— Я не могу обещать, что ненароком не дотронусь до тебя. — Он был раздосадован. — Но, клянусь, сделаю все, чтобы не выдать своих чувств. Этого достаточно?
Рейвен уклонилась от прямого ответа.
— Если я соглашусь, то когда мы начнем? Я вот-вот отправлюсь в турне.
— Знаю, через две недели. Гастроли закончатся через шесть недель. Так что мы можем начать в первую неделю мая.
— Вижу, ты основательно все продумал. Хорошо, Брэнд, — сказала она, — я согласна. Где мы будем работать? Только не здесь, — добавила она быстро и печально. — Я не хочу находиться с тобой в этой комнате.
— Нет, я думаю, нет. У меня есть то, что нужно, — продолжил он, когда Рейвен замолчала. — Я купил домик близ Корнуолла. Это спокойное, уединенное место, нас не будут беспокоить журналисты. Ты знаешь, как они досаждают мне, и набросятся на нас, как только пронюхают, что мы снова вместе. Для них это очередная сенсация.
— А не могли бы мы арендовать маленькую пещеру где-нибудь на берегу моря?
Он рассмеялся и зажал в руке ее волосы.
— Ты не знаешь, какая плохая акустика в пещерах. Корнуолл весной — потрясающее место. Поедем со мной?
Рейвен подняла руку и толкнула его в грудь, не уверенная соглашается или отвергает предложение. Он и сейчас мог бы добиться от нее многого, не прилагая особых усилий. Она решила, что ей не помешают дня два на обдумывание настоящего и возможного будущего.
— Рейвен! Подойди к телефону.
Она повернулась и увидела подругу, стоящую в дверях. Рейвен нахмурилась.
— Нельзя ли подождать с этим, Джули. Я занята…
— Звонок по твоей личной линии.
Бренд почувствовал как Рейвен буквально застыла и удивленно на нее посмотрел. Глаза девушки были совершенно пустыми.
— Рейвен! — Он схватил ее за плечи и повернул к себе. — Что это значит?
— Ничего. — Девушка вырвалась у него из рук. Внезапно возникшая дистанция между ними озадачила его. — Хочешь еще чая? Через минуту я вернусь.
Ее не было минут десять! Брэндон нервно ходил по комнате, потом присел к роялю. Нет, она больше не была уступчивой юной девушкой, как пять лет тому назад. Он убедился в этом. И что-то случилось именно сейчас! У него не было теперь полной уверенности, что она согласится работать с ним. Но Рейвен нужна была ему — и не только для совместной работы. Обнять ее, почувствовать ее неповторимый вкус. Это волновало сильнее, чем воспоминания. Даже в совсем юном возрасте ее окружала атмосфера особого очарования. Ее внутренний мир обладал какой-то тайной, был недосягаем для других. Пять лет назад его привязывало к ней не только физическое влечение. Ее отстраненность мешала тогда и продолжала мешать сейчас.
Теперь он стал старше. В прошлом он совершил много ошибок и не хотел повторять их снова. Он знал, чего хочет, и решил добиться своего.
Ожидая ее возвращения, Брэндон продолжал наигрывать мелодию песни, которую они написали вместе с Рейвен. Он вспоминал ее голос — теплый и страстный, он сейчас звучал у него в ушах.
Обернувшись, он увидел ее, стоящей в дверях. Ее глаза стали необычно темными, в них отражалась тревога. Она была бледна. Неужели так сильно ее взволновала эта песня? Он немедленно отошел от рояля и направился к ней.
— Я решила начать работу с тобой, — сказала Рейвен. Она так и осталась стоять в дверях, беспомощно опустив голову.
— Хорошо. — Он взял ее за руки. Они были холодными. — С тобой все в порядке?
— Да, конечно. Надеюсь, Хендерсон познакомит меня со всеми деталями.
Что-то в ее голосе настораживало его. Как будто часть ее была не здесь.
— Давай пообедаем вместе, Рейвен? — Желание быть с ней, разрушить ее броню было почти непреодолимым. — Я отвезу тебя в тот наш ресторан, тебе всегда там нравилось.
— Не сегодня, Брэнд. Мне… еще надо кое-что сделать.
— Тогда завтра, — настаивал он, хотя знал, как она не любила, когда на нее давили, но не мог удержаться.
— Да, хорошо, завтра… — Рейвен попыталась улыбнуться. Она выглядела очень усталой. — Извини, Брэнд, но я попрошу оставить меня. Я не представляла, что уже так поздно.
— Хорошо. — Брэндон наклонился и нежно поцеловал ее. Почему-то он чувствовал сейчас потребность согреть ее, защитить от чего-то тревожного. — Тогда завтра в семь, — сказал он.
Рейвен ждала, чтобы дверь за ним захлопнулась. Она сжала виски и отдалась потоку чувств, который захлестнул ее. Она не плакала, но тупая головная боль и ярость ослепляли ее. Она ощутила у себя на плече руку верной подруги.
— Они нашли ее? — спросила Джули, и в голосе ее прозвучало сочувствие.
— Да, нашли.
Глава 4
Санаторий размещался в красивом особняке, окрашенном в светлые тона, и сиял чистотой. Архитектор понимал, что надо построить здание, не похожее на больницу. Вышколенный персонал был одет не в белые халаты, а как служащие богатого отеля Особняк находился в живописном уголке на берегу моря. Интерьеры этого великолепного фешенебельного здания, окруженного рощами, были тщательно распланированы, полы покрыты пушистыми коврами. А уютные уголки, предназначенные для тихой беседы, придавали помещениям почти домашний уют.
Но Рейвен не любила царившую здесь тишину, звукоизоляцию стен; это был особый мир, отгороженный от живой жизни. Клиника Филдмора считалась самым лучшим токсикологическим центром на Западном побережье. Рейвен знала о его прекрасной репутации задолго до того, как поместила туда мать в первый раз, несколько лет назад.
Она ждала доктора Джастина Картера у него в кабинете. Как она ненавидела эти свои визиты в санаторий! Ей всегда было здесь холодно — с того момента, как она входила в белые двойные двери, и до той минуты, когда выходила из них.
Рейвен ждала Джастина Картера в отделанном со вкусом, полном книг кабинете, и рассматривала прекрасный пейзаж за большим, широко распахнутым окном. Солнечные блики рассыпались по буйно цветущим растениям. Девушка задумалась, почему ее растения всегда выглядят полуживыми и быстро угасают. Возможно, следует спросить у мистера Картера в чем его секрет? Она рассмеялась и прижала руку ко лбу, где сконцентрировалась головная боль.
Как она ненавидела приходить в этот чистенький, приятно пахнущий кабинет. Ее знобило, поэтому Рейвен охватила себя руками. В санатории ее всегда знобило. Знобило с того момента, как она входила ввеличественные, белоснежные двойные двери, и еще долго после возвращения домой. Озноб был настолько сильным, что, казалось, проникал до костей. Отвернувшись от окна, она нервно прошлась по кабинету, пока не услышала, что открывается дверь.
