еще осталось, и услышав, что ему все еще принадлежат два миллиона пятьсот тысяч[58], был убит горем, чувствуя, что ему придется умереть с голоду, и покончил с собой.
Так вот, этот Сеян тогда разделял некоторое время со своим отцом командование преторианцами, но когда его отец был послан в Египет, и он получил единоличное начальство над ними, то усилил свое влияние многими способами, особенно, собрав вместе в один лагерь разные когорты, которые были разделены и разрознены, подобно ночной страже. Таким образом все силы могли быстро получать его приказы и внушали бы всякому страх, так как все собрались в лагере. Таков был человек, к которому Тиберий вследствие схожести их нрава привязался, возведя его в достоинство претора, почесть, которая никогда не оказывалась людям подобного положения; и он сделал его своим советником и помощником во всех делах[59].
В конце концов, Тиберий настолько изменился после смерти Германика, что если ранее его много хвалили, то теперь он вызывал все большее изумление.
20. Когда Тиберий вступил в консульство вместе с Друзом, люди стали немедленно предрекать гибель Друза из-за этого обстоятельства. Ведь ни один человек, когда-либо бывший консулом вместе с Тиберием, не избежал насильственной смерти, но первым из них был Квинтилий Вар, следующим — Гней Писон, а затем сам Германик, и все они умирали насильственной и несчастной смертью[60]. Тиберий был очевидно обречен оказывать некое гибельное влияние в течение всей своей жизни, в любом случае, не только Друз, его коллега в то время, но также Сеян, позднее разделивший с ним должность, погибли.
Когда Тиберий находился за городом, Гай Луторий Приск, всадник, который весьма гордился своими поэтическими дарованиями и написал достойную внимания оду на смерть Германика, за которую получил значительную сумму денег, был обвинен за то, что составил также поэму про Друза, когда последний был болен. За это его судили в сенате, приговорили и казнили. Тиберий был раздосадован этим, но не потому, что этот человек был казнен, а потому, что сенаторы вынесли смертный приговор без его одобрения. Вследствие этого он высказал им порицание и приказал, чтобы было принято постановление того содержания, что никто, приговоренный ими, не должен быть казнен в течение десяти дней, и что постановления по делам о таких лицах не должны обнародоваться в это время. Целью этого было обеспечить ему возможность изучать их решения в этот срок, даже когда он отсутствовал бы, и пересматривать их.
21. После этого, когда срок его консульства истек, он прибыл в Рим и удержал консулов от защиты некоторых лиц в суде, заметив: «Если бы я был консулом, то так не поступал бы». Один из преторов был обвинен то ли в том, что сделал некое нечестивое замечание, то ли что совершил какой-то проступок против него; после чего этот человек покинул сенат и, сняв одежду, полагающуюся его должности, вернулся, требуя, как обычный гражданин, немедленно рассмотреть донос; Тиберий был этим очень огорчен и более его не беспокоил.
Он изгнал из Рима актеров и не дал им места. тля занятий их ремеслом, так как они растлевали женщин и устраивали беспорядки[61]. Он почтил многих людей после их смерти статуями и общественными похоронами, но Сеяну он воздвиг бронзовую статую в театре при жизни. Как следствие, многие изображения Сеяна были поставлены частными лицами, и император произнес многие хвалебные речи в его честь, как перед народом, так и перед сенатом. Виднейшие граждане, включая самих консулов, регулярно являлись по утрам в его дом, и сообщали ему не только обо всех частных пожеланиях, которые всякий из них хотел высказать Тиберию, но также об общественных делах, которые тот должен был обсудить. Одним словом, ни одно дело такого рода не делалось впредь без его ведома.
Около этого времени один из самых больших портиков в Риме стал крениться набок, и был выпрямлен замечательным способом одним архитектором, чье имя неизвестно, так как Тиберий, завидуя его чудесному достижению, не позволил внести его в записи. Этот архитектор, каково бы ни было его имя, тогда сначала укрепил фундаменты вокруг с тем, чтобы они не разрушились, и обернул остальное сооружение овечьей шерстью и толстой тканью, крепко обвязав его со всех сторон канатами, а затем при помощи многих людей и лебедок поставил его опять в первоначальное положение.
Тем временем Тиберий и восхищался им. и завидовал ему; по первой причине он почтил его денежным подарком, а но второй изгнал из города. Позже изгнанник приблизился к нему, чтобы просить помилования, и когда делал это, намеренно уронил хрустальный кубок, и хотя тот каким-то образом разбился или треснул, он провел по нему руками и тут же показал вновь целым. За это он надеялся получить прощение, но вместо этого император приговорил его к смерти.
22. Друз, сын Тиберия, погиб от яда[62]. Кажется, что Сеян, зазнавшийся от собственного могущества и высокого положения, вдобавок к прочему вызывающему поведению в конце концов обратился против Друза и как-то ударил его кулаком. Это дало ему основания бояться как Друза, так и Тиберия, и так как он одновременно ощутил уверенность, что, если сможет когда-нибудь устранить молодого человека, то со вторым легко управится, он дал яд сыну при посредстве его служителей и жены Друза, которую некоторые называют Ливиллой, ведь Сеян был ее любовником[63].
Обвинения выдвигались и против Тиберия, так как он не изменил ни одной из своих обычных привычек во время болезни Друза и после его смерти, и не позволял другим изменить свои. Но эта история неправдоподобна. Ведь это было его обычное поведение, общее правило во всяком схожем случае, и, кроме того, он был очень привязан к Друзу, единственному своему законному сыну; к тому же, он покарал тех, кто замыслил его смерть, некоторых сразу, других позже[64]. В то время он явился в сенат, произнес приличествующую похвальную речь своему сыну и возвратился домой.
Так погиб Друз. Что касается Тиберия, он пришел в здание сената, где на людях оплакал его и в то же время поручил Нерона и Друза, сыновей Германика, заботам сената[65].
Тело Друза было выставлено на рострах, и Нерон, его зять, произнес похвальную речь ему. Его смерть привела к смерти многих других, обвиненных в том, что они радовались его гибели. Среди большого числа людей, расставшихся таким образом с жизнью, была и Агриппина со своими сыновьями, кроме младшего. Ведь Сеян сильно
