тихо цедит он сквозь зубы. Двое в реанимации. Ты в курсе?
- Нет, - выдавливаю из себя и строю скорбную мину. Но шестым чувством понимаю, что это только заявочка.
- А знаешь, почему разборка случилась?
На "нет" меня уже не хватает. Мотаю отрицательно головой.
- Пожаловались "челноки" в Центральный район, что с них на нашем рынке два "налога" берут. Один - Хозяину идёт, а второй - его шавке беспородной. - Харя встаёт, сминает рукой, пустую банку из-под "пепси" и на пол, что салфетку скомканную, роняет. - Не догадываешься, о ком речь?
Молчу я. А душа в пятках. Вот оно и продолжение.
Харя хмыкает.
- Есть у одного писаки сказочка о Премудром Пескаре, - нагнетает он. - Читал, небось?
"Читал, читал! - орёт во мне всё. - Да ни хрена не просёк. Точнее, читал только начало - фамилия обязала - и бросил. Скучно, поскольку заумно дюже". А сам не понимаю, как такая глупость в этот момент может в голову лезть. Надо бы бухнуться сейчас на колени перед Харей да прощения просить но, знаю, не поможет.
А Харя уже и нож с руки на руку перебрасывает. И откуда он его вынул?
- Вот и кумекаем мы, - нехорошо лыбится Харя, - что будь Пескарь просто рыбкой никчемной, оно ещё ладно, но Премудрый - для нас уже чересчур. Мы ребята простые... - и неторопливо начинает на меня надвигаться. А лезвие ножа в его руке так это - блик, блик! - полированной золингеновской сталью посвёркивает.
Окаменел я. Хана, думаю. Точно так он Хвата порешил. И за меньшее, чем меня. Стою, что баран на бойне, и не шевелюсь. Куда мне против него, да и что я могу?
И тут со мной что-то происходит. Будто и не я перед Харей стою, а кто-то другой. И смотрю на него не своими глазами, а чьими-то чужими. И не моя рука, а чужая, ныряет за полу куртки, выхватывает "ствол" и, не дрогнув, стреляет прямо в лоб Харе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
