– Понимаю. Ты хочешь подготовиться к его приходу? – Сазонова так и распирало любопытство. – Хочешь выудить из меня любую информацию, которая может пролить свет на отношения Оленина с Шониной?
– Совершенно верно, – ответила ему Юля, теряя интерес к разговору и ловя себя на мысли, что она вот уже четверть часа как пытается сэкономить деньги Крымова, ведь Шонин заплатил ей, и теперь осталось только провести психологически верную беседу с Крымовым, чтобы объяснить ему, что клиент хочет иметь дело только с ней, с Юлией Земцовой. И как ни ударит это по самолюбию Крымова, он просто вынужден будет согласиться на это, поскольку на его стол ляжет не одна тысяча долларов, реальные деньги, которые можно потрогать, – что может быть важнее для Крымова. Ради денег он позволит ей вести расследование самостоятельно и даже вынужден будет помогать ей, давая советы, людей и дешевые талоны на бензин.
– Ну ладно, не буду тебя больше мучить, ты и сама знаешь, что делаешь… Только вот в следующий раз будь повнимательнее и перед тем, как уйти от меня, попроси печать… Квартира-то опечатана… Вот, держи, – Сазонов достал из ящика стола круглую печать райотдела милиции. – Как будешь уходить из квартиры Оленина, опечатаешь как положено… Все поняла?
– Поняла. Спасибо. – Она действительно забыла о существовании печати, поскольку до этого дня они с Шубиным вскрывали опечатанные квартиры, как профессиональные взломщики, при этом работая так чисто, что после их ухода никому и в голову бы не пришло, что в квартире кто-то побывал. Но так, с круглой печатью в кармане, оно как-то спокойнее.
Оказавшись на улице, она вздохнула с облегчением: ей показалось, что она пробыла в кабинете старшего инспектора уголовного розыска несколько часов.
Над головой светило солнце, воздух дрожал от зноя, было душно, чувствовалось приближение грозы. По пыльному асфальту прохаживались словно уменьшившиеся в размерах от жары сизо-розовые голуби, воробьи жадно пили воду из лужи, образовавшейся перед газоном с какими-то пестренькими цветами. Не цветы, а так, чахлые ростки, напоминающие вольготно растущий сорняк.
В машине Юля связалась по сотовому телефону с Шониным.
– Олег, это Юля Земцова. У меня ключи от квартиры Оленина.
Через полчаса она забрала его из гостиницы и привезла в Фонарный переулок, где находилась квартира Захара Оленина.
Старый четырехэтажный дом, подъезд, пропахший кошками и вареной капустой, массивная дверь, обитая рыжей клеенкой.
– Почему в таких старых домах пахнет старой жизнью? – Юля аккуратно поддела ногтем полоску бумаги с печатью, открыла ключами дверь, распахнула ее и некоторое время стояла молча, всматриваясь в открывшуюся перед ней перспективу коридора. Темно-коричневое, почти черное пятно с размазанными краями вызвало тошноту.
– Кровь… – услышала она голос Олега, стоящего у нее за спиной. – Хоть бы помыл кто… Мерзость какая…
– Да кто же помоет, если он один жил? Разве что милиция приведет какого-нибудь пятнадцатисуточника и заставит замыть пятно…
– А как же квартира? Кому достанется квартира?
– Практичный вопрос, ничего не скажешь… Вы бы закрыли за собой дверь, чтобы любопытные не заглядывали…
Захлопнулась дверь – и они остались каждый наедине со своими мыслями и ассоциациями. Смерть еще гуляла по квартире, укрывая своим кровавым крылом сумрачные лица людей, пытающихся проникнуть в ее тайну.
Захар Оленин жил не как обыкновенный человек, каким пытался представить его Петр Васильевич Сазонов. То, что он занимал типовую малогабаритную однокомнатную квартиру и брился по утрам (или вечерам) бритвой «Жиллетт», а в кухонном буфете у него стояла банка из-под самого распространенного и, можно сказать, ставшего дежурным кофе «Нескафе», еще ни о чем не говорило. Квартира Оленина была просто набита такими предметами, какие редко где вообще встретишь. Так, на широкой двухспальной кровати, занимавшей почти треть комнаты, Юля увидела шесть китайских подушечек в наволочках из гофрированного шелка, в книжном шкафу пылились дорогущие альбомы с репродукциями известных европейских художников, причем датированные последними годами и купленные наверняка в Москве, если вообще не за границей, настолько великолепно они были изданы. В секретере Олег Шонин, который так же, как и Юля, молча обследовал комнату в поисках вещей, которые могли принадлежать Инне, обнаружил шкатулку, полную золотых и серебряных вещей. В основном это были мужские перстни, массивные, с темными полудрагоценными камнями, цепочки, браслеты, часы, брелоки, запонки… Кроме того, там же хранились деньги, преимущественно в долларах и немецких марках.
– Петр Васильевич, – позвонила Юля Сазонову, чтобы избежать дальнейших проблем и неприятностей, которые могли таиться за этими новенькими купюрами, – здесь много драгоценностей и денег… Вы не изъяли их, я вижу…
– Не переживай, мы сделали опись… Видишь ли, мои люди заняты сейчас поисками родных Оленина… Так что работай спокойно…
Она положила трубку и вернулась к Олегу, который в это время стоял на табурете и высматривал что-то на антресолях.
– Вы знаете, Юля, здесь около тридцати рулонов обоев, причем самого высшего качества, потолочные плиты, новые выключатели, дверные ручки… Это целое состояние… Сколько ручек? Около двенадцати… Я понимаю, что вы этим хотите сказать… Я тоже об этом подумал: все это куплено не для этой квартиры… Но для какой?
– Это надо снова обращаться к Сазонову и просить его узнать, не является… вернее, не являлся ли Оленин собственником какой-нибудь еще квартиры…
– А что, если он положил глаз на квартиру Инны?
– Там что, кто-то был? Вы что-нибудь увидели?
– Да нет, просто так сказал… Знаете, всякое в голову лезет… Но этот жук действительно собрался ремонтировать какую-то квартиру, это ясно как день…
В маленьком чемоданчике, найденном под обувной полкой в прихожей, они нашли пачку поздравительных открыток и записок, написанных Оленину некой Верой. Из текстов выходило, что эта женщина любила Оленина и каждый раз, поздравляя его то с днем рождения, то с годовщиной их знакомства, то с выздоровлением, непременно что-нибудь дарила.
«Захар, как я рада, что ты наконец-то выздоровел и у тебя закончилась твоя проклятая ангина. Посылаю тебе через соседского мальчика Антона виноград и вот эту милую штуковину… Я сейчас очень занята, у меня через полтора часа самолет, но, как только прилечу в Москву, сразу же позвоню тебе, и ты расскажешь мне, понравились ли тебе мои подарки… Целую нежно, твоя Вера».
– Мне почему-то кажется, что эти письма и записки написаны рукой довольно зрелой женщины… – сказал Олег, перечитывая записку. – Она любила его, причем очень сильно… Вот только кто она, эта Вера, и как ее найти? Она могла бы много чего рассказать о нем…
– Да, мне тоже кажется, что она старше Захара… Но у меня из головы не идет Лена, которая устроила здесь истерику и потом позвонила Чайкину в морг… Кстати, надо бы ему перезвонить… Может, Лена уже была там?
Она беседовала с Чайкиным всего пару минут.
– Нет, за ним никто не приезжал и никто не справлялся по телефону, когда можно забрать тело… Странно, правда? Где же Вера, которая так любила его, а когда он погиб, даже не появляется?.. Обратите внимание, Олег, что вот эти последние записки типа «Я была у тебя в 19 ч. Позвоню в 20.30. Целую. Вера» датированы прошлым месяцем, а это говорит о том, что они встречались практически до последнего времени… Разве что эта Вера снова уехала по своим делам и просто не знает, что случилось с ее любовником…
– А может, он собирался ремонтировать ее квартиру?
– Может, и так… – Юля вошла в ванную комнату и вскоре позвала туда Олега: – Здесь висит женский купальный халат, ночная сорочка… две расчески на полочке…
Олег вошел в ванную и тоже увидел несколько предметов женского туалета.
– Вот и разберись, кому принадлежат эти вещи: Вере или Лене? Но то, что Захар, встречаясь пусть даже и с обеими женщинами, жил один, очевидно… В квартире беспорядок, вряд ли такое было бы возможно, если бы здесь жила та же Вера… или Лена… Надо срочно их найти. Посмотрим, что даст экспертиза, ведь в квартире был убийца и мог оставить отпечатки пальцев или что-нибудь такое, над чем сейчас бьются люди Сазонова… Надо также найти топор… Кстати, почему они решили, что удар нанесен именно топором? Так, а это что такое? – Она сняла с пластмассового крючка, находящегося на стене ванной комнаты, шелковую грязную веревку с петлей на конце. – Смотрите, какая-то черная шерсть или волосы…
Юля достала из сумочки новый полиэтиленовый пакетик, несколько штук которых всегда носила с собой для подобных случаев, раскрыла его и осторожно, стараясь не смахнуть черные волоски, застрявшие в переплетениях шелковых нитей, опустила туда веревку.
