– Да, я подумала, брак с французом – в интересах Англии. К тому же Франсуа молод. Кто знает, может, я смогу родить ребенка! – В подобную нелепость Елизавета не верила и подавно, но вслух продолжала мечтать о несбыточном. – Так или иначе, а француз приедет из Нидерландов сюда в начале августа.
Тут-то и грянул гром. Когда Дадли смотрел на Елизавету, он частенько видел в ней не увядающую, порой сумасбродную женщину, а рыжеволосую девочку, которая всегда влекла его к себе. В данный момент любимую пытался увести от него какой-то французишка! Даже не король!
– Бэт, давно хотел тебе сказать. Я женат. Женился на Летиции Деврё, вдове графа Эссекса. Хотел привезти ко двору ее сына. Его тоже зовут Роберт. Ты не против?
Вопрос про Роберта Эссекса Елизавета не услышала. Зато она хорошо расслышала слова, касавшиеся женитьбы Дадли. Да на ком! На Летиции Нолис – той, которую она с удовольствием выдала замуж за Деврё и отправила прочь с глаз долой в удаленный замок рожать детей. И вот эта женщина снова врывается в ее жизнь!
– В Тауэр! Обоих! – Елизавета стукнула кулаком по столу.
Ее глаза метали громы и молнии. Дадли быстро понял, что погорячился, но было уже поздно. Королева вышла из-за стола, не закончив завтракать.
– Приказ будет подписан сегодня же! Вам, граф, запрещается покидать Лондон. Вашу жену доставят в Тауэр со всеми почестями.
* * *
Франсуа не отличался высоким ростом и красивой фигурой. А его лицо подпортила оспа. Тем не менее он был галантен, красноречив и смотрел на Елизавету влюбленными глазами. Королева смущалась и кокетничала напропалую. Называла она француза «лягушонком». Вроде и не самый лучший комплимент, но все знали: если Елизавета дает кому-то прозвище, значит, выделяет этого человека.
Дадли с мамой сидели в Тауэре. Их не пытали, не лишали хлеба и воды, но поместили в разные концы башни. Видеться им запретили.
Утром Елизавета собственноручно приносила «лягушонку» в спальню завтрак. Франсуа не противился раннему приему пищи и благосклонно принимал чашку бульона из рук королевы. Потом они гуляли по парку, представляя собой довольно-таки странную пару. Они были почти одинакового роста. Королева с прямой спиной, Франсуа – немного сутуловатый, пожилая женщина и довольно-таки молодой человек. Рыжие волосы ярко выделялись на фоне черных локонов француза… Они беседовали по-французски на самые разные темы. «Лягушонок» имел неплохое образование и отвечал Елизавете впопад.
Окружение королевы замерло. Брак с французом как-то не входил в планы Тайного Совета. Нельзя сказать, что и народ сильно поддерживал странный альянс двадцатичетырехлетнего Франсуа с Елизаветой. Не из-за разницы в возрасте, а из-за стойкого нежелания попасть под власть французов. Ведь явно у принца есть все шансы пережить королеву, а также стать королем Франции. Таким образом, Англия легко попадала в положение нелюбимой падчерицы. При всем благожелательном отношении Франсуа к протестантам многие помнили его предательство гугенотов, а также вероломство матушки, Екатерины Медичи. Матушка-то уж точно переживет всех и заставит Англию вновь обратиться в католическую веру…
Елизавета старалась не думать о завтрашнем дне. Она чувствовала себя слишком задетой женитьбой Дадли, чтобы обернуть сватовство Франсуа в шутку. Конечно, настроение Совета и простых англичан ей были известны. Но две недели пребывания «лягушонка» в ее дворце она не собиралась омрачать подобными тонкостями.
– Почему бы мне не выйти наконец замуж? – вопрошала она озадаченного Филиппа Сидни. – Пусть члены Тайного Совета обсудят такую возможность. Они так давно хотели меня выдать замуж, – Елизавета хмыкнула. Ее целью был Дадли. Мнение Совета мало волновало королеву. Просто посадить фаворита в Тауэр стало бы слишком легким решением.
– А граф Лейстер будет страдать. Не так же как я. Гораздо сильнее! – вслух сказала Елизавета, выдавая себя с головой.
– Вы твердо решили выйти за него замуж? – Филипп, конечно, понял истинные причины большой любви королевы к французу.
– Если меня поддержит мой народ и Совет, – мудро ответила Елизавета.
Но Совет и англичане воспринимали слова и действия королевы всерьез, не задумываясь о связи между женитьбой графа и сватовством Франсуа. И где-то в глубине души Елизавета надеялась на отрицательный ответ. Королева в англичанах была уверена. Так или иначе, ее месть состоится. Дадли помучается в Тауэре. Его жена не посмеет больше и шагу ступить в королевском дворце. Француз? Француз поедет в Нидерланды воодушевленный поддержкой английской королевы. Ему и этого хватит.
Перед отъездом Франсуа Елизавета подарила ему берет, расшитый драгоценными камнями.
– Мой дорогой лягушонок, – сказала она по-французски, – дарю тебе этот берет, чтобы ты носил его до того момента, как на твоей голове начнет красоваться корона.
Конечно, понять намек было непросто: ведь герцог Анжуйский являлся следующим претендентом на французский престол. То ли Елизавета намекала на корону Франции, то ли на собственное согласие сделать Франсуа своим мужем и королем Англии.
Итак, французский принц уехал воодушевленный. Казалось, он искренне полюбил рыжеволосую англичанку не первой молодости, которая приносила ему две недели завтраки, гуляла с ним по парку и не считала его неким отродьем французской королевской крови. На родине Франсуа не жаловали. В Англии любви народа он почувствовать не успел, но любовь королевы вкусить ему удалось.
Елизавета промокнула глаза платком, прощаясь с «лягушонком». Затем, она дала официальное поручение Тайному Совету обсудить возможность ее брака с французом. Тайный Совет брак не одобрил. А Филипп на всякий случай написал королеве письмо, указывая на важные резоны, согласно которым ей не следовало связывать себя узами брака с Франсуа.
– Так я и знала! – воскликнула Елизавета, узнав мнение членов Совета. – И они еще пытаются уговорить меня выйти замуж!
На самом деле в душе королева поблагодарила Бога за то, что он даровал Совету достаточно мудрости. Народ и Совет в кои-то веки оказались на одной стороне. И к ним покорно примкнула королева. Никаких сообщений по этому поводу Франсуа она не отправила и продолжала переписку, как ни в чем не бывало. Французы ничего не имели против данного брака. Испанцы, которым брак Елизаветы с Франсуа не был выгоден, заволновались. Испанский посол напросился на прием к королеве и выслушал восторженный рассказ о двух «самых романтических в ее жизни неделях».
Перехваченное письмо послу от испанского короля Филиппа гласило: «Не суетитесь. Она не выйдет за него замуж». Елизавета прочитала письмо и вздохнула: Филипп часто понимал ее даже лучше, чем собственные подданные.
Осенью Дадли выпустили из Тауэра. Маму тоже освободили и велели при дворе не появляться. Граф сумел вновь добиться благосклонности королевы. Никто не возражал. Верный фаворит-англичанин куда лучше непонятного французского принца, чья мать травила всех, кто под руку попадался. Нелучшая рекомендация для жениха английской королевы…
Итак, Дадли вернул расположение королевы, маму наградили прозвищем «волчица», у Роберта снова забрезжила перспектива быть представленным Елизавете и сделать блистательную карьеру при дворе. У меня опять возросли шансы удачно выйти замуж. Придется признаться, те три месяца, что мама находилась в Тауэре, я надеялась, их брак признают по какой-нибудь причине недействительным. Королева заставит его аннулировать, и я смогу выйти замуж за Филиппа. Мечтам не суждено было сбыться. Графа никто разводить не собирался. Расположение Елизаветы он возвратил не только комплиментами и заверениями в вечной любви. Дадли притворился больным и заставил королеву поволноваться. «Лягушонок» принимал бульон из рук королевы? Теперь эту честь заслужил приболевший фаворит…
1584 год
Я пропустила множество событий, которые случились за пять лет. Для меня лично те события окрашены в серый, а то и черный цвет. До сих пор мне сложно вспомнить что-то, кроме двух свадеб: моей и Филиппа. До сих пор я не могу спокойно рассказывать об этом. Я вышла замуж первой. После визита «лягушонка» прошел всего год с небольшим, и графиня Хангтингтон нашла мне достойного жениха. То есть достойным он являлся на ее взгляд и на взгляд королевы Елизаветы, которая, не задумываясь, благословила наш брак.
Роберт Рич, граф Уорвик, твой отец, честно сказать, не понравился мне с первого взгляда. Конечно, нет в том его вины. Я, как и прежде, была влюблена в Филиппа. Наши редкие встречи при дворе королевы, лишь разогревали пламя страсти. В сравнении с Сидни Роберт безнадежно проигрывал: он не обладал и долей похожих талантов, не имел такого же уровня образования. Это не говоря уж о галантности и обаянии.
Меня заставили выйти за Рича. Был ли иной выход? Если бы Филипп настаивал, я готова была бы с ним бежать в Европу и выйти за него без благословения родных и вопреки их воле. Сейчас я понимаю: Сидни, известный поэт, живший в своих возвышенных мечтах о прекрасной даме сердца, не способен был на решительные поступки. Он не стал меня красть, тайно увозить из дворца, рискуя репутацией, да и наследством.
