ввела для них напряженное расписание из уроков и занятий. Они могут выбирать их по душе, но Кеке слышала, что они изучают среди прочего программирование, кунг-фу, блокс трейдинг
(прим.: блочная торговля, также известная как порядок блокировки, представляет собой заказ или торговлю, представленную для продажи или покупки большого количества ценных бумаг), верховую езду и стрельбу из лука. Конечно, пока не зачинают. Беременным СурроСестрам доступно лучшее из лучшего: как награда за то, что отдали свою матку в аренду ради спасения населения от вымирания. Им позволено долго отдыхать и наслаждаться вкусной пищей, а также лениво прогуливаться в прекрасных садах под внимательным присмотром белых дронов безопасности.
Когда у Кеке нигилистическое настроение, она задается вопросом, почему все так отчаянно стремятся обратить кризис бесплодия. Конечно же, есть причина, по которой люди перестали размножаться? Некоторые утверждают, что природа восстановится, как только человечество будет стерто с лица земли. Это займет сотни лет, но случится. Как кто-то с черным легким, кто перестает курить и вдыхать загрязненный городской воздух. Растения захватят все, животные, которые сейчас находятся под угрозой вымирания, станут размножаться, а земля не взорвется от всего того, что сотворил с ней человек. Мать-природа временами преподает нам урок. Торнадо тут, цунами здесь, но на самом деле нам нужна катастрофа библейских масштабов ― что-то, что уничтожит большую часть населения планеты.
Или чума.
Давно пора случиться эпидемии.
Конечно, есть суицидальная болезнь. Она, кажется, набирает силу. Пока еще никто не понял, почему сейчас в тренде поиск новых способов расстаться с жизнью. Многие это сделали. Бариста, который делал Кеке кофе и даже не обмолвился и словом. Горячая парикмахерша-панк Жасмин. Странный парень, живущий в квартире напротив Котенка, от которого пахло тупостью и вонючими носками. Кирстен называет самоубийц «леммингами», что крайне веселит Кеке. Их объединяет темное чувство юмора.
«Что еще делать, кроме как смеяться, ― пошутила на днях Кирстен, ― когда жизнь преподносит вам лемминга?»
Кто-то выходит из здания Лотоса, так что Кеке опускает голову и продолжает путь. На женщине такая же форма, как и на ней, так что Кеке догадывается, что та является СурроСестрой. Боже, Кеке хотелось бы провести здесь неделю, понаблюдать за внутренним распорядком, за тем, как все работает, и поговорить с суррогатными матерями. Она бы отдала, что угодно, чтобы получить полноценный доступ сюда. Вскоре появляется еще одна женщина в белом, и еще одна. Они выделяются ярким пятном на фоне изумрудного травяного ковра, словно их клонировали на глазах у Кеке (сбой в матрице), но затем девушка понимает, что, скорее всего, у них просто закончился урок.
Дроны безопасности тоже вылетают из здания и кружат над СурроСестрами, как огромные белые осы.
— Эй! ― окликает ее мужской голос за спиной.
Охранник. Кеке замирает.
Проклятье!
— Эй! ― кричит он.
Кеке делает глубокий вдох и поворачивается. Какой максимальный срок дают за проникновение в монастырь СурроСестер?
Десять лет.
«Дыши».
Она поворачивается, чтобы посмотреть на него.
— Вы что-то уронили! ― кричит он, используя свои ладони как рупор, а затем показывает на землю между ними.
Так значит, он за ней наблюдал. Кеке смотрит на тропинку и видит, что уронила белый шарф. Нервы сделали ее небрежной.
«Бл*ть! Успокойся, твою мать, и будь более осторожна».
Она машет охраннику и наклоняется, чтобы поднять шарф, и впервые замечает, что трава неорганическая. Представляет собой супер естественное покрытие, что логично, учитывая засуху, но от этой мысли Кеке почему-то неприятно. Возможно, потому что она так долго не замечала, что трава ненастоящая. А может потому, что теперь она задается вопросом, что еще тут не то, чем кажется.
Дрон безопасности засекает Кеке и спешно направляется к ней. Кеке быстро поправляет шляпу и опускает голову, надеясь затенить лицо. Снова наматывает шарф вокруг подбородка и шеи и спешит по тропинке, бешено дыша. Дрон, в конце концов, теряет интерес и улетает прочь.
Тропинка ведет к женскому общежитию, затем ответвляется к главному саду, спортивным полям и конюшням. Кеке идет по пути к общежитиям, но затем сходит с тропы, чтобы обойти здание сзади. Если только они не изменили планировку, центр безопасности представляет собой небольшую комнату рядом с кухней.
По мере приближения, Кеке все лучше слышит стук кухонных принадлежностей из нержавеющей стали и ощущает отдаленный запах еды из кафетерия. «Столовская блевотина» ― так она это называет. Ее атакует сотня воспоминаний о времени, проведенном в интернате, большинство из которых ужасны. Консервативные воспитательницы неодобряли ни наличие собственного мнения, ни писательский талант, ни хорошие сиськи. Они всегда завидовали ее фигуре.
Наверное, поэтому у Кеке мурашки ползут от матушки Блейк.
Кеке вздрагивает.
Колючие простыни. Тонкие матрасы. Готовые горячие напитки в кипящих котлах, настолько разбавленные, что нельзя сказать чай, кофе это или просто грязная вода. И ужасная еда. М-да, еда. Неудивительно, что большинство девушек набирали по килограмму за семестр, потому как единственным способ избавиться от сильного грызущего голода ― запрятать кипу батончиков «Каракранч» под подушкой.
Хорошие воспоминания тоже были. Немного, но кое-что ей запомнилось. Как она ходила в город осенними днями, держась за руки с другой воспитанницей. Долгие дни, проведенные за чтением под раскидистым платаном. То, как она вместе ходила в душ с другими девушками, якобы для того, чтобы увеличить время в душе, но Кеке больше нравился сам процесс. Теплые струи воды, большие мягкие губки и пена, и все эти прекрасные молодые обнаженные тела вокруг. Иногда они целовались. Девушки называли это «тренировкой». Они «тренировались», чтобы быть готовыми, когда придет момент целовать мальчиков. Но для Кеке все было по-настоящему. Ее постоянно грыз голод, но не из-за еды, она была рождена с другим видом аппетита. Она забывала себя в тех горячих, влажных поцелуях. Языки, пальцы и скользкая кожа. Некоторые девушки задавались вопросами, не являются ли они лесбиянками или би, испытывая от этого удовольствие. Кеке никогда не ощущала проблем с самоопределением, она всегда знала, что является амбисекстром задолго до того, как это стало модным.
Кеке прогоняет тревожные мысли из головы.
«Да что со мной сегодня?»
Она совсем не в форме. Словно странности этого монастыря и того, что здесь происходит, просачивается в ее мозг. Ей нужно избавиться от задумчивости и сосредоточиться на текущей задаче. Девушка скользит в тень здания, стоящего позади кухни, и движется к двери на другой стороне. Конечно же, та заперта, чего и следовало ожидать. Кеке идет назад вдоль периметра и пытается открыть дверь кухни, которая не заперта. Журналистка проникает внутрь и осторожно прикрывает за
