– В немецком тылу? – удивился Алексей. – Я же до немецкой передовой не доберусь!
– Пойдете с группой разведчиков. Они тебя проведут, прикроют. Твоя задача как специалиста – взорвать этот чертов мост.
– Он железный или деревянный?
– Железный, однопролетный.
– Это килограмм пятьдесят взрывчатки надо, детонаторы, провод, подрывную машинку. Не унесу я все – а еще оружие.
– Взрывчатку разведчики помогут донести, остальное – сам. И сам же выберешь, куда и как взрывчатку заложить.
– Немцы ведь мост наверняка охраняют, – выдохнул Алексей.
– Вопрос правильный. За снятие часовых отвечают разведчики, твое дело – заминировать и взорвать.
У Алеши в голове крутился вопрос, только он не решался задать его командиру. Однако тот и сам заметил, что Алеша мнется.
– Вопросы есть?
– А с отходом как? Немцы после взрыва всполошатся, могут не дать уйти.
– Вопрос правильный. Командир разведгруппы – человек опытный, отходить будете сразу после взрыва в немецкий тыл и фронт переходить в другом месте. Винтовку свою оставь здесь, неудобная она для рейда.
– Слушаюсь, – Алексей поставил трехлинейку в угол землянки.
– Пойдем.
Алексей и Мокрецов вышли из землянки саперов и пошли к штабу. Разведчики зачастую располагались недалеко от штаба, всего-то двести метров от командования, место глухое.
Располагался взвод в нескольких деревенских избах.
Алексея представили разведгруппе, состоящей из восьми человек. Парни были молодые, сверстники Алексея.
Командир группы, старший сержант, спросил:
– Тебе рассказали о цели?
– Да.
– Напиши список, что тебе нужно. Только не вздумай что-нибудь забыть. На той стороне взять будет негде, сорвешь задание.
– Понял я.
На листке бумаги карандашом он написал список необходимых ему предметов и отдал его командиру. Тот пробежал список глазами.
– Доставим. Как со здоровьем? Не кашляешь?
Алексей улыбнулся.
– Нет.
– Отставить улыбки! В разведке каждая мелочь важна. Кашлянешь, когда через немецкую траншею пойдем, – всю группу положат. Да шинель сними, неудобно в ней. Арбузов, сходи с ним в каптерку, пусть ватник дадут, рукавицы и маскхалат. Сапоги ему подбери на размер больше и пару носков шерстяных.
– Так точно, товарищ старший сержант.
В соседней избе Алексею подобрали сапоги, причем немецкие, с широкими и короткими голенищами.
– А они зачем?
– Голову включи! Они такой же след на снегу оставят, как и у тысяч других немецких солдат. А след наших кирзачей в глаза бросаться будет.
Алексей сконфузился. Ведь он охотник, и про следы мог бы и сам догадаться.
Ему подобрали хлопчатобумажные носки и теплые вязаные.
– Богато живете! – заметил Алексей.
– Неуставные. Это из тыла присылают подарки фронту. Попробуй зимой в одних портянках на снегу полежать несколько суток – сам поймешь.
Подобрали телогрейку, меховые рукавицы, белый маскхалат. А в завершение экипировки – вещмешок, по фронтовому «сидор».
Оделся Алексей и стал похож на других парней из группы.
Сапоги при ходьбе по полу постукивали подковками, и было немного непривычно.
Парни в группе оказались компанейские, приняли его неплохо, покормили. Обращались, как с давним приятелем.
К вечеру доставили все, заказанное Алексеем. Он сам тщательно проверил взрыватели, провод, подрывную машину. Тол в двухсотграммовых брусках был армейский. Иногда, по нужде, использовали аммонит для буровых работ, но он был хуже.
Все, кроме тола, он уложил в свой «сидор». Тол распределили по вещмешкам других разведчиков – у Алексея «сидор» и так получился увесистым.
– Кроме трехлинейки, с каким оружием обращаться умеешь?
– С немецким автоматом приходилось.
– Отлично! Арбузов, снабди.
Алексею выдали немецкий МР-38/40 и два подсумка с запасными магазинами.
– Это на крайний случай, без команды не стрелять. Нож есть?
– Есть.
– Возьми с собой. Всем одеться и построиться.
Группа выстроилась для досмотра.
– Попрыгали.
Алексей удивился, но, как и все, попрыгал. В отличие от вещмешков разведчиков, содержимое его «сидора» во время прыжков постукивало.
Командир группы досадливо крякнул, покачал головой:
– Устранить!
Разведчики помогли. Алексею дали чистые портянки, которыми обмотали подрывную машинку и отдельно – детонаторы. «Сидор» собрали вновь, и Алексей снова попрыгал. На этот раз вещмешок «молчал».
– Богачев, за линию фронта пойдешь дозорным, Кропачев – замыкающим. Сапера страхуют и приглядывают за ним все. Вопросы?
– Вопросов нет.
– Выходи строиться.
У избы выстроились боевым порядком и двинулись в сторону передовой. Алексей сразу заметил, что разведчики идут, попадая след в след. Для чего это, догадался сам – чтобы следов меньше оставлять.
Пока добрались до передовой, стемнело. Расположились в траншее. Командир группы переговорил с пехотным лейтенантом.
– Немцы никаких новых огневых точек и дозоров не ставили?
– Не приметили.
– Смена часовых по-прежнему в ноль часов?
– Так.
– Немецкие саперы на левом фланге мин или колючек не ставили?
– Не замечали активности.
– Вы, товарищ лейтенант, своих часовых предупредите, что мы на «нейтралку» пойдем, а то они с перепугу стрельбу устроят.
– Уже довел до сведения.
– Вот и ладненько.
Алексей спросил у сидящего рядом на корточках Михаила:
– Чего ждем?
– Перед сменой часовых у них глаз «замыливается», внимание уже не то. В это время переходить лучше всего.
– Понял.
В каждой службе свои тонкости.
По команде командира группы Фирсова выбрались за бруствер. Неуютно, в траншее безопаснее. А на «нейтралке» шальная пуля может чью-то жизнь оборвать и сорвать задание.
Один за одним разведчики ползли к немецким траншеям.
Метров через двести их окликнули из окопа:
– Стой! Кто идет?
– Свои!
– Пароль?
– Ленинград. Отзыв?
– Мушка. Ползите.
Проползли мимо окопа часового. После него стали забирать влево. Ориентир там был хороший, сгоревший бронетранспортер. А еще левее – что-то вроде небольшой балки, мелкого оврага. Таких мест немцы не любили. Любую низину при дожде заливает, да и гранатами закидать легко. И потому они устанавливали мины, протягивали колючую проволоку, подвешивая на нее банки, ставили «ракетчика», периодически освещавшего балку. Но немецкой пехоты, траншей там не было. Через эту балку группа уже переходила в немецкий тыл.
Доползли до бронетранспортера. До немецких траншей отсюда было метров сто. Налетавший от вражеских позиций ветерок доносил иногда обрывки немецкой речи. Алексею становилось не по себе, но разведчики вели себя спокойно.
Они поползли дальше. В какой-то момент раздался хлопок, в небо взвилась осветительная ракета и повисла на парашютике. Разведчики замерли, вжались в снег. Когда ракета догорела, поползли снова. Вниз, в саму балку они не спускались, продвигаясь по небольшому склону.
Снова взвилась ракета, и группа замерла.
Продвигались медленно. Богачев, ползущий впереди, руками прощупывал перед собой снег – вдруг немцы мины поставили.
Часа через два балочка осталась позади. Разведчики поднялись и белыми призраками двинулись к видневшемуся впереди большаку.
– А чего не к лесу? – поинтересовался у Михаила Алексей – правее большака виднелся лес.
– У немцев в лесу батарея стоит и медпункт. Часовой заметить может.
– Разве на дороге безопаснее?
– Ночью немцы по дороге не ездят, а если и поедет кто, мы фары издалека увидим, можно в кювете спрятаться.
На каждом шагу Алексей узнавал что-то новое.
Шли почти до утра. Потом улеглись в чистом поле, хотя недалеко стояли скирды с сеном.
– В сене сподручнее лежать: ветра нет, теплее, – снова обратился Алексей к Михаилу.
– Немцы за сеном подъехать могут, обнаружат. А в чистом поле что им делать? Им и в голову не придет, что здесь кто-то есть. Хочешь что-то спрятать – положи на видном месте.
Чем больше узнавал Алексей, тем больше нравились ему разведчики – в чем-то их служба была сродни охотничьему ремеслу.
– Можешь оправиться и вздремнуть немного. Мост – он рядом, впереди. Рассветет – сам увидишь. Отсюда за сменой часовых наблюдать удобно – если они есть.
Командир группы назначил наблюдателя, остальные зарылись поглубже в снег и задремали. При малейшей возможности разведчики пытались отдохнуть. Неизвестно, когда придется поспать – ведь ночь и так выдалась бессонной.
Алексею тоже было не привыкать спать зимой на снегу. Иногда он уходил от своей заимки довольно далеко, ночевал в лесу. Но там, в Сибири, ситуация была все-таки иной. Он разводил костер, валил туда сухостоину, перерубал ствол дерева на две части, одно бревно клал на другое и поджигал. Деревья горели долго, до утра, давая ровный жар. Он ложился рядом с горящими бревнами и периодически поворачивался, грея то спину, то грудь. Даже в тридцати-сорокаградусные морозы костер позволял не обморозиться. Тут же, в чистом поле, где мела поземка, а морозец был изрядным, костра не хватало.
