Конечно, сам факт существования «Американки» также являлся тайной. Пичугин затем и сидел ночами за компьютером, роясь в Сети, чтобы вовремя выявить момент, когда это перестанет быть секретом. Пока этого не произошло, информация оставалась конфиденциальной, но не настолько, чтобы за одно это знание Пичугину могли грозить серьезные неприятности. Если только что-то не поменялось кардинально, если в стране не случился путч, или если американцы не разработали еще что-то более хитрое, и оно как-то ускользнуло от глаз аналитика. Вот в этом случае лишний свидетель может оказаться не нужен или даже опасен. И тогда жизнь Пичугина гроша ломаного не будет стоить.
Несмотря на жару, еще наполнявшую двор, у журналиста по спине пробежали ледяные мурашки. Но это лишь в первый миг, когда мысль о возможной смерти неожиданно выпрыгнула из глубин сознания и больно резанула по нервам. Уже в следующую секунду он сам себя успокоил. Не для того существуют конспиративные квартиры в Москве, чтобы на них убивать неугодных агентов. Куда проще было бы отвезти за город и там элементарно прикончить из пистолета с глушителем, а потом отправить в Клязьму с обломком бордюрного камня на шее. Нет, тут все же что-то другое. Но что?
Добравшись до подъезда, Кирилл нажал комбинацию кнопок на домофоне, отворил дверь и пропустил Пичугина вперед. Внутри было прохладно, над лестничной площадкой у лифта кружило несколько мух.
Аналитик, ощущая, как начинает болеть голова, вызвал лифт, но он оказался в самом низу, поэтому двери открылись сразу.
– Шестой этаж, – подсказал Кирилл.
Кабина тронулась, и это движение словно подтолкнуло мысли Пичугина в нужное русло.
«Что-то случилось с самим Бражниковым, – догадался он. – Или с проектом».
Это был наиболее правдоподобный вариант. Возможно, из-за какого-то происшествия с Бражниковым Ковалев оказался в неудобном для него положении. И хотел бы сохранить это в тайне. Но ему нужна информация, добыть которую можно поручить лишь собственному агенту, никого при этом больше не ставя в известность. Это самое логичное.
Пичугину стало легче. С одной стороны, это просто догадка, досужий вымысел. С другой – в нем действительно имелась вполне здравая логика.
На выходе из лифта Кирилл достал из кармана джинсов ключи и открыл замок стальной двери одной из квартир.
– Проходите, – велел он.
Квартира была небольшой, коридор выводил из прихожей прямиком на кухню, а слева располагались две двери. Одна закрытая, другая распахнутая настежь. За ней виднелась скромная, типовая для советской малогабаритки, обстановка гостиной.
– Разуваться не надо, ковров нет. – Кирилл запер входную дверь. – Проходите в гостиную.
Пичугин перешагнул порог комнаты и увидел Ковалева, в брюках и цветастой гавайке. Тот сидел в кресле и улыбался.
– Перепугался небось? – спросил он вместо приветствия.
– Было дело, не без этого, – сознался аналитик, невольно поморщившись от накатившей головной боли.
– Пиджак снимай и садись. Жарко. – Ковалев указал на диван у противоположной стены. – Кирилл, ты пока свободен. Только будь на связи. Если понадобишься, вызову по рации.
– Хорошо.
Провожатый покинул квартиру, оставив генерала наедине с журналистом.
– Я понимаю, что ты весь в догадках… – Ковалев хмыкнул. – Но у нас тут такое дело… Честно признаюсь, пока не хочется всех на уши поднимать. Ты же знаешь, как в моей работе легко прослыть паникером? И что бывает, если к тебе прилипнет такое клеймо.
– Да.
– Ну вот. Поэтому я решил: сначала собрать данные, потом их хоть как-то проанализировать, а потом уже делать выводы и представлять их начальству.
– С Бражниковым что-то? – напрямую спросил Пичугин.
– Экий ты догадливый! За что и ценю. Да. С Бражниковым. И именно «что-то». Точнее не скажешь.
– Пропал?
– Нет, вот тут мимо тазика. На месте Бражников. В бункере системы слежения. Секретный объект, как ты понимаешь. Его группа проводит серию экспериментов, как раз по «Американке». Но, как в известном анекдоте, есть нюансы. И заключаются они в том, что если мы не почешемся, не разберемся в ситуации и не купируем ее, может запросто начаться третья мировая война.
– Шутите? – Пичугин напрягся.
– Хотелось бы. Но что-то не весело. Во время очередного воздействия лазером один из обломков космического мусора, принимавший участие в эксперименте, сорвался с орбиты и теперь должен впечататься в действующий американский спутник. Причем изменение траектории произошло так круто, что любой мало-мальски грамотный баллистик отвергнет случайность произошедшего и легко вычислит, откуда у ситуации ноги растут. До реальной причины, может, и не докопаются, но начнут искать, и наверняка кому-то в голову придет та же идея. Тогда вся наша секретность накроется медным тазом. Это раз. А два, по факту, мы атакуем военный объект США. Первыми. Без объявления. Понимаешь, к чему все придет?
– Стоп, стоп! – Аналитик поднял ладони. – Но сам Бражников как это все объясняет? Он что, не может стабилизировать этот обломок?
– Что ты кривишься все время?
– Голова болит, – признался Пичугин.
– Это жара, – уверенно заявил Ковалев. – У меня тоже давит под черепом. Сейчас, подожди. У меня где-то было неплохое обезболивающее. Осталась как раз последняя пара таблеток.
Оставив журналиста, он скрылся на кухне, хлопнул дверцей шкафчика, звякнул стаканами. Вернувшись, протянул довольно большую капсулу в растворимой оболочке, а другую, такую же, проглотил сам, запив из стакана.
Пичугин тоже принял пилюлю.
– На, запей, – Ковалев протянул свой недопитый стакан. – Не бойся, я не заразный.
Отказываться Пичугин посчитал недопустимым, но с трудом поборол приступ брезгливости. Облизывать чужие стаканы он не любил, испытывая физиологическое отвращение. Но желание побороть головную боль и нежелание выглядеть чистоплюем в глазах генерала оказалось сильнее. Он вылил воду в рот, стараясь не прикасаться к стакану губами, и проглотил пилюлю.
– Беда в том, что Бражников действительно ничего не может. – Ковалев нахмурился.
– Но он же в бункере? – У Пичугина похолодело в груди.
– Да. И вот тут, дорогой мой, у нас, говоря по-русски и откровенно, начинается полная задница.
Генерал взял с журнального столика пульт управления DVD-проигрывателем и запустил запись на экране небольшого жидкокристаллического телевизора.
– Это запись с одной из камер в бункере, – пояснил Ковалев. – Строго секретная, разумеется. Посмотри. Войди в курс дела. А потом выскажешь мне свои соображения.
Пичугин ощутил, как головная боль начала сдавать позиции, отступая и освобождая сознание. Пилюля наверняка не из обычной аптеки, слишком уж быстро подействовала. Это было как нельзя кстати, теперь можно сосредоточиться на просмотре предоставленного материала.
Глава 3
В которой полковник Бражников ошибается в данных, так что ставит под угрозу мир на планете, а Пичугин предполагает невероятное.
Закончив расчеты, полковник Бражников несколько раз прокрутил на мониторе симуляцию столкновений с учетом погрешностей и остался доволен. Радовало, что разработанная им методология вычислений, воплощенная в уникальном программном обеспечении, в скором времени позволит выявлять пригодный для использования космический мусор в режиме реального времени любому оператору, не имеющему специальной подготовки. Вот это будет прорыв. Но пока не доведен до ума графический интерфейс, никто, кроме самого полковника, с системами «Американки» управиться не мог. Все данные пока приходилось вбивать вручную и построчно, создавая машинные коды для управления драйверами наземных лазеров.
Это была работа утомительная и кропотливая, требующая внимания, от концентрации иногда начинало рябить в глазах. Сначала создавалась математическая модель расположения объектов. Каждый оператор, ведущий по два обломка, вводил координаты, после чего просчитывалось состояние системы на момент лазерного импульса. Затем Бражников принимал решение, какие из обломков и как использовать. Они в виде математической модели также вводились в систему и обрабатывались серверными мощностями. Затем создавалась формула желаемого отклонения. Она просчитывалась и выводилась в виде наглядной симуляции с привязкой ко времени импульса. Результатом симуляции являлся необходимый для воздействия реактивный момент. Полковник передавал его оператору лазера, и тот задавал данные для вычисления мощности и длительности лучевого импульса, сверяясь с табличным значением материала того или иного обломка, его отражающей способности и прочих физических факторов.
Несмотря на работу системы кондиционирования воздуха, легче полковнику Бражникову не стало. Его то знобило, то кидало в жар, то и дело вырывался кашель. Голова тоже работала плохо. Но отменять столь важную серию экспериментов он не собирался.
