– Ее зовут Валентина. Кострова. Она у нас всего неделю. Где живет, могу просто объяснить. Знаете дом в центре, напротив сквера, там еще живут все начальники, бывшие мэры и генералы? Квартира три.
– Она живет там?
– Да, я сам лично ее провожал пару дней тому назад, помогал ей нести пакет с фруктами.
– Ты что-нибудь о ней знаешь?
– То же, что и все: живет одна и почти ни с кем не общается, не пьет, не курит, равнодушна к мужчинам. А что еще можно сказать про человека, которого видишь только по вечерам? Да и то всего неделю. Но поет она классно. Все замолкают, когда она начинает свою песню, особенно на французском. Не уверен, что она знает его в совершенстве, но так, кое-чего смыслит.
– Она тебе нравится?
– А кому она не понравится? Жаль только, что попала в ресторан, а не на настоящую сцену.
Наталия улыбнулась. С каждой минутой этот официант нравился ей все больше и больше.
– Тебя как зовут?
– Валера.
– Спасибо тебе, Валера. Можешь идти.
Она съела несколько кусочков лосося, а персик положила в сумку. Затем подозвала Валеру, расплатилась с ним и, сказав на прощание, что теперь будет почаще наведываться сюда в обеденное время, поехала на Театральную.
Остановившись перед дверью, Наталия, как всегда, еще не знала, что скажет и как объяснит девушке свой внезапный приход. Но рука поднялась, и указательный палец решительно надавил на кнопку звонка. Несколько секунд – и голос за дверью спросил:
– Кто там?
– Вы меня не знаете. Я бы хотела поговорить с Валентиной Костровой.
После небольшой паузы послышался лязг открываемых многочисленных засовов, затем дверь распахнулась, и на пороге возникла Валентина. Она была в мужской рубашке в голубую клетку, с закатанными рукавами и полами, доходившими до середины бедер. Прямые светлые волосы собраны на макушке смешной заколкой из шелковых ленточек наподобие крыльев бабочки или красного цветка. Совершенно детское лицо, большие грустные глаза с сиреневатыми кругами и бледные губы. Домашний вариант ресторанной певицы импонировал Наталии куда больше: «Она же совсем еще девочка…»
– Меня зовут Наталия Орехова. Я должна извиниться за столь неожиданный визит, но мне с вами необходимо поговорить.
– Проходите. Не надо церемоний, можете все выкладывать мне как есть. Но должна предупредить, если речь идет о квартплате, то я только вчера утром заплатила все сполна. А если вы насчет продажи квартиры, то можете передать: она не продается.
– А если я совсем по другой причине, связанной, скажем, с вашими данными, тогда как?
– Тогда проходите. – Она пропустила ее в квартиру и тщательно заперла обе двери. – Можете не разуваться, я все равно приготовилась пылесосить. Завтра куплю мастику для паркета. Так что – вперед.
Наталия проследовала за ней в гостиную, роскошно обставленную комнату, напоминавшую музей, и села в предложенное ей кресло. Валентина села напротив.
– Так о каких моих данных вы собираетесь со мной разговаривать? Вы случайно не из «Москвы»?
– Вы имеете в виду ресторан?
– А что же еще?
– Нет. Я вчера была в том ресторане, в котором вы поете… У вас прекрасный, оригинальный голос, и мне кажется, что вы должны учиться. Я понимаю, мои слова звучат весьма странно, ведь мы же совсем не знакомы, но я, после того как услышала ваше пение и увидела вас, долго не могла прийти в себя. Мне кажется, я могла бы вам помочь. Такая девушка, как вы, не должна петь в ресторане. Вы испортите голос и поломаете свою судьбу. Пьяные физиономии – не совсем та публика, согласитесь?
– У меня не было выбора. Я недавно похоронила единственного близкого человека, и теперь мне необходимо зарабатывать себе на жизнь.
– И сколько же вам там платят, если не секрет?
– Десять тысяч в час, не считая тех денег, которые мне бросают на сцену пьяные мужики. За неделю вот заработала около пятисот тысяч рублей.
– А что вы скажете, если я предложу вам вполне сносную стипендию, скажем, с тем, чтобы вы имели возможность брать частные уроки вокала?
– А вам-то это зачем?
– Не знаю. Еще не знаю. Но мне бы хотелось с вами подружиться.
– Тогда вы напрасно сюда пришли. Меня не интересуют женщины.
– Нет-нет, что вы! Вы меня не так поняли. Я хочу вам добра. Кроме того, у меня относительно вас… Послушайте, вы хотели, чтобы я все выложила вам начистоту. Тогда слушайте. Я – экстрасенс, вернее, не совсем так, но у меня есть некоторые способности. Вчера ночью я видела очень странный сон и хотела бы вам его рассказать. Он имеет отношение к вам. Поверьте, в моей жизни уже не раз случалось такое, что мое вмешательство кому-то спасало жизнь, а кому-то честь или деньги.
– Вы хотите сказать, что можете угадывать будущее? В эти сказки я тоже не верю. Но про сон послушать интересно.
– Я видела вас играющей на пианино, в окружении двух мужчин. Вы были в красном платье, как вчера, но только… у вас был большой живот. Вы были беременны. Понимаете, мне никогда ничего не снится просто так. Если были эти видения, значит, и эта картинка имела место быть. Либо в прошлой жизни, либо в настоящей, либо вас это ожидает в будущем. Но это еще не все. Мне страшно за вас. Я чувствую грозящую вам опасность, но пока не могу сказать, откуда она исходит. Только не принимайте меня за сумасшедшую. У меня есть масса доказательств относительно того, что я говорю правду. В нашем городе несколько человек остались в живых только благодаря мне.
– Нет, отчего же, я вовсе не считаю вас сумасшедшей. У каждого свой дар. Но я не совсем понимаю, что вы хотите от меня?
– Пока ничего. Прошу только – доверьтесь мне. И еще: будьте осторожны.
Валентина посмотрела ей в глаза и дрогнувшим голосом произнесла:
– А разве вы не заметили, как я осторожна? Вы видели, сколько замков на этих дверях? Я потратила кучу денег, чтобы только их врезать. Но я не могу довериться вам. Я вас не знаю, и поэтому вам лучше уйти.
Было видно, что она колеблется: с одной стороны, ей было крайне неудобно перед незнакомкой, которая вроде бы желает ей добра, но, с другой стороны, как объяснить ей, что она уже забыла, когда спокойно спала?… Что по ночам ее мучают кошмары, что она кричит и вскакивает с постели, когда видит направленное на нее дуло огромного черного пистолета.
Наталия резко поднялась и почти побежала к выходу. «Все получилось очень грубо», – сказала она себе, на ходу обувая высокие меховые ботинки. Лицо ее горело, от неловкости она не знала, куда себя деть.
– Подождите, не уходите, – Валентина дотронулась до ее плеча, – извините, но я совсем запуталась… – И она вдруг, не выдержав наплыва чувств, разрыдалась.
– И что говорит следователь? – Наталия заставила Валентину выпить еще несколько глотков воды и достала из сумочки чистый носовой платок, потому что платок Валентины был уже насквозь мокрый от слез. Они не заметили, как наступил вечер. За эти несколько часов Наталия узнала об этой девушке так много, что теперь чувствовала себя ответственной за все то, что с ней происходит или может произойти в любую минуту. Одно было определенным: нервная система Валентины была расшатана до предела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
